И зверь внутри шептал, что да, надо убить, но Владислав держался.
— Я не мог смотреть, Алиса, как они её… — Голос графа дрогнул. Элис сцепила зубы, чтобы не закричать в голос, потому что всё, что случилось с этим человеком... Это…
— В ту ночь, когда она обезумевшая лежала на полу и выла, чудовище внутри меня победило, Алиса…
Полог из тьмы постепенно таял, и Элис видела, что граф утирает слёзы рукой. Плача безвкусно, молча. И от этого ещё более страшно.
— Моя Агата говорила, что это милосердие… — обветренные губы шептали слова слишком тихо. Алисия приблизилась к дверному проёму и села на пол. — Только понимаете, Алиса, зверь внутри меня так жаждал крови, что я понимал — милосердие здесь ни при чём. Меня сводила с ума жажда…
Элис тоже плакала. Также беззвучно. Вытирала ледяными ладонями лицо, а слёзы все катились по щекам, словно так надо было. Надо оплакать чистую душу.
— Я впервые попробовал кровь на вкус. Прокусил шею своей жене, и она в моих руках не плакала, а улыбалась. Шептала мне, что я её спас. Что подарил ей смерть. Но она даже не представляла, что моё решение если и было милосердием, то в последнюю очередь. Она умирала в моих объятиях и говорила, как сильно меня любит. Как я много для неё сделал. А я её просто убил…
Граф всё сильнее наклонялся к полу. Словно сил держаться больше не находилось. И Элис беззвучно хватала ртом воздух, потому что ей сейчас тоже предстоял выбор: милосердие или убийство.
— Когда утром они открыли дверь, кровь потекла рекой. Багровый дол… — Владислав сухо засмеялся, зло. — Глина… Нет, Алиса. Багровый дол, потому что я утопил свой замок в крови, свои земли в крови искупал. За то, что мертва моя жена. За то, что голову своего сына я снимал со смотровой стены, а второго даже не смог похоронить…
Тьма совсем растаяла. Владислав лежал на полу и смотрел пустыми глазами в темноту коридора. Элис, размазывая слёзы по лицу, поднялась. Развернулась к каминной полке, до которой всего лишь пару шагов. И невозможно мало времени, чтобы принять решение.
Часы в руке звучали тише. Холод их металла был приятным. Каким-то знакомым настолько, что Элис отгоняла от себя мысли оставить брегет себе. Потому что он просто проклят.
Граф не шевелился. Алисия сделала несколько неуверенных шагов до двери. Замерла, словно боясь своего решения… И всё же переступила через порог. Хозяин замка по-прежнему был безучастным. Он никак не отреагировал, когда Элис присела на колени возле него. Она положила ладонь ему на грудь, привлекая к себе внимание.
— Владислав… — слова нелепо повисли в воздухе, но не возымели должного эффекта. Граф не понимал, насколько сейчас трудно Элис сделать этот последний шаг. Просто переступить через себя, навсегда оставляя в памяти вопрос: а милосердие ли она проявила или просто побоялась собственной смерти?
— Остановите часы, Алиса… — хрипло, почти отчаявшись, ещё раз попросил мёртвый хозяин Багрового дола.
— Да, Владислав, — треснувшим голосом, отозвалась Элис, обняв холодное серебро хроносов двумя руками, прикрыла глаза. Чтобы решиться.
Тяжёлая ладонь легла сверху. Алисия распахнула глаза и встретилась с потухшим взглядом графа.
— Я давно готов к смерти. Я встречусь с ней с удовольствием, потому что жизнь такая как у меня, грехи… это намного страшнее.
— Мне страшно, — призналась Элис, всё ещё согревая своим теплом корпус часов в руках.
— Я умер ещё в ту ночь вместе со своей семьёй, Алиса. Не бойтесь. — Его ладонь всё ещё лежала поверх рук Алисии и почти успокаивала. — А пока я ещё с вами, позвольте дать один совет…
Элис вскинула глаза на вновь сидевшего возле стены Владислава, что печально смотрел на неё с отеческой лаской.
— Если тот человек, который подарил вам дар, жив — вернитесь к нему. — Алисия только хотела упрямо покачать головой, но мужская рука чуть сильнее надавила на ее переплетённый пальцы . — Не надо спорить. Некромантия — это не тот дар, которым можно овладеть в одиночку. Особенно если вы не рождены с ним. Он будет перестраивать вас под себя, ломать ауру, психику. Делать всё, чтобы завладеть вашей волей… А вы… Вы ведьма и слышите живой мир. Не справитесь.
Тишина пустого замка. Потрескивание свечей в канделябрах и в колбах с магическими светлячками. И двое.
— Он сказал, что суахское заклятие не даст ему шагнуть к смерти, а меня у неё отберёт…
Хриплый смех так чуждо звучал в ледяной тишине, что Элис зажмурила глаза, чтобы не замечать происходящего. Но мужская рука, что коснулась подбородка, вынудила вернуться в реальность.
