Макензи опускает камеру и плачет:
— Подожди, Лейла. Ты не…
— О нет, Макензи, продолжай съемку, мы еще не закончили.
— Нет, закончили. — Джейн пытается отобрать камеру, Макензи отталкивает ее.
Кристи и Эмерсон делают к ней шаг, мы вот-вот все передеремся на этой парковке. Уже давно нужна была драка, но я рада, что это случится сегодня. Я готова драться.
— Джейн, я выдумала всю свою жизнь. Тот день, когда моя мама пришла в школу, тоже выдумала — только чтобы ты всласть повеселилась в твиттере, и с тех пор я выдумываю, что я в бегах. Но моя лучшая выдумка — это ты.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но я не даю ей ни секунды. Никогда больше ты ничего не скажешь.
— Я сама выдумала эту тупую стерву, которая каждый день издевается надо мной, над тем, что совсем не смешно, над тем, над чем нельзя насмехаться. Это была очень забавная игра, но с меня хватит. Тебя больше нет, как и меня. Захочешь показать кому-нибудь это видео — а на нем только десять минут тишины и пустая парковка. Меня никогда здесь не было, как и тебя. Все это выдумано. Доходит, Макензи? Все ясно? Рада, что поучаствовала?
Теперь Эмбер Родин тоже рыдает:
— Лейла, мне ужасно жаль. Это все так гадко…
— Тебя нет, Эмбер. И твоих волос тоже.
Она дотрагивается до них так, словно раньше не замечала.
Я разворачиваюсь, чтобы уйти. Я отправляюсь в подсобку у бассейна. И пусть меня там похоронят.
Я слышу, как Макензи и Джейн дерутся за камеру, и оборачиваюсь посмотреть.
— Слишком поздно. Я стримила, все шло прямо в эфир. — У Макензи вид, будто ее хлопнули по физиономии пакетом замороженных рыбных палочек.
— Зачем? Какого черта, Мак? — Джейн вырывает камеру у нее из рук, но, как только Райан делает шаг, чтобы их разнять, в темноте вспыхивают красные и синие огни.
Прекрасно. У всех глаза как в мультике, когда на героев вот-вот наедет паровой каток. Огни появляются из-за моей спины.
Я оборачиваюсь — передо мной целая армия копов.
Понедельник, вечер
По официальной версии, меня арестовали за кражу школьной видеокамеры.
Я не могу это отрицать. Камера была у меня в руках, когда копы забрали мой рюкзак и обыскивали карманы. Неопреновый чехол где-то потерялся. Впрочем, больше ничего они не нашли, хотя женщина-офицер все время спрашивала, есть ли у меня наркотики.
— Если бы у меня были наркотики, у меня, наверное, были бы и деньги.
— Просто отвечай на вопрос. — Голос у полицейской был скорее уставший, чем злой.
Меня привезли в участок, когда всех остальных оттуда уже разобрали родители. Смотреть на Бетти и мистера Чейза с заднего сиденья полицейской машины — то еще представление. Но вот то, что никто не выглядел удивленным, — никогда не забуду.
Копы не стали заводить на меня дело, и женщина-офицер сказала, что школа вряд ли будет выдвигать против меня обвинения.
Входит еще какая-то женщина, и я сразу понимаю, что это соцработник. Она дает мне стакан воды и просит полицейских срезать пластиковый хомут, стягивающий мне руки. Мы сидим за металлическим столом.
— Спасибо, что заставили снять с меня наручники. — Я потираю запястья, беру стакан и делаю глоток.
— Меня зовут Мишель Джонс.
— Лейла Бейли. Приятно познакомиться, мисс Джонс.
Она смотрит на меня как учитель на нового ученика:
— Вообще-то доктор Джонс. Обычно маленьким я разрешаю называть меня мисс Мишель. Но ты ведь уже не маленькая?
— Уже нет.
Она выжидающе смотрит на меня.
— Можно звать вас Док?
— Отлично. А я буду звать тебя Лейла, если ты не против. — У нее губная помада с легким сиреневым оттенком, и она очень старается не улыбаться.
— Отлично, Док.
— Ну что ж, начнем по порядку. Тебя ни в чем не обвиняют, но уйти ты не можешь.
— Почему?
Она кладет на стол свой планшет и вздыхает:
— Я знаю, что какое-то время ты была сама по себе, и до этого тебе тоже приходилось заботиться о себе самой. Но факт в том, что ты несовершеннолетняя. Поэтому, пока мы не выясним, есть ли у тебя какие-нибудь родственники, тебе придется пожить в патронатной семье.
— Оу.
Вода в стакане закончилась.
— Дальше. Я знаю, что тебе не нравится эта идея. Я смотрела твое видео и могу сказать, что в доме абсолютно любой патронатной семьи нашей системы будет лучше, чем там, где ты жила. Есть замечательные люди, которые выделят тебе отдельную комнату. Они заберут тебя сегодня.
— Я хочу увидеть своего брата Энди. Вы можете это устроить?
Она кивает, глядя в свой планшет:
— Да, я так и думала, что для тебя это важнее всего. Я могу организовать вашу встречу уже завтра. Но мне нужно кое-что от тебя.
Я смотрю ей в глаза. Карие, как у меня и как у мамы, но совсем другие.
— Что?
— Ты умна. У тебя отлично получается скрываться ото всех. Тебе ничего не стоит исчезнуть, верно?
Нет смысла ей врать:
— Верно.
