– Что это за девушки? – спрашиваю я его.
– Секс-рабыни.
– И им нельзя никак помочь?
Он поднимает на меня свои тёмные карие глаза, в которых мелькает нечто вроде сожаления. Удивительно видеть сожаление в глазах Зайда, потому что порой кажется, его ничто не волнует, а в особенности человеческие жизни.
– Нет, – отвечает он. – Нельзя никак помочь.
Я не могу представить себе, каково пасть жертвой сексуального рабства, каково быть в числе тех, кого отправят в бордель против воли.
Хватаю Зайда за руку, а он в ответ удивлённо приподнимает чёрные брови.
– А если я попрошу что-нибудь придумать?
– Да хоть на коленях будешь передо мной ползать, я ничем не могу помочь. Распоряжение Вистана.
– Ты уже пошёл против правил и помог Гаю спасти меня однажды, – напоминаю я таким тоном, будто он не знал этого до сегодняшнего дня. – Что мешает тебе снова повторить нечто подобное?
– Желание жить и… Я тогда исполнял повеления Гая – своего друга, а ты…
– Так что же, значит, ты не считаешь меня своей подругой?
– Ты просто жена моего друга, в первую очередь. Так что сорян, Лина, не прокатит. Нейта ты бы смогла уговорить своими чудными глазками, но не меня.
Я убираю руку и зло кошусь на него. Зайд уже собирается залезть обратно в чёрный фургон, однако я решаюсь использовать последнюю возможность его остановить:
– Скажи, ты веришь в Бога?
Он удивляется этому вопросу. Наверняка это было самым последним, что он ожидал услышать. Зайд прикрывает дверцу фургона и опирается о неё спиной.
– Допустим, да, – отвечает он.
– Прямо веришь или всё же моментами сомневаешься?
– Я верю.
На самом деле меня удивляет этот факт. Потому что такие «плохие парни», как Зайд, обычно агностики.
– Гай говорил, что ты не будешь крёстным ребёнка Лэнса и Софи, потому что ты мусульманин, – говорю я. – Это правда?
– Я ведь иранец, а моя мама носила паранджу, как полагается, – отвечает Зайд. И удивительно, как меняется тон его голоса и выражение лица, когда он об этом всём говорит.
– Но и я ребёнок американца и испанки. По сути, у нас ведь по традиции религия – христианство, но я, например, никогда не считала себя верующей. Скорее, даже не задумывалась о Боге.
– К чему ты клонишь, Лина? С хуя ли начала этот разговор?
Я тяжело вздыхаю, глядя на двери дома, за которыми сейчас решается судьба несчастных девушек.
– Если ты веришь в Бога, может, подумаешь над тем, что сейчас делаешь?
Зайд издаёт нервный смешок:
– Из всего на свете, что могло меня переубедить, ты выбрала Бога?
– Потому что у тебя вроде как нет больше ничего. Ты отказался быть крёстным ребёнка своих лучших друзей ради Бога. Или я не права? Может, не права? Это какое-то совпадение?
– И при этом по ночам я трахаю одновременно нескольких девчонок, херачу алкоголь с утра до ночи, а моё тело на процентов восемьдесят состоит из татуировок. Тебя это никак не смущает? Это поступки верующего?
Я пожимаю плечами и отвечаю:
– У всех людей должен быть второй шанс. И ты, наверное, слышал об этом. Насколько я знаю, в вашей религии нет людей, перед которыми окончательно закрываются двери к дороге, ведущей к правильному выбору.
Зайд смотрит на меня с интересом, вероятно, не ожидая, что я могу выдвигать такие речи, да ещё и заговаривать о Боге.
– Хочешь, чтобы я поступил правильно? – спрашивает он.
Я слабо киваю.
– Мне нужно спасти этих девушек?
Я снова киваю.
– Блядь, ладно… Так уж и быть, помогу им. – Зайд потирает руки, хватаясь за дверцу фургона.
– Но я поеду с тобой, – с ходу бросаю я.
У него округляются глаза от такого приказа. А то, что прозвучало, было именно приказом. Не просьбой или предложением, а чётким приказом.
– Зачем?
– Если что-то пойдёт не так, и тебя захотят наказать из-за ослушания, я выступлю твоим защитником. Я ведь Харкнесс и ещё организатор этой затеи. Меня трогать не будут.
Он сдаётся, немного подумав. Наверняка моё предложение показалось ему заманчивым и логичным.
А я ликую из-за того, что мой план выехать из этого проклятого дома хотя бы на час и повидаться с семьёй вот-вот исполнится.
Страха у меня почти нет. Видимо, я давно свыклась с тем, что он преследует меня по пятам, и научилась дружить с этим противным чувством.
– Только знай, что за этих девочек Вистан получил бы кучу бабла, а значит, он это бабло из-за тебя потеряет, – насмешливо бросает Зайд. – Точно готова ввязаться в это дело?
Я обхожу фургон и залезаю внутрь, на пассажирское сиденье.
– Да, уверена.
– А согласна на то, что я не смогу больше никого спасать, как сегодня?
– Тебе больше не понадобится никого похищать и продавать, потому что скоро я придумаю, как разрушить всё это кровавое царство.
Зайд забирается в фургон и кратко смеётся над моими словами. А потом спрашивает:
– Интересно, как ты это сделаешь?
– Я ведь сказала: придумаю.
– Ты в себя поверила, я смотрю. Даже чересчур.
– Ты не веришь в то, что я могу что-то изменить?
– Уже изменила. Ослабила Гая.
Его слова звучат точь-в-точь как те, что однажды произнёс Вистан. И меня это ужасно злит. Особенно слышать подобное из уст человека, которого я считаю другом.
– Что значит ослабила?! – киплю я.
– То и значит. – Зайд нахмуривает брови, поддевает языком пирсинг на губе, как всегда делает, когда нервничает, и говорит: – До тебя он был просто хладнокровным убийцей. Машиной без чувств и эмоций. А таким быть в нашем мире огромное преимущество. Если дашь слабину, тебя загрызут при первой возможности и уничтожат. А сейчас… Блядь, я же вижу изменения. Нейт с Моникой считают это чем-то хорошим, а я в полном ахуе, честно говоря. Такими темпами Гая, скорее всего, скоро убьют. Учитывая ещё и то, что он единственный наследник, его смерть будет на руку многим мафиозным кланам.
У меня внутри холодеет от того, с какой серьёзностью он всё это говорит.
– Он стал каким-то неженкой. Таким же он был, когда встречался с Алексис. И к чему это привело? Едва не снёс себе башку.
Сравнение с Алексис и очередное её упоминание злит меня только сильней:
– Хочешь сказать, что я виновата в чём-то? Намекаешь на то, чтобы я свалила?
Зайд качает головой и цокает языком:
– Нет. Блядь, ходите на свидания, встречайтесь, соситесь на здоровье и всё прочее… Но тебе нужно напоминать ему время от времени, кто он такой. Что он не может позволять себе расслаблядься из-за того, что вновь в кого-то влюбился. Иначе этот мир разрушит и его, и тебя.
Я открываю рот, чтобы ответить, но слышу вдруг голоса. Зайд велит мне наклониться, толкая мою голову вниз. Я опускаю её на колени. Фургон качается, будто в него загружают что-то.
– Всё, Парса, – говорит один из подошедших мужчин. – Можешь двигать в Шорлайн. Яхта уже ждёт.
– О’кей, понял. Давай.
Зайд заводит фургон, а потом мы выезжаем со двора поместья. Я поднимаюсь и сажусь ровно.
Не знаю, в какую авантюру снова себя и Зайда втягиваю, но надеюсь, что никто из нас не пострадает, а я найду удобный момент выскользнуть и повидаться с родителями.
Я очень хочу их видеть.
Глава 34
Зайд водит машину так, будто у него припасено десять жизней.
На протяжении всей сумасшедшей поездки я крепко держусь за потолочную ручку. Зайд в очередной раз разворачивает фургон, и руль делает несколько поворотов самостоятельно. Слышу скрежет колёс и своё сердце, которое желает выпрыгнуть наружу.
– Может, подумаешь о моём благополучном приезде на место? – спрашиваю я. – Что с тобой сделает Гай, если я погибну в автокатастрофе?
– Скорее всего, он сделает из меня чехол для этого руля, – отвечает Зайд. – Но этого не случится, потому что никакой автокатастрофы не предвидится.
– Так в этом уверен?
– Да. Я охуенно уверен. Так что молчи в тряпочку, девочка.
Он жмёт на газ, ловко объезжает машины, нам вслед порой летят ругательства по типу: «Козёл!» или «Ездить научись!», на что Зайд уверенно и с некой гордостью выкрикивает: «Сперва отсоси мне!» Я же стараюсь не думать о шансе умереть до того, как мы доедем до нужного района.
Зайд кривится, недовольный появившимся впереди автомобилем, а потом фыркает и резко поворачивает руль так, что фургон едва не падает на бок. Мне даже показалось, что мы проехали на двух его колёсах, наклонившись слишком сильно в сторону. У меня чуть сердце не выпрыгивает.
– А‐а-а-а, блядь, Зайд!!! – кричу я, не совладав больше с эмоциями. – ДАВАЙ МЕДЛЕННЕЕ!!! Меня из-за тебя инфаркт хватит!
– Обычно девушки просят меня быть быстрее.
– Это я сейчас тебя быстрее к прадедам отправлю, если продолжишь в том же духе!
Зайд хохочет, а потом сворачивает на соседнюю улицу.
Я выглядываю из окна на дома и здания, мимо которых мы проезжаем. Каждая улица напоминает о моём прошлом, о том, какой я когда-то была. И это «когда-то» было ведь не так давно. Не прошло и года, но я теперь совсем другой человек. Вспоминая свои былые дни, я не верю, что совсем недавно мной было так легко управлять. Что я была послушной дочерью своих родителей. Что я делала всё ради их спокойствия, совсем забывая о себе. Я вспоминаю и своих подруг и наш последний разговор. Интересно, счастливы ли они? Волнуются ли за меня? Как на исчезновение Зайда, которого они считали Скоттом, отреагировала Ирэн? Было ли ей больно так же, как мне, когда я узнала правду о Гае?
– О чём задумалась? – вдруг раздаётся голос Зайда. Он держит в руке бутылку пива и делает несколько глотков. – Хочешь выпить?
– Я не пью алкоголь и тебе не советую.
– Может быть, я работаю над тем, чтобы поскорее сдохнуть?
Я сильно и больно шлёпаю по его руке. Зайд удивляется и округляет глаза.
– Не говори глупостей, тупица, или побью сильнее, – угрожаю я.
– Хорошо, мамочка, – ухмыляется Зайд. – Только давай всё-таки не будешь вызывать у меня стояк прямо сейчас, ладно? Не самое подходящее время.