Официальной причиной ареста Эрнандо послужила его деятельность по изданию газеты со списками жертв хунты. Чтобы удовлетворить общественность, над Эрнандо устроили открытый судебный процесс, хотя приговор был ясен заранее — уж тут власти Аргентины никому угождать не собирались. Эрнандо быстро объявили виновным, приговорили к смертной казни и отправили обратно в тюрьму. Шесть месяцев спустя Дэнни Видал перебрался из Кордовы в Буэнос-Айрес, где получил должность управляющего банком «Кредито де ла Плата». И все это лишь для того, чтобы самому исчезнуть следующей зимой.
Теперь, спустя много лет, Кори по-прежнему чувствовала угрызения совести, словно она не пыталась спасти жизнь Эрнандо и предала его, не отказавшись от Дэнни.
— Итак, Эрнандо убили, — подытожил рассказ Кори Адам Сингер.
В какой-то момент ей захотелось рассказать Адаму всю историю до конца, но у Кори давно вошло в привычку оставлять этот рассказ незаконченным. Дело в том, что за несколько дней до того, как хунта закрыла банк Дэнни, Эрнандо выбросили из машины на тротуар перед «Ла Вердулериа». Он был без рук, а к спине был привязан bandoneon. Дэнни тут же помчался на Авенида Кориентес. В клубе в тот вечер было полно народу, а у карлика-швейцара была новая форма.
— Эрнандо стал не просто одной из жертв режима, он был как бы и моей жертвой, — задумчиво произнесла Кори. Нет, она не смогла бы это объяснить, даже если бы захотела.
Кори окликнули. Обернувшись, она увидела отца. Он был, как всегда, безукоризненно выбрит, волосы, еще мокрые после душа, гладко зачесаны назад. Поцеловав дочь, Палмер Виатт представился Адаму. Затем он уселся рядом с Кори.
— Все это получилось очень странно, не правда ли? — сказал он. — Я имею в виду повестку, которую вы пытались вручить уже мертвому человеку.
— Действительно странно, — не стал спорить Адам.
— Но почему же вы здесь?
— Потому что он не верит, что Дэнни мертв, — ответила за Адама Кори.
— У вас есть причины сомневаться? — Палмер был явно озадачен.
— Вполне достаточно, — ответил Адам.
Внимательно глядя на дочь, Палмер спросил:
— Я могу чем-нибудь помочь в этом деле?
Кори покачала головой.
— Не думаю, папа.
По лицу Палмера пробежала тень.
— Послушай, Кори, я, кажется, принес дурные новости. Жорж Видал приказал кремировать останки.
— Я знаю, — сказала Кори. — Мистер Сингер уже успел мне сообщить.
— А кто сообщил о кремации вам? — поинтересовался Адам.
— Сам Жорж.
Адам понимающе кивнул. Подошел официант, и Сингер попросил принести счет. Вид у него при этом был довольно подавленный. Как только официант отошел от их столика, Адам снова обратился к Палмеру Виатту.
— А больше Жорж не сообщил вам ничего интересного?
Палмер покачал головой.
— У нас не те отношения, чтобы Жорж со мной откровенничал.
— Он ничего не говорил про «черный ящик» из самолета?
— Ничего.
Подошел официант со счетом.
— Надеюсь, вы уходите не из-за меня. — Палмер вопросительно взглянул на Адама.
Тот покачал головой.
— Конечно, нет. Просто у меня назначена встреча со священником.
Он полез в карман за деньгами.
— С каким еще священником? — удивилась Кори.
Прежде чем ответить, Адам пристально посмотрел на Палмера.
— Дело в том, что у одного из местных жителей было видение. На дороге из Церро эль Бурро в Чилпанцинго он видел Иисуса Христа.
— А какое отношение это имеет к вашему делу?
Адам встал.
— Меня всегда интересует духовная сторона вещей.
Палмер тоже встал и протянул Адаму руку.
— Приятно было познакомиться.
Тут Кори задала вопрос, который очень удивил Адама.
— Вы дадите о себе знать?
— Да, я обязательно свяжусь с вами, — пообещал Адам.
И тут Кори удивила его во второй раз.
— Этот самый местный житель, который видел Иисуса Христа, он что, видел также, как разбился самолет? — спросила она.
— Честно говоря, пока я еще не очень хорошо понял, что он видел, — ответил Адам, вынимая визитную карточку. Повернувшись к Палмеру, он спросил:
— Вы пробудете какое-то время с дочерью в Нью-Йорке?
— Да, — ответил Виатт. — А потом еще немного в Вашингтоне. — Он тоже достал карточку и что-то написал на обороте.
— Это мои номера в Вашингтоне, Нью-Йорке и Буэнос-Айресе, — пояснил он.
— Берегите себя, — сказал Адам на прощание, обращаясь к Кори.
Он поклялся себе, что никогда больше не позволит заманить себя в ловушку собственных чувств, когда дело касается работы. С таким же успехом можно было поклясться, что он научится не дышать — Адам был в ловушке с того самого момента, когда увидел эту женщину в Бруклинской больнице.
— Мы еще поговорим с вами в Нью-Йорке, — сказал Адам, надеясь, что слова его звучат именно так, как ему хочется, а именно: его интерес имеет чисто профессиональные мотивы. В то же время он прекрасно понимал, что на деле все обстоит совсем иначе. Когда Адам ушел, Палмер сказал, обращаясь к дочери:
— Я не доверяю этому человеку.
