Гай делает несколько слишком резких вздохов, над ним нависает неуверенность, палец у курка вздрагивает, но потом…
Щелчок всё же раздаётся, а за ним следует и выстрел.
Я вздрагиваю, вздрагивают все вокруг. Но в воздухе царствует тишина. Лишь эхо от прозвучавшего выстрела стоит ещё несколько секунд, прежде чем исчезнуть окончательно.
Так и обрывает не слишком долгую, но полную наслаждений страданиями других жизнь своего отца Гай Харкнесс, который теперь, по правилам «Могильных карт», занимает его место.
С этой секунды он – босс огромной преступной организации, лидер большого количества людей, миллиардер и хозяин крупнейших городов США и Англии.
И, кажется, Вистан этого добиться и хотел. Ценой собственной жизни.
Глава 38
Я не верю глазам, но у Гая дрожат руки.
Как мне раньше казалось, он непоколебим и не умеет пугаться чьей-то смерти, учинённой его же руками. Ведь сколько лет ему бросали жертв, а он расправлялся с ними, совершено никого не жалея.
А сейчас он до смерти напуган.
Я продолжаю держаться за живот, а искусственная кровь пропитала всю мою кофточку. Я нарочно надела светлую блузку, чтобы красные пятна были отлично видны.
Среди окружающих нас людей показываются Нейт с Зайдом. Я стараюсь о них вообще не думать. Игнорировать их присутствие.
После учинённого, достаточно придя в себя, Гай подлетает ко мне. Он осторожно хватает меня за спину, пытаясь приподнять, а я всё играю роль несчастной жертвы, слегка лишь наклоняя голову, чтобы взглянуть на Вистана. Один из его, получается, бывших телохранителей подходит к нему, касается пальцами шеи, а потом переглядывается с остальной охраной.
Всё это говорит само за себя.
Вистан Харкнесс мёртв.
– Каталина, я отвезу тебя в больницу, – произносит Гай. – Дай мне взглянуть на рану.
Его руки заботливы. Они всегда были заботливы по отношению ко мне, но сейчас я упорно игнорирую этот факт, вспоминая, что он сделал.
Потом я снимаю маску.
– Нет никакой раны, – говорю я холодно.
Он хмурится в ответ, слегка даже отстранившись.
– Я одурачила тебя так же, как ты одурачил меня, Гай.
И после своих слов я убираю руку с живота, демонстрируя искусственную кровь и полное отсутствие каких-либо повреждений на теле. Бросаю сам ножик в сторону.
Гай понимает всё и без дальнейших слов. Он понимает, что своим поступком я заставила его убить отца. А потом оборачивается и смотрит на друзей. Зайд всё ещё считает, что знает мой план полностью, он думает, после сотворённого я просто попрошу помощи у своего отца. А он ведь всё сделает ради своей любимой дочки. И даже простит врага, обеспечив ему защиту. Босса не будет, «Могильные карты» наконец будут ввергнуты в крах.
Именно в это Зайд всё ещё верит.
Взор зелёных глаз возвращается ко мне.
– Теперь ты свободен от одного бремени, – говорю я, – но крепко связан с другим. По моему повелению.
Гай наводит на меня взгляд, полный страха. Я думаю, сейчас в нём борются сразу несколько чувств. Смерть отца как подарок для него, как избавление от тяжкого прошлого, от человека, издевавшегося над ним многие годы… И вместе с тем Гай осознаёт, что теперь возглавит «Могильные карты» не по своему желанию, не защитив меня, а только из-за моего обмана. Что теперь каждый член этой крупной организации будет подчиняться ему одному. Что исполнилось то, чего он так боялся.
Я всё это устроила. Во имя мести. А он пока растерян и не понимает этого до конца.
Гай тянет руку в мою сторону, а я отстраняюсь, вставая на ноги.
– Не смей меня трогать, – мой голос звучит как лезвие ножа, которым я безжалостно режу всех вокруг. Я стараюсь выдавать всё, что сейчас чувствую. – Не надо.
– Каталина… – шепчет он.
– Ничего не говори. Не усложняй и без того сложную ситуацию.
Гай недоумевает. Теперь зелёные глаза полны изумления. Он хмурится, глядя на меня.
– Знаешь, – начинаю я, не отводя взгляда, – мне столько хочется тебе сказать. Например, напомнить про всю ту боль, которую ты привнёс в мою жизнь.
Он отшатывается от ужаса. Нервно сглатывает, рука, крепко держащая пистолет, роняет оружие. Гай качает головой:
– Каталина, пожал…
– Замолчи! – кричу я. – Не смей меня сейчас перебивать. Ты уничтожил мою жизнь. И знаешь, если бы у меня была такая возможность, я бы стёрла тот день, когда позволила себе тебя полюбить.
Его глаза теперь состоят из отчаяния и мольбы. Но несмотря на то, как жалобно он смотрит на меня, как безмолвно молит о прощении, я продолжаю говорить твёрдо:
– Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть, ни знать. Я хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. Так, будто никогда и не существовал.
Гай встаёт, делает шаг вперёд, снова тянет ко мне свою ладонь. Нуждается в очередном доказательстве того, что я всё ещё стою перед ним и никуда не ушла. Или же он хочет удостовериться в том, что я просто какая-то голограмма или галлюцинация. Будто бы я снюсь ему. Что настоящая Каталина этого всего не бросила бы ему в лицо.
По-прежнему собираюсь противиться и делаю шаг назад, отходя от него и не давая ему приблизиться.
– Ты просто взял и сжёг мою жизнь, – цежу я сквозь зубы. – Ты не дал мне выбора, Гай. Ты снова и снова приносил мне боль и страдания. Ты уничтожил мою свободу, моё право на нормальную жизнь. Ты сделал меня подобной себе – бесчеловечным монстром, без чувств и сердца. И теперь ты получаешь то, что сам сотворил.
Он отшатывается будто от огня. Его грудь начинает вздыматься слишком быстро, словно ему тяжело дышать.
– Всё кончено, Гай. Теперь ты перестанешь существовать для меня. Теперь ты для меня мёртв.
Гай медленно отрицательно качает головой. Он растерян, он напуган, он в панике. Его глаза заполняются ужасом, дыхание слишком громкое и быстрое.
– Нет… Не бросай меня, – шепчет он, кривясь от боли и впервые наплевав на свою гордость. – Не оставляй меня одного.
На этот раз я, сжигая все остатки человечности, которые ещё во мне теплились, делаю шаг вперёд и уверенно, чётко выговаривая слова, спрашиваю:
– Помнишь, однажды я сказала, что разобью тебе сердце за то, что ты разбил моё?
Гай сжимает губы, а глаза уже слезятся.
Конечно, помнит. Он всё помнит.
И тогда я добавляю:
– И сейчас я сдерживаю своё обещание.
Мне кажется, мои слова летят в него как сотни ножей, вонзаясь ему в грудь, протыкая сердце. Гай Харкнесс, стоя передо мной, медленно умирает. Я вижу, как стекленеет его взгляд, как разжимаются губы и обессиленно опускаются плечи.
Вижу, как Кровавый принц плачет. Вижу, как по его щеке уже катится одна слеза, за которую отец наверняка выпорол бы его до полусмерти, а потом использовал свою любимую Доску наказаний снова.
– Прощай, – говорю я. – Надеюсь, никогда больше не увидимся.
Я отворачиваюсь от него, но в спину не поступает ответного удара. Гай больше ничего не произносит, не издаёт ни единого звука, который напомнил бы о том, что он всё ещё жив.
Потому что на самом деле он уже мёртв.
Это я убила его.
Вонзила нож в сердце, совершенно об этом не жалея. Потому что таков был план с самого начала. С того самого дня, когда он вырвал из моей груди сердце и разбил его на миллионы кусочков. И я пыталась… Я старалась собрать все осколки воедино, его поступки постепенно излечивали кровоточащие раны, пока последняя капля окончательно не добила меня.
Он сделал так, что я принадлежу его семье. Он сделал так, что я никогда больше не смогу дышать ровно. Он сделал так, что теперь я известна как его жена, как обладательница золотой карты, как жестокая женщина Кровавого принца, которую следует избегать. Он решил, что я теперь его собственность. Как и говорил Вистан…
А мне едва исполнилось восемнадцать, прежде чем я стала женой наследника британской мафии, вселяющей страх даже в холодные и каменные сердца. И теперь мне придётся жить с этим. Но без него. Вычеркнуть его из воспоминаний, сжечь как ненужную вещь.
Среди множества глаз я вдруг замечаю знакомые. Небесно-голубые.
Нейт.
Но я вижу не просто глаза.
Его взгляд… Взгляд напоминает мне о лживом обещании, которое я дала ему когда-то.
«Обещай, что не разобьёшь Гаю сердце», – тогда сказал он.
«Обещаю», – выдала я в ответ.
И нарушила слово, потому что ещё тогда знала, что вру. Но вынести взгляд разочарования мне не под силу, поэтому я отворачиваюсь от лица Нейта и спешу уйти. Шепчу лишь нечто вроде: «Прости…» – и на этом всё.
Зайд же не церемонится. Он не смотрит на меня с грустью, напротив, его взгляд очень холоден и зол, и при этом слегка растерян. Только сейчас он понял мои недомолвки. Но карие глаза на меня долго не смотрят, Зайд отворачивается уже спустя три секунды. Ему словно противно на меня смотреть, а я его в этом не виню. Всё правильно. Пусть я буду противна для них всех. Именно этого теперь я искренне желаю. Ведь их больше в моей жизни не будет, словно никогда и не было.
Я быстрым шагом покидаю двор Харкнессов, я пробегаю мимо растерянных горничных, охранников, пока не получающих никаких приказов. Я в последний раз окидываю взглядом поместье Харкнессов – огромные крыши, окна, двери, стены, тянущиеся высоко вверх. Теперь это место будет сниться мне в кошмарах, но в действительности я никогда больше не ступлю на эти земли.
Ворота распахнуты, я выбегаю наружу. Вырываю из-под кофты пакет, бросаю на землю.
Сложно. Горько. Даже страшно.
Может, я и думала, что смогу хладнокровно избавиться от любых чувств к Гаю, но бежать от него сломя голову сложнее, чем я предполагала. Я вспоминаю его лицо, а потом себе же и кричу, что он заслужил всё это. Что я не должна его жалеть.
Но слёзы Кровавого принца я вряд ли когда-нибудь смогу забыть.
На горизонте показываются деревья. Я приближаюсь к назначенному парку всё ближе и ближе, сердце то трещит, то сжимается, то стучит в два раза быстрее. Я волнуюсь, боюсь и пытаюсь не зарыдать. На груди висит один мой кулон, а на пальце кольцо в форме змеи, подаренное Гаем. Почему-то я решаю от него не избавляться.