— Алиса, вы венчаны с этим человеком самой смертью… — У Элис даже не нашлось слов, чтобы возразить, только слёзы в глазах блестели. И граф продолжил: — Суахи всегда поклонялись смерти и заключали браки, деля кровь, душу, силу напополам. И чем дальше обручённые были друг от друга, тем сильнее соседний дар проникал в душу, оберегая избранника. Вам всё равно надо будет вернуться к нему. Заклятие само вас соединит.
— Но… — Сама мысль, что Грегори так поступил, почему-то польстила и в то же время огорчила. Мог бы и у неё спросить. — Его ведь можно отменить?
— Можно. — Владислав улыбнулся, не показывая зубов, и покачал головой. — Только сначала узнайте, что толкнуло вашего некроманта на этот шаг.
Элис кивнула и вновь вернула взгляд к часам. Быстрый бег секундной стрелки. Чёткий циферблат.
— Что мне надо сделать?
— Думаю просто остановить их, — не сильно уверенно признался Владислав, и Алисия с ужасом поняла, что это чисто теоретически всё. Что вообще может ничего не получиться. — Алиса, на случай если с моей смертью замок начнёт разрушаться…
— Марта…
— Я не разрешаю слугам оставаться в замке на ночь. Они уезжают по домам. — Заминка словно граф припоминал последние распоряжения. — Если замок останется стоять, утром приедет Август. Он всё знает. Он поможет вам уехать из страны или приобрести имущество. Если же что-то пойдёт не по плану, то бегите. Мой поверенный снял комнату в той таверне, где нашёл вас…
От мыслей. От своего решения. От новых знаний Элис так разнервничалась, что сама не заметила, как секундная стрелка на часах замерла. И только потом увидела, что зажала заводную головку пальцем, придавив её к корпусу. Алисия в ужасе подняла глаза на графа. Владислав сидел, не шевелясь, с блаженной улыбкой на лице. Он не был напуган или расстроен. В глазах стояли слёзы, и онемевшим языком он вымолвил:
— Спасибо, Алиса…
А потом в зрачках его потухла жизнь, и голодная свора силы взвыла, желая поймать эти ускользающие крохи смерти, чтобы насытиться. Алисия всеми силами приказала угомониться, но магия зарычала, вырываясь наружу, так рьяно, что от напряжения кровь полилась из носа. Элис вытирала её рукавами и не сводила взгляда с графа, что блаженного улыбался.
Часы раскалились в ладони. Словно хотели прожечь кожу, но Элис упрямо сжимала серебряные хроносы, а потом под пальцами стало пусто. Она опустила глаза, и в руке осталась лишь горстка серебряной пыли. Тело графа покрылось мелкой трещиной, и ветер из разбитого окна ластился к нему. Алисия заворожённо наблюдала, как хозяин замка превращался в прах и сквозь слёзы замечала, как в воздухе взвивалась песчинки, рисуя фигуру мужчины, что шёл навстречу к женщине, которая держала за руку тринадцатилетнего мальчика, а молодой парень стоял позади неё, положив ладонь на плечо.
— Всё же милосердие… — Сама для себя решила Алисия, оставшись одна в пустом замке.
Она смотрела, как в свете луны исчезала воссоединённая семья, и подумала, что ночевать здесь явно не сможет. Тихие шаги до спальни, и снова дорожная сумка поспешно собиралась, мешая внутри порванный халат, ночную сорочку и амулеты. Когда Элис почти закончила, пол дрогнул. Алисия, чуя самым своим отзывчивыми на неприятности местом, что дело плохо, быстро отбросила кофр для метлы и развернулась к двери.
Каменная кладка рассыпалась такой же пылью, что и хозяин замка. Элис дёрнулась к коридору, но деревянные перекрытия опасно заскрипели под ногами. Замок словно вздыхал и шевелился как живой, подбрасывая Алисию на каждом шаге. Через три спальни стало понятно, что рушится лестница. Шум заполнил всё пространство, но младшая Гордон всё же добежала до холла второго этажа, чтобы остановиться на самом краю и увидеть, как тяжёлые колонны, что обрамляли вход, заваливаются, перекрывая дорогу. Элис развернулась и хотела было добежать до одной из спален, но деревянный паркет ощетинился и не давал сделать ни шага. Она огляделась и стукнула метлой трижды, ещё успев разбудить заклятие левитации, но тут потолок начал крошиться. Там, где только что ступала нога, уже становился прахом пол, а сверху падали куски лепнины.
Понимая, что все пути бегства отрезаны, Элис нашарила на запястье красную нить с мелким ониксом и сдёрнула с руки, ещё успев подумать, что этим экстренным телепортом она обещала никогда не пользоваться.
Ажурные перила за спиной заскрипели почти с болью. Звенел камень, плакало дерево. Алисия прикрыла на мгновение глаза, