— Револьвер?
Алиса закивала и князь, кочевряжась всем своим рассудком, всё же протянул оружие в тонкие трясущиеся руки. Она перехватила его так резво, что Митя чуть не дёрнулся следом, но опять отвлекла стрельба. А девчонка не подкачала. Мазала она, конечно, нещадно, но распугивала преследователей знатно, при этом так ни разу и не высунувшись из-под закрытого верху. Ей было достаточно уже сделанных дыр. А ситуация усугублялась. Выстрелы, люди, постовые… Всё это слилось в какофонию звуков.
Одну из лошадей подстрелили, и Митя осознал, что это почти провал. Он дёрнулся вперёд, перерезать ремни, чтобы животное не затрудняло бег. Навстречу ехал работяга с открытой повозкой. Дмитрий прикинул варианты.
— Алиса, — заорал он сквозь шум улиц. — Повозка! Прыгайте.
Что там девчонка решила, он не рассмотрел, потому что сам хлестанул загнанных коней ещё раз, перебрался в коляску и свернул верх брички, уже в открытую стреляя в преследователей. Попал в того, что на козлах. В стане врага случилась революция. Двое остальных начали отпихивать раненого. Пока этот балет задерживал наёмников, Митя развернулся и, подхватив ведьму за шкирку, как котёнка, толкнул в проезжающую мимо повозку. Прыгнул сам. С прискорбием опознав внутри телеги хороший дубовый гроб. Помощник гробовщика закричал, но Дмитрий слишком устал, чтобы что-то доказывать и просто наставил револьвер в грудь ни в чём не повинного человека. Тот вскинул руки и быстро спрыгнул со скамейки. А Лиховской перебрался и подхватил вожжи. Хлестнул ими. На скорости пролетая мимо никак не совладеющих с раненым товарищем наёмников, он подумал, что такой удобный случай грех было упускать, поэтому почти разрядил револьвер в преследователей. Одному удалось увернуться, но этого князь уже не видел, потому что повозка развила такую скорость, что сидящая в телеге Алиса оседлала в гроб, чтобы хоть как-то удержаться и не вывалиться за борт.
***
Михей Косой никогда-то не признавал за собой косоглазия. Бывало, конечно, что с великого перепоя он в любимой тёще признавал старого кладбищенского упыря, но вот на трезвую голову никогда с ним подобного не происходило. А то что глаз левый смотрит вправо постоянно, так это только чтобы сглаз отвести. Да-да. Это верное средство. Ещё маменька советовала в кармане дулю скрутить. На всякий случай, во избежание.
Но вот третьего дня приключилось в жизни Михея счастье: мастеровой, что всю душу из него выпил, приказал долго жить и Косой не просыхал всё это время. Он бы может, и дальше продолжил квасить, если бы деньги не кончились.
По дороге неслась телега. Под улюлюканье и крики толпы. Поначалу от долгих возлияний Михей не понял почему кричат ему, а когда повернулся…
На козлах стояла здоровая усатая баба, которая при ближайшем рассмотрении оказалась мужиком в платье, что задралось до срамного высоко, оголяя не только волосатые икры, но и почти показывая всему честному народу голубое исподнее. За ним, в телеге, вереща не хуже любимой тёщи, на гробу восседала ведьма. Однозначно ведьма! Кто ещё может такое святотатство устроить, оседлать последнее пристанище человека. Она визжала и кричала. Её пробрасывало на ухабах, но она сжимала строимыми бёдрами крышку домовины с такой страстью, что все местные мужики от зависти рты приоткрыли. И вся эта красота летела прямо на него. На третьего сына священника из деревенского прихода, что три дня не просыхал от выпивки.
В этот страшный миг Михей вспомнил все молитвы. Он осенял себя божественными знаками. И быть бы ему подавленным под копытами коней, если бы в последний момент мужик в бабьем платье не хлестанул коней и не увёл их в боковой проулок.
Косой стянул с головы треух, ещё раз перекрестился и, развернувшись, пошёл обратно в булочную, которая для своих была и рюмочной. Такие страсти. Захочешь бросить пить, да как тут трезвому выжить?
Глава 14
От ведьмы пахло сладко. Тем забытым ароматом детства в старом поместье при бабушке. И Митенька не выдержал: втянул запах полной грудью. А Алиса, заметив этот многозначительный перформанс, заёрзала ещё сильнее под своим плащом, но промолчала. Она вообще была немногословна. И когда он притащил их в убогий лупанарий, потому что больше никуда не мог привести, все схроны не внушали доверия. И когда раздевался, осторожно вытаскивая левую руку из рукава платья, потому что та была задета пулей. В порыве погони все эмоции зашкаливают, и не этого было, а когда первый прилив сил прошёл, плечо заныло, словно в него воткнули металлический прут и с наслаждением проворачивали. Алиса помогла стянуть верхнюю одежду и аккуратными движениями убрала, пропитанную кровью, ткань с раны.
Хозяйка публичного дома, что был на задворках города, принесла вино, какую-то еду, поношенную мужскую одежду и в жестяной банке нитки, иголки и тонкие лекарские ножницы. Девчонка приготовила инструменты. Закинула в стакан с вином. Хороша была бы водка, но никто до этого не додумался. Зашивать в полевых условиях ранение для Дмитрия не в новинку, но он ещё ни разу не видел за этим занятием чародейку. Особенно такую молодую, трепетную. Заговорила она тихо, приблизившись к нему и ещё раз вглядываясь в рану.