— А тебе вовсе не надо ему доверять, — спокойно сказала Кори.
— Точнее, я не доверяю тому, что он делает, — поправился Палмер.
— Он пытается найти Дэнни.
— Но мне не нравятся его мотивы. — Мотивы не имеют значения.
Палмер взял руку дочери в свою ладонь.
— Он мертв, Кори, пойми это наконец.
У Кори чуть дрогнули губы.
— Я поверю в это только тогда, когда получу хоть какое-нибудь доказательство того, что Дэнни действительно был в этом самолете.
— Хотя бы ради твоего будущего ребенка, Кори, — понизив голос, почти прошептал Палмер Виатт. — Я обязан предупредить тебя о последствиях. Неужели ты не понимаешь, что прокуратура может подозревать твоего мужа до бесконечности. И ты наверняка не сможешь получить ни пенни с авиакомпании. Ты не сможешь даже возбудить против них иск, пока существуют хоть какие-то сомнения в том, что Дэнни Видал действительно погиб на борту их самолета.
Кори удивилась.
— Но я вовсе не собираюсь подавать в суд на авиакомпанию, — сказала она, а затем спросила: — Кстати, а как ты узнал о существовании этой повестки и обвинений против Дэнни?
— Мне сказал Жорж.
— И что же еще он тебе сказал? — с нескрываемым раздражением спросила Кори.
— Что банк Дэнни наверняка прогорит, поэтому не стоит отказываться от возможности получить деньги с авиакомпании. Он сказал еще, что банк не просто обанкротился, а что в понедельник нью-йоркская банковская комиссия, скорее всего, его просто закроет. То есть на все счета твоего мужа будет наложен арест. — Палмер был сильно взволнован. — Как ты собираешься оплачивать квартиру?
— Никак, — просто сказала Кори.
Тогда Палмер попробовал другой подход.
— Дэнни вряд ли одобрил бы тот союз, который ты, судя по всему, заключила с этим человеком — Адамом Сингером.
— Дэнни здесь нет, — возразила Кори.
Ей самой приходила в голову мысль, высказанная только что отцом, но Кори сразу отогнала ее от себя. Она вовсе не нуждалась в одобрении или разрешении, особенно от отца и уж тем более от мужа. Кори волновал сейчас один-единственный вопрос: неужели вся ее совместная жизнь с Дэнни была до краев наполнена ложью? И вопрос этот волновал ее настолько, что для решения его она готова была заключить союз с кем угодно.
— Жорж собирается передать тебе урну с прахом Дэнни.
— Скажи ему, что не стоит беспокоиться.
— Так положено, Кори, — настаивал мистер Виатт.
— Что ж, тогда возьми ее ты, папа. Ведь протокол — твоя стихия.
— Кори, ты должна думать головой, а не сердцем.
Кори отвернулась, чтобы отец не увидел ее слез. Все дело в том, что она уже взглянула в лицо реальности. Иначе давно изобразила бы примерную аргентинскую вдову, убитую горем, и увезла бы с собой урну с останками совершенно незнакомого человека. Но Дэнни стоило быть умнее и не ожидать от нее ничего подобного. Как ни странно, мысли Кори все время возвращались к началу их романа и к тому времени, когда она впервые потеряла Дэнни. Кори все время представляла себя бредущей в толпе женщин на Плаза де Майо. В толпе женщин, чьи мужья и дети пропали без вести.
Часть вторая
Выстрелив, я почувствовал, как вырывается наружу накопившаяся во мне одержимость. В нашем районе полно парней вроде меня — успевших стать отцами и убийцами. Мы даем жизнь, мы отнимаем жизнь…
Сначала мы убиваем всех мятежников, потом их союзников, потом… сочувствующих, затем… тех, кто остался равнодушным, и наконец мы убиваем тех, кто испугался.
10
Сегодня в Патагонии должна была наконец завершиться операция, которая началась четыре года назад. На узкой посадочной полосе, тянущейся вдоль берега Бигл-кэнал близ городка Юшуайя, заходил на посадку самолет «Сессна», на борту которого был груз с сорока шестью миллионами четырьмястами тысячами долларов в купюрах крупного достоинства. Когда-то Чарлз Дарвин прошел всю Патагонию до самого южного поселения — Юшуайя, — чтобы изучить жизнь индейцев. После восьми лет полной изоляции от цивилизованного общества в этой далекой стране он вернулся в Англию и подарил миру теорию эволюции, в которой, как известно, не осталось места для Господа Бога.
Вдали виднелась вершина пика Монте Оливиа, возвышавшаяся на сто, а то и двести футов над землей. Гору окружали пять холмов, известных под названием Цинко Херманос, вершины которых, как и вершина пика, были покрыты снегом. За холмами, по обе стороны Бигл-кэнел, рос густой лес.
Деньги были упакованы в сорок одну коробку из-под обуви. В каждой коробке был миллион долларов, банкноты были тщательно разложены так, чтобы ни одна не помялась и не порвалась. Обувные коробки были со всего света — на них красовались маркировки «Гуччи» и «Вестон», «Флоршейм» и «Бэлли», «Эрам» и американской «Фэйва». Коробки были сложены в два мешка из парашютного шелка.