— Мне нужно обещание, что ты не поступишь так с этими людьми. Я отвезу тебя в свою любимую патронатную семью — поверь, это самые прекрасные люди, которых я знаю. Они очень хорошо относятся к детям, которых я им передаю. Но я отвезу тебя к ним и приведу твоего младшего брата только при одном условии — если ты пообещаешь мне, что не ускользнешь среди ночи и не напугаешь их. Ты не сбежишь?
Что бывает с плохими приемными детьми? Ты уже там, куда попадают те, кто никому не нужен. Куда попадают после?
Мне хочется ей ответить, что я поступлю, как посчитаю нужным. Что ничего не обещаю и буду бессовестной беглянкой. Но я так устала от всего и всех. Хочется чего-то другого. Я не знаю чего, но пока мои методы не работают и не дают желаемого. Надо попробовать по-другому, чтобы получить другой результат. И я киваю.
— Док, я очень хочу есть. И устала. И, думаю, заметно, что мне очень нужен душ. Конечно, я останусь с людьми, которые мне помогут в этом.
— Мне нужно, чтобы ты пообещала, Лейла. — Меня сверлят ее карие глаза.
— Я должна что-то подписать?
Она смеется:
— Ты не можешь ничего подписать, дорогая. Ты несовершеннолетняя. Я хочу, чтобы ты пообещала и пожала мне руку.
Я протягиваю ей руку:
— Я обещаю, что не сбегу из чудесной патронатной семьи, где есть душ и еда, а вы обещаете, что приведете ко мне брата.
Она берет мою грязную руку в свою, ухоженную, с красивым маникюром. И сиреневыми ногтями.
— Вам нравится сиреневый.
Она продолжает меня разглядывать:
— Ты предусмотрительная. Заставила и меня дать обещание.
— Вы же сами сказали, я умная. Я исследователь.
Минуту она разглядывает меня, и я вижу, как она прячет жалость под чем-то еще. Что-то похожее читалось на лице Бетти, когда она покупала мне одежду.
Доктор Джонс подписывает какие-то бумаги для полиции, и меня отпускают с ней. На улице снова темно, я совсем потеряла ощущение времени. Мы подъезжаем на ее маленькой сиреневой машинке к окошку «Макдоналдса», и я понимаю: видимо, уже утро, раз у них висит меню завтрака.
Она заказывает мне большой пакет всякой всячины:
— Придется немного проехаться, мисс Лейла.
Наверное, я ем слишком быстро, потому что она напоминает мне об апельсиновом соке.
Я жую и думаю о том, что у меня осталось.
— Кстати, копы не вернули вам мой телефон?
— Нет, к сожалению. Смотрят, нет ли какой-нибудь информации, которая поможет найти твою маму.
— Ну, так они ее точно не найдут. — Я за три укуса съедаю бургер и снова роюсь в пакете. — И когда мне вернут телефон?
— Я не знаю, но обязательно спрошу. Ты сказала, так ее не найдут. Что ты имеешь в виду?
— Она никогда мне не звонила. И не писала. У меня даже нет ее номера, только рабочий телефон.
Она делает маленький глоток кофе:
— Понятно.
Какое-то время мы едем молча. Я слизываю с пальцев остатки подливки от хашбраунов:
— Было очень вкусно. Спасибо.
— Пожалуйста.
— А где же Энди?
Она отвечает не сразу, сначала смотрит в зеркало заднего вида:
— Он в другой патронатной семье.
— Далеко? Там есть еще дети?
— Оттуда, где ты будешь жить, далековато. Но сейчас он там единственный ребенок.
— Вы с ним виделись?
— Да. Я отвечаю и за Энди.
— Как он?
Она молчит с минуту, поджимает сиреневые губы:
— Сначала было нелегко. Ему пришлось ко многому привыкать. Но сейчас уже лучше. Он очень обрадовался новой одежде. И все время спрашивает про тебя.
Злобный осьминог залезает мне в грудь и сжимает сердце:
— Правда? Так с ним все хорошо? Он спит по ночам? А они знают, что у него аллергия на…
— На клубнику. Вообще-то, никто об этом не знал, пока я не увидела в твиттере. Спасибо, что сообщила.
Я молчу.
Мы съезжаем на длинную дорожку к очень старому на вид дому, крыльцо с квадратными колоннами. Нас встречает высокая светловолосая женщина, похожая на Бетти.
Я поворачиваюсь, чтобы сказать, что не хочу заходить, но Док уже вышла из машины.
Как получается, что, когда мне страшно, я становлюсь младше?
Я вылезаю из машины и вижу в руках Док мой рюкзак, но, похоже, почти пустой.
— Лейла, это миссис Джоэл. Миссис Джоэл, Лейла Бейли.
Миссис Джоэл спускается по ступенькам и протягивает мне руку:
— Здравствуй, Лейла. Приятно познакомиться. Мне совсем недавно сообщили, что ты приедешь, но я очень рада, что ты здесь.
— Мы оба рады. — Пока она держит мою руку, по ступенькам спускается какой-то мужчина, видимо, ее муж. — Я Бертран Джоэл.
— Приятно познакомиться, мистер Джоэл. — Я пожимаю руку и ему. Ощущаю себя говорящей птичкой в зоопарке.
Док вручает мне мой рюкзак:
— Ты же помнишь свое обещание?
Джоэлы идут к двери, дают мне попрощаться с человеком, с которым я только что познакомилась, но которого уже хочется назвать лучшим другом.
— Они ведь не настоящие? Они с фото из прошлогоднего журнала «Патронатная семья» и мы собираемся снимать рекламу?