— Князь, вы же понимаете…
В этот момент Дмитрий оказался жуть до чего непонятлив, даже слабоват умом, потому что только сел поудобнее, опершись здоровой рукой о стол, а раненую положил так, чтобы свести края разрыва.
— Что? — хрипло спросил Митя, уже предчувствуя боль от иглы, что скользнёт сначала по нижним тканям, а потом доберётся и до верхних.
Алиса сполоснула руки в умывальнике на резных ножках, что стоял прямо в комнате, стряхнула их и вытерла не сильно чистым полотенцем.
— Сепсис…
— Другого выхода я не вижу…
— Ошибаетесь. — Она ударила свои запястья друг о друга, и серебряным звоном запели браслеты. — Без них я смогу намного больше.
Иногда так бывает, что несколько демонов раздирают душу. Ну или демоны и жаба в комплекте. Сейчас рациональная часть Дмитрия кричала, что загнуться от кровопотери это менее героически, чем пасть в битве за империю. А вот мнительная часть нашёптывала, что нельзя верить никому.
— Я не сниму с вас браслеты, Алиса.
— Ваша самоуверенность была бы понятна, имей я с собой хотя бы снадобья и инструменты. Сейчас она смешна.
Сказала, как плюнула. Поджала губы. Плеснула в бокал вина и двинула к Мите. Отрицательное покачивание головой, но Алиса так злобно зыркнула, что он вдруг подумал: от одного бокала всё равно не захмелеет.
Боль прошила плечо, и Митя сжал зубы. Алиса работала медленно, поправляла швы и затягивала плотно, чтобы обработанная рана не открылась от неловкого движения. Этот путь в двенадцать стежков показался почти демонским пеклом. Руку простреливало от каждого движения иглы, пальцы временами немели, и Митя, в порыве доказать самому себе, что всё хорошо, медленно шевелил ими, за что получал фырканье чародейки почти на ухо.
— Где вы научились лекарскому делу?
— Там же где и демона изгоняла, — огрызнулась и подхватила ножницы, завершая долгий путь из аккуратных швов. И всё. Больше она не проронила ни слова.
Молчание тянулось и тянулось. Алиса размеренно дышала, не пытаясь спросить или сказать. Словно сам факт разговора удручался её. И под ведьмовский аромат, под приглушённые звуки аккордеонов и пианино, что докатывались с этажей ниже, Дмитрий не заметил, как забылся сном.
Визг. Острый. Громкий. Режущий сознание. Это он заставил Митю соскочить с постели и слепо озираясь направить на голос револьвер. Сзади что-то упало. Он обернулся и встретил здоровый кулак, что влетел в челюсть с болезненной точностью. Дмитрия бросило на кровать, неудачно приложив головой об изголовье. А сверху навис мужик, той пролетарской наружности, что за медьку прирезать готов.
Визг не стихал, и тут до князя дошло обернуться и увидеть, как Алису тащил к двери ещё один маргинальный элемент, держа под грудью. Девчонка извивалась, дёргалась и укусила обидчика за запястье. Ей удалось выскользнуть из объятий амбала, но ненадолго. Тот споро перехвалил её за косу и дёрнул на себя. Передумал и сменил траекторию, целя лицом девчонки в косяк, она извернулась на поводке из волос и приложилась в острую грань спиной и затылком. А потом саданула, что было силы в пах. Мужик взвыл.
Ну и старая же дрянь, хозяйка борделя. Надо будет на неё натравить советника по внутренним делам и святую паству храмовников.
Дела у самого Мити шли не так радужно. Его обыскивали, пока он тут изволил чувств лишиться. Грубые пальцы разодрали ворот и схватили цепь с крестом. Дмитрий дёрнулся вперёд и ударил лбом в переносицу наёмника. Мужик пошатнулся и схватился за голову. Дмитрий откатился по кровати и свалился с другой её стороны, отыскивая взглядом свой револьвер. Алиса кричала так сильно, что ещё миг и, казалось, стёкла не выдержат и пойдут мелкими трещинами. Но князь заставил себя не обращать внимания, не прирежут же её, пока он не разберётся со вторым убийцей.
Оружие лежало в двух шагах от окна, там, где Митя потерял ориентиры от удара в челюсть. Он поднырнул под высокую кровать и пополз. А на выходе увидел ноги мужика в старых заношенных сапогах. Дмитрий распластался как лягушка и поменял положение ногами вперёд. Показалось, что это не сильно хорошая примета, но выбирать не приходилось. Он со всей силы ударил по щиколоткам наёмнику. Тот рухнул как мешок с картошкой, и князь явил себя народу. Тут же дёрнулся к револьверу, но убийца, оправившись от коварства просских аристократов, прыгнул этому самому аристократу на спину, зажав шею в попытке задушить.
Наёмник был тяжёлым, и Дмитрий даже не стал искать в себе силы сбросить такого сноровистого наездника со спины. Он просто завалился набок, и пока мужик потерялся в пространстве, воспользовался приёмом чародейки — вцепился зубами в вонючее табаком запястье. Дезориентированный противник заорал и выпустил князя из захвата. Митя скакнул на два шага вперёд и подобрал револьвер, собирался развернуться, но паскудная подножка перепутала все планы. Пока Дмитрий падал, успел зацепить затылком маленькую козетку, отчего в голове зашумело, завибрировало, а перед глазами разъехались красные круги. Он