Он снова был прав, и Лора заставила себя улыбнуться.
— Извини. Из-за меня ты попал под перекрестный огонь.
— Ерунда, рана поверхностная.
Он был вознагражден ее улыбкой — на этот раз искренней.
— Ох, Майкл, ты лучше, чем я думала. А я совсем раскисла…
— Не знаю, мне ты кажешься невозмутимой. Как всегда. А теперь давай дадим им пищу для размышлений. — Он наклонил голову, потерся щекой о ее щеку, его губы приблизились к ее уху. — Интересно, кто тот парень, с которым обнимается Лора Темплтон? И как давно это продолжается?
Лора и сама была не прочь понять это.
— Не думаю, что всем так интересны мои дела. Она чувствовала тепло его дыхания у своего уха.
— Брось, солнышко. Ты способна заворожить кого угодно. Величественная, невозмутимая Лора!
— Ну, положим, довольно долго я была «бедняжка Лора». — Ее голос снова напрягся. — Бедняжка Лора, муж которой изменяет ей со своей секретаршей. Бедняжка Лора, которая из последних сил высоко держит голову теперь, когда ее бывший муж женится на ее же прежней сопредседательнице в Гарден-клубе.
— Боже, ты общалась с этой рыжей стервой? — Майкл покачал головой. — Я разочаровался в тебе. Послушай, теперь, когда они уже удивились, почему бы не дать им тему для разговоров на завтра?
Его губы скользнули по ее щеке, и не успела она отпрянуть, как они сомкнулись на ее губах. Поцелуй был долгим, неспешным. У Лоры тут же закружилась голова, и она вцепилась в его плечо.
Майкл отстранился — совсем чуть-чуть, так что она могла видеть только его глаза.
— Давай попробуем еще разок, — тихо сказал он. — Чтобы ты освоилась.
Ей надо было возразить, сказать, что она не из тех женщин, кто публично развлекается обжигающими поцелуями. Да и в интимной обстановке, если уж на то пошло… Но на ее губах снова оказались его губы — искусные, убеждающие, жаркие — и увлекли ее за собой.
Как давно она не ощущала вкуса мужчины, вкуса крепких опытных уверенных губ… Да что говорить — никто никогда не целовал ее так, словно ее рот — источник всех наслаждений! Лоре показалось, что в груди ее шевельнулся какой-то теплый комочек. Но потрясение и удивление были сильнее.
Майкл тоже был изумлен. Он давно размышлял, какова она на ощупь, на вкус. И теперь обнаружил пиршество контрастов. Жар, пробивающийся через ледяные доспехи; застенчивость, трепещущая под броней самообладания. Она дрожала! Дрожала мелкой чувственной дрожью, ударившей его прямо в пах…
И это напомнило ему, что, как бы он ни наслаждался экспериментом, они находятся не в том месте, где можно проанализировать результаты.
— Это просто необходимо было сделать, — прошептал он. — Не знаю, как других, но меня это точно убедило.
Лора не могла вымолвить ни слова. Она уставилась на него широко открытыми глазами и с удивлением обнаружила, что они все еще танцуют. По крайней мере, ее ноги продолжают двигаться в такт музыке.
— Солнышко, продолжай смотреть на меня так, и им придется размышлять не только над парой поцелуев, — сказал Майкл, пытаясь разрядить обстановку: он вдруг почувствовал, что ему хочется проглотить ее целиком.
Но Лора уже очнулась и опустила глаза.
— Ты застал меня врасплох, — пробормотала она.
— Как и ты меня. Сейчас, если хочешь, можем уйти. Теперь никто не подумает, что это паническое бегство с поля боя.
— Да. — Она держалась прямо, пытаясь не обращать внимания на то, что его рука обжигает ее спину сквозь тонкую ткань жакета. — Я бы хотела поехать домой.
Лора не произнесла ни слова, пока они не вышли на широкую веранду над парадной лестницей. Один из шустрых работников клуба бросился за машиной Майкла, и они остались одни. За их спинами горели огни, звучала музыка, а перед ними простиралась ночь, таинственно играя лунным светом и тенями.
— Я, наверное, должна поблагодарить тебя?
— Боже сохрани! — Майкл сунул руки в карманы, чтобы избежать соблазна дотронуться до нее. Впрочем, сейчас Лора казалась не более доступной, чем мраморная статуя. — Неужели было похоже, что я приносил себя в жертву? Я давно хотел поцеловать тебя, и если ты хоть на минуту сойдешь со своего проклятого пьедестала, то признаешь это. И вообще, Лора, я должен сказать…
Майкл повернулся к ней, не совсем представляя, что будет делать дальше, и тихо выругался, так как к нижним ступеням лестницы подлетела его машина.
— Отличный автомобиль, сэр! — сказал парень и просиял, увидев щедрые чаевые, которые Майкл в раздражении практически швырнул ему. — Спасибо, сэр. Счастливого пути.
Погнав машину прочь от клуба, Майкл немного успокоился и перевел дух.
— Послушай, солнышко, ты только что получила оглушительный удар. Сожалею. Но, если хочешь знать мое мнение, подонок, за которого ты явно по ошибке выскочила замуж, не стоит ни капли твоего внимания.
«Можно подумать, кого-то интересует его мнение», — раздраженно подумала Лора.
— Я переживаю не из-за себя. Из-за девочек.
— Родители, бывает, разводятся. Это реальный факт. И некоторые отцы, уходя, забывают о своих детях. Еще один факт.
— Тебе легко говорить, ведь у тебя нет детей! По его лицу промелькнула тень, и Лора тут же пожалела о своих словах.
— Да, у меня нет детей. Правда, мне пришлось пережить и собственный развод, и развод родителей. Я уверен, ты справишься.
Лора закрыла глаза. Как же она могла забыть, что его с матерью бросил отец?!
— Прости, я не хотела… Но то, что ты сказал, не оправдывает Питера. Алисон необходимо внимание отца, и его равнодушие причиняет ей боль.
— А как насчет тебя? Ты все еще любишь его?
— Господи, конечно, нет! Кэнди может забирать его. Только пусть не трогает моих девочек.
— Думаю, твои дочери справятся с ситуацией как истинные Темплтоны: удостоят ее этой вашей вежливой холодной улыбкой, а про себя будут презирать или ненавидеть.
— Мы так не делаем…
— О, делаете, солнышко, делаете!
Лора повернулась и в упор посмотрела на него.
— А знаешь, Майкл, я поняла, почему ты всех женщин называешь «солнышко»? Это очень удобно: когда ты среди ночи скатываешься с одной из них, тебе нет надобности вспоминать такую досадную мелочь, как ее имя.
Его губы скривились то ли в гримасе, то ли в улыбке.
— Что ж, близко к истине. Но гарантирую, что твое имя я не забуду… если ты подумываешь о том, чтобы позволить мне скатиться с тебя сегодня ночью.
Лора даже не поняла, шокировало ее это замечание, рассердило или доставило удовольствие. Но она почувствовала, что острая боль, причиненная Питером, понемногу исчезает.
— Невероятно лестное предложение, Майкл! Не помню, когда получала такое…
— По крайней мере — честное, — пробормотал он.
— Только уж очень грубое. Боюсь, что мне придется его отклонить.
— Как хочешь… Тогда, может быть, прогуляемся по скалам?
Повинуясь внезапному порыву, он свернул на обочину и остановил машину.
Утесы пронзали небо, словно жаждали поцелуя луны — гипнотизируя, завораживая. Это выглядело очень романтично. Лора попыталась представить себе, как идет с Майклом вдоль берега, держась за руки, но не смогла и отрицательно покачала головой.
— Мои туфли не годятся для прогулки по скалам.
— Тогда мы можем посидеть здесь немного.
— Я не думаю…
— Я хочу тебе кое-что сказать.
Ее снова охватила нервная дрожь, и она сжала руки на коленях. Господи, она сидит в машине с мужчиной на пустынной дороге в лунном свете… Теперь уже и не вспомнить, когда с ней случалось такое в последний раз.
— Хорошо.
— Ты — красивая и очень сексуальная женщина. — Лора резко повернулась к нему, Майкл увидел ее расширившиеся в ужасе глаза, и чуть не рассмеялся. — Впрочем, уверен, что ты это часто слышишь.
«Как раз наоборот! — в смятении подумала Лора. — И поэтому совершенно не знаю, как реагировать».
— Я польщена.
— Я хочу тебя.
Он произнес это так серьезно, что Лору охватила паника.
— Я не… Господи, я не понимаю, какого ответа ты ждешь!
Забыв о высоких каблуках, она дернула дверцу и выскочила в ночь. Майкл подошел к ней и повернул лицом к себе.
— Я не прошу ответа. Просто хочу, чтобы ты знала. Возможно, я совершаю ошибку, но все равно говорю тебе это. Оказывается, я никогда не забывал тебя. Правда, сам не догадывался об этом, пока не увидел тебя снова и воспоминания не выскочили на поверхность. Помню чертовски неловко было думать о тебе так, как думал я, когда ты была совсем девчонкой и к тому же младшей сестрой моего лучшего друга. Джош избил бы меня до смерти, если бы узнал, и я не стал бы сопротивляться.
— Я не умею… — Лора отпрянула, пытаясь спастись от его слов. — Ты же видишь, я не знаю, как отвечать, как вести себя. Ради Бога, остановись!
— Нет, пока не скажу все. Я никогда не останавливаюсь, пока не дойду до конца. Перестань пятиться, солнышко… Лора, — быстро поправился он, хватая ее за руку. — А впрочем, можешь бояться меня. Я бы удивился, если бы ты не боялась. — Он широко улыбнулся. — Черт, я был бы оскорблен! Просто постой спокойно.
Майкл прижал ее руки к телу и придвинулся.
— Я не причиню тебе боли, — прошептал он, опуская голову.
И ей не было больно. Опустошительная буря налетела слишком быстро, чтобы почувствовать боль. Майкл просто разрушил ее одним нежным ленивым поцелуем. Постепенно этот поцелуй становился все более нетерпеливым и требовательным, и не успела она оглянуться, как его дерзкие, безжалостные губы сломили ее оборону, растопили скованность. Внезапно Лора почувствовала, что за десять лет брака ни разу не испытала такого желания — сокрушительного, непреодолимого…
Когда Майкл понял, что она сдалась, ему захотелось большего. Он хотел овладеть ею там, на вершине продуваемого всеми ветрами утеса в свете луны, вонзаясь в нее с той же одержимостью, с какой разъяренные волны бьются в недоступные скалы. Но он понял, что алчность погубит его, и отступил.
— Я хочу, чтобы ты подумала. Лошади научили меня терпению. Правда, когда речь идет о тебе, его запас стремительно сокращается… Но ты должна знать, что я хочу тебя. Это честно и это не имеет никакого отношения к тому, чтобы сохранить твое лицо в клубе или разозлить того идиота, твоего бывшего мужа. Это касается только тебя и меня. И когда ты станешь моей, уверен, тебе не захочется спрашивать, должна ли ты благодарить меня.