– В честь чего ты решил сводить меня в ресторан? – спрашиваю я, глядя на Гая.
В очередной раз задыхаюсь от вида его красивого профиля. И в очередной раз задаюсь вопросом: как человек может быть так идеален внешне? Так красив, что вызывает желание отложить все дела на потом и потратить часы на его разглядывание.
– В честь моего желания тебя порадовать, – усмехается он.
– А ты уже выздоровел?
Гай кратко смеётся, и этот звук проникает в самое моё сердце.
– Я надеюсь, это вопрос без подвоха, – говорит он.
– В смысле?
– Ты ведь просто интересуешься моим здоровьем, а не уводишь разговор снова в сторону своих желаний, правильно?
До меня сразу доходит смысл его слов. И я даже смущаюсь, хотя, как мне казалось раньше, уже разучилась смущаться рядом с ним.
– Нет… – отрицательно качаю я головой. – Ну… разве что чуть-чуть.
– Будь моя воля, я бы удовлетворил тебя прямо на заднем сиденье этой машины, – говорит Гай. У меня поджимаются колени от пролетевших в голове сцен. – Но первый раз девушки должен быть особенным и нежным, так что машина вычеркнута из списка подходящих мест.
– Но особенным и нежным можно быть и в машине, – произношу я настолько тихо, что даже думаю: вряд ли он слышал.
Но он слышал.
Гай усмехается, протянув ладонь и гладя мои волосы. При этом он не перестаёт следить за дорогой.
– Всё будет, моя роза. Когда настанет время.
Мне почему-то не нравится слышать фразу «Когда настанет время». Она будто подразумевает под собой то, что это время может настать через сотни лет и веков.
А потом я начинаю задумываться о странных предположениях.
Прочистив горло, набираюсь смелости и решаюсь спросить:
– Ты не хочешь близости со мной из-за Алексис?
У Гая сжимаются на руле руки. Костяшки пальцев белеют так, что серебряные кольца на их фоне больше походят на фольгу.
– О чём ты? – спрашивает он.
– Ты не из тех, кто спит с кем попало, да? И, может, ты не хочешь касаться меня, как это полагается, потому что ещё во мне не уверен? А может, ты меня и не хочешь вовсе?
– Откуда такие глупые мысли, Каталина?
– По-моему, не глупые… Ты ведь… ты даже не позволяешь мне касаться тебя. Ты предпочитаешь сам управлять процессом и при этом не даёшь мне как-то действовать в ответ. Ты даже стараешься лишний раз не показываться мне без верха. Что это может значить?
Он вздыхает, и этот звук я принимаю за поражение. Будто он сдаётся. Будто я оказалась права.
– Это значит только то, что я люблю доставлять удовольствие тебе, а не упиваться наслаждением сам, – наконец отвечает Гай. – Только и всего.
– А если я хочу, чтобы приятно было и тебе?
– Мне и так приятно. Приятно видеть, как приятно тебе.
Я цокаю языком, а потом смеюсь.
– Ты мне не веришь? – спрашивает Гай.
Наверное, я просто спятила, раз думаю об одном и том же при виде него. О да, один лишь его вид и факт того, что он мой, заставляют меня много фантазировать, и фантазии эти хочется поскорее претворить в реальность.
Я не отвечаю.
– Каталина, – жёстко выдаёт Гай. – Я ведь могу и наказать за игнорирование моих вопросов.
От неожиданности я сглатываю, округлив глаза и повернув голову в его сторону. Его очень радует моя реакция.
– Так тебе хочется этого? – выгибает он бровь. – Чтобы я был таким? Властным? Грубым?
– Я… – У меня всё внизу ноет, и я свожу ноги вместе, чтобы избавиться от этого чувства.
Боже ж ты мой. Кажется, мне и в самом деле нравится такое.
Мне не надо ничего отвечать, чтобы он понял всё по моему лицу.
– Ах вот как, – усмехается Гай, приоткрыв рот от удивления. – Так вот что тебя возбуждает.
– Прекрати, Гай. – Я прикрываю лицо от смущения и чувствую, как разгорячена моя кожа.
– Хорошо. Не стесняйся, милая. По крайней мере, не стесняйся хотя бы во время ужина. А затем мы уж придумаем, чем заняться.
Я вижу из окна, что мы подъезжаем к роскошному высокому зданию, повторяющему формы дворца. Над широкими золотистыми дверьми висит витиеватая надпись на, кажется, французском языке.
– Французский? – интересуюсь я, пока мы выходим из машины.
– Да, – кивает Гай. – Решил накормить тебя изысканными блюдами. Поешь нисуаз[16] с тунцом, почти то же самое, что и твой любимый тунцовый салат, но вкуснее.
– Хорошо, – смеюсь я.
Мы входим в фойе, и у стойки нас встречает хостес. Она приветливо улыбается, будто очень рада видеть нас.
– Добро пожаловать в наш ресторан, мистер Харкнесс, миссис Харкнесс! – проговаривает она. Улыбка у неё белоснежная. В речи слышится явный французский акцент. – Где бы вы хотели сесть?
– Nous avons une table près de la fenêtre, – вдруг произносит Гай. – Près du silence, madame[17].
Я от неожиданности даже теряюсь, а вот девушка остаётся очень довольна, когда слышит, видно, свой родной язык, и, улыбаясь ещё шире, отвечает:
– Suivez-moi, Monsieur[18].
Нас провожают в зал, устланный дорогим ковром и обставленный столиками и стульями, обитыми бархатом, с золотистыми ножками. В воздухе витает сладковатый аромат. Всё так и кричит об изысканности. Мы садимся за столик у широкого окна, обрамлённого роскошными шторами.
– Здравствуйте! Закажете что-то сейчас или вам нужно время подумать? – спрашивает подоспевшая официантка.
– Полагаю, нам понадобится немного времени, чтобы выбрать, – отвечает ей Гай.
– Хорошо! Как пожелаете! Я подойду через несколько минут.
Девушка уходит, а я, всё ещё не отошедшая от удивления, сижу, уставившись на Гая, а потом наконец спрашиваю:
– Ты и на французском говоришь?
– Вообще, я говорю на шести языках, в том числе и на испанском, – издаёт он смешок. Я вспоминаю, как однажды он перекинулся парой слов на испанском с моей мамой. – Но французский – мой второй родной язык. Моя мама всё же была француженкой, и она никогда не давала нам об этом забыть.
Я охаю, потому что факт того, что Гай, как оказалось, полиглот, да и к тому же француз наполовину, заставляет меня обомлеть.
– Французский тебе так идёт, – говорю я, улыбаясь. – Ты звучишь очень… сексуально, когда говоришь на нём.
– Буду иметь в виду, ma chérie [1], – кратко смеётся он.
Официант подходит к нам спустя несколько минут, и мы делаем заказ.
Зал полупуст, но всё же за дальними столиками сидят молодые девушки, которые совсем не стесняются бросать взгляды на Гая. От такого количества женского внимания к нему мне становится некомфортно, это вызывает сплошную злость.
– Они все так пялятся на тебя, – говорю я, оглядываясь по сторонам.
Зато зелёные глаза передо мной устремлены только на меня. А их обладатель говорит:
– Какая разница, если я смотрю только на тебя? Этого должно быть достаточно, моя роза.
– А пусть не пялятся на то, что принадлежит мне.
У него слегка поднимаются брови:
– Вот как. Я принадлежу тебе? Так ты собственница?
– Всё честно. – Пожимаю плечами, беря в руку бокал с водой. – Я принадлежу тебе, а ты принадлежишь мне.
– Как скажете, ваше высочество, – ухмыляется Гай. – Как вы скажете, так и будет.
– Ну и правильно, – бурчу я.
Салат под названием «нисуаз» лежит передо мной в украшенной золотистыми узорами тарелке. Я вижу аккуратно выставленные, разделённые ножом на две половинки варёные яйца, кусочки тунца, овощи и листья салата. Запах такой аппетитный, что я вдруг понимаю, как сильно проголодалась.
– Может, сперва дождёмся горячего блюда? – предлагает Гай, взглянув на то, как я схватилась за вилку.
– Нет, я очень голодна, – говорю, нанизывая на вилку кусочек яйца. – Настолько, что и тебя не отказалась бы съесть.
Гай испускает смешок.
– Я не против, – отвечает он, отпивая немного воды. – Маленькая каннибалка.
– Отведавшая уже из сердца Кровавого принца, – продолжаю я.
Гай согласно кивает, но потом выражение его лица меняется. Он скрепляет руки в замок на столе.
– Софи хочет сделать нас крёстными своего сына, – вдруг произносит Гай.
Я округляю глаза: не от самой новости, а от прозвучавшего слова «сын».
– Так значит, всё-таки точно известно, что у них будет сын? – спрашиваю я.
– Да. Теперь точно известно. Они хотят назвать его Томасом. Кажется, решение окончательное.
На моих губах сама по себе расплывается широкая улыбка.
– Это очень мило… Но… почему я?
– Я – их друг, а ты моя жена. Всё довольно разумно.
– Нейт с Зайдом обижаться не будут? – шуточно произношу я.
Издав краткий смешок, а потом наградив меня своей прекрасной улыбкой, Гай говорит:
– Вообще-то, они давно договорились между собой. Зайд не будет ничьим крёстным, он ведь мусульманин… По крайней мере, этнически. А вот Нейт с Моникой уже собираются стать крёстными наших детей в будущем.
Я поперхнулась водой, которую рискнула отпить, пока слушала его, и Гай теперь вынужден постучать пару раз по моей спине.
– Что? – переспрашиваю я, достаточно прокашлявшись. – Наших детей?
– Если не хочешь, их может у нас и не быть. Не пугайся. – Он поднимает руки, будто сдаётся. – В конце концов, тело твоё, и ты сама будешь решать, как им распоряжаться.
– Думаешь, меня смутило это?
Он задумчиво глядит на меня, затем хватает оливку из принесённой тарелки и бросает в рот. Облизывает губы.
– А что ещё не так? – спрашивает Гай.
– Если я рожу детей… получается, это будут наследники «Могильных карт»? Это будут… маленькие Харкнессы?
– Да, получается так.
Я заворожённо раскрываю глаза, окунаясь в фантазии.
– Ничего себе… Представь только, я буду одной из тех, кто творит историю. В будущем меня бы поместили на стену с вашими портретами.