– Я пойду, – отвечаю наконец, хотя голос в голове и само тело кричат, что не собираются отрываться на вечеринках после всего навалившегося на меня ужаса. – Нейт всегда был добр ко мне.
Последнюю фразу я выделяю, желая дать Гаю понять, что в этом он полная противоположность Нейта. Гай что-то мычит, крутит кольца на пальцах, потом суёт руки в карманы штанов. Сегодня на нём чёрная рубашка и тёмно-красный пиджак поверх неё.
– Мы поедем вместе, – говорит он спустя недолгую паузу. – Если хочешь, можем съездить в магазин, и ты что-нибудь себе выберешь. Какое-нибудь платье.
– Нет, я никуда не пойду, – отвечаю резко, не желая затягивать этот разговор. – Пусть его привезут сюда. Любое. Мне плевать, как оно будет выглядеть.
Не могу поверить, что всё снова вернулось назад. В те времена, когда я люто ненавидела Гая. И чем дольше я смотрю на его лицо, тем сильнее не хочу его видеть. Я хочу отомстить ему за всю боль, которую он мне принёс.
И я очень уверена в своём желании.
– Когда начнётся вечеринка? – спрашиваю я.
– В восемь часов.
– Отлично. Зайдёшь в восемь, когда я буду готова. И можем ехать. А сейчас уходи отсюда.
Гай хмурится, будто ему ужасно неприятно слышать такие грубые слова из моих уст.
Мне не хочется здесь находиться. Тревога, страх и отчуждение борются между собой, пока не смешиваются в один отвратительный химический состав.
– Уходи, – снова говорю я, чувствуя, что вот-вот сорвусь. – Уходи из моей комнаты. И не показывайся мне на глаза до того момента, пока мы не поедем к Нейту. До тех пор я не хочу тебя видеть.
И Гай действительно, больше не сказав ни слова, оставляет меня одну.
Нейтан Блэквуд, несмотря на ужасное детство, благодаря работе в мафии живёт в одном из лучших районов Сиэтла – на Куин Энн Хилл. Это холм, считающийся самым высоким в городе. На его вершине расположен парк Керри, откуда открывается потрясающий вид на центр Сиэтла, застроенный небоскрёбами, и залив Элиотт. Вдалеке виднеется гора Рейнир. Я знаю, что район разделён на две части – Верхнюю и Нижнюю. Наверху расположены дорогие рестораны и бутики, а внизу кафешки и модные магазины. Нейт проживает в Верхней части.
Я вылезаю из автомобиля прежде, чем Гай успевает обойти его и открыть мне дверь. Не хочется давать ему шансов пытаться загладить вину своим галантным поведением или чем-либо ещё. Каждый раз глядя на него, я вспоминаю убитых горем родителей, потом и свой план. Так что у меня нет желания как-то ему потакать.
Двухэтажный дом с белым фасадом и крышей из черепицы стоит на вершине холма, собирая всеобщее внимание горящими окнами и весёлыми воплями. Музыка грохочет, вокруг дома столпилась молодёжь. Странно не видеть в такой важный для парочки момент их более взрослых родственников. Нейт однажды уже признавался, что рос в приюте и не имел родителей и близких, но у меня всё же остаются вопросы к Монике на этот счёт. Мы поднимаемся по лестнице, входим через открытую дверь в дом.
– О, какие люди! – кричит незнакомый парень, едва не грохаясь со второго этажа прямо через перила. – Твою мать, это же Гай Харкнесс!
Толпа ревёт во всё горло, будто бы появление Гая для них равняется появлению Иисуса. Вверх взмывают стаканчики с алкоголем, кто-то даже чокается ими, кто-то сразу вливает в себя напиток. Вечеринка в самом разгаре.
– О, блядь, заявились наконец, – раздаётся голос со стороны.
Повернув головы, мы обнаруживаем на диване в гостиной пьяного Зайда в окружении двух девушек. Одна сидит у него на коленях, вторая прижимается к нему с другой стороны, целуя его в шею. Мы подходим к другу ближе. Я вспоминаю, что он должен был ранить себя в ногу, и, опустив взгляд, действительно вижу ниже бедра у него под штанами что-то выпуклое. Бинт.
– Будете пить вместе со мной? – улыбается он. – Лина, цыпа, давай с тобой хоть выпьем? Гай точно не будет. Он у нас не обжирается алкоголем.
– Она тоже не будет обжираться алкоголем, – говорит Гай.
Он прав. Я не пью. Один раз пробовала, после того как он впервые бросил меня, и едва не свалилась из окна из-за этого проступка. А сейчас мне нужно оставаться в здравом уме и помнить о своём плане и способах его осуществления.
– Где Нейт? – спрашивает Гай.
Зайд убирает руку с груди девушки справа и поднимает пьяный взгляд.
– Хуй его знает. Но в последний раз он был на кухне.
– Подожди здесь, я найду его, – шепчет Гай мне в ухо и уходит по направлению к дальней двойной двери, за которой в воздухе клубится дым. Сигареты и дурь.
Зайд вдруг резко хватает меня за руку и тянет в свою сторону.
– Девочки, покиньте меня на пару часиков, – говорит он. – Мне тут нужно потолковать с подругой. Но мы с вами обязательно продолжим веселье, просто чуть позже.
Девушки на удивление послушно встают, поправляя свои коротенькие юбки. Еле передвигаясь на ногах и пошатываясь, они идут к ступенькам и глупо смеются.
– Ты сделала, как я велел? – спрашивает Зайд, силком усаживая меня рядом.
– Да.
– И что сказал Вистан? Он поверил в эту хуйню?
– Не знаю, сказать трудно. Будто бы да, но напрямую он мне ничего не сообщил об этом.
Зайд хватает стаканчик и опустошает его за долю секунды. Алкоголь стекает у него по подбородку, и он облизывается, сверкнув пирсингом на языке.
– Думаю, поверил, раз ты ещё цела, – уверяет меня он, закидывая руку на моё плечо в каком-то «братском» жесте. – Вистан никогда не бывает на сто процентов прямолинеен. Так что переживать не о чём.
Я наблюдаю за тем, как вечеринка набирает обороты. Алкоголем пропах весь воздух, мне становится дурно, я морщу нос и гляжу на группу парней и девушек, дрыгающихся под очередной хит The Weeknd – «Party Monster».
– Нейт реально хочет сделать Монике предложение? – почему-то решаю спросить я.
Зайд кивает:
– Ага… Но Моника не знает, так что прикрой ротик и не смей трепаться. Нейт затевает вечеринки каждую субботу. Это одна из таких, так что Моника и не подозревает ничего, хотя мы все знаем, что она ждёт этого уже хулиярд лет.
– Ты за них рад?
Он переводит на меня взгляд, карие глаза в полумраке гостиной кажутся ещё темнее. Они закрываются и открываются будто в замедленной съёмке из-за выпитого.
– Конечно, – на удивление очень искренне отвечает Зайд. – Они ведь вся моя ёбаная семья.
Меня очень умиляет такое признание из уст плохиша Зайда, который всегда носит эти чёрные футболки с черепами, цепи вместо ремня и пирсинг на лице, и совершенно не кажется человеком, умеющим так мыслить и кем-то дорожить. Но я всё же напоминаю себе, что он единственный, пожалуй, согласился мне помочь в моём нелёгком плане.
Поддавшись чувству, я вдруг крепко обнимаю его. От него разит алкоголем, мужским одеколоном и сигаретами. Зайд едва не роняет стаканчик от удивления.
– Нихуя себе, – бубнит он под нос. – Ты на солнце перегрелась?
– Нет, – улыбаюсь я. – Просто только сейчас поняла, что благодарна тебе. А это мой способ тебе об этом сказать.
Я прямо-таки чувствую всю его неловкость, и это так умиляет. Ведь Зайд вообще не из тех, кто умеет смущаться, особенно при взаимодействии с девушками. А сейчас он смущён.
Я наконец отстраняюсь от него, потом поправляю одежду. На сегодняшнюю вечернику я надела привезённое мне чёрное платье с открытыми плечами, украшенное небольшими стразами по всей спине.
– Крошка! – кричит вдруг голос со второго этажа, сумевший погасить даже грохочущую музыку.
Я с широкой улыбкой поднимаю глаза и вижу, как через перила на другую сторону наклоняется Нейт. Вид у него такой, будто выпил он больше, чем Зайд. Гай стоит рядом и крепко держит его за рукав, не давая свалиться.
– Нейти! – Я вскакиваю и машу ему рукой, будто мы находимся на разных концах улицы.
Гай помогает ему спуститься, удерживая друга в равновесии. Только тогда, когда блондинчик всё же ступает на пол первого этажа, я замечаю возникшую рядом с ним Монику. Она такая счастливая, что мне кажется, предложение руки и сердца уже было сделано.
– Привет, Лина, – смущённо заговаривает она, видно, всё ещё помня наш не самый приятный последний разговор. Её светлые каштановые волосы собраны в косичку и завязаны ленточкой, подходящей под цвет её персикового платья до колен. – Я очень рада, что ты согласилась прийти.
– А как иначе? – громко вскрикивает пьяный Нейт. – Мы же теперь одна семья! Да, крошка?
Он так неожиданно обнимает меня, что я едва не падаю, потеряв равновесие. К счастью, Гай притягивает Нейта за ворот толстовки на свою сторону, приняв вес друга на себя, а Зайд успевает придержать меня за спину позади, продолжая сидеть на диване.
– Ты нахуя столько выпил, придурок? – ругается он, хотя и сам выпил достаточно.
– Потому что я волнуюсь! – отвечает Нейт.
Гай устало вздыхает и закатывает глаза, толкая Нейта на диван. Моника хихикает и садится на коленки своего парня. Видать, происходящее её совсем не смущает. Она лишь кладёт голову ему на плечо и улыбается, мечтательно сверкая карими глазками.
– О чём волнуешься? – спрашивает его Моника.
Едва Нейт открывает рот, чтобы выдать ей, видно, чистую правду, как Зайд захлопывает ему рот ладонью:
– Молчи, идиот.
Блондинчик что-то бубнит, и я, наблюдая за этим представлением с улыбкой, решаю всё же развеять эту атмосферу, исходящую от двух пьяниц:
– Может, мне сделать фото?
У Нейта с Моникой появляются улыбки от моего предложения. Девушка передаёт мне свой телефон, я включаю камеру и навожу объектив на них.
– Сядьте все ближе друг к другу, – говорю я, рукой пытаясь показать, чего хочу от них.
Зайд перекидывает ноги на колени Нейта в шуточной форме, Моника смеётся, обнимая своего парня за шею. Гай остаётся стоять около дивана с серьёзным лицом, явно не разделяя такой весёлости своих друзей.
– Гай, чувак! – недовольно ворчит Нейт, хватая Гая за конец рукава. – Давай уже! Присоединяйся! В кадре должны присутствовать все члены семьи. В особенности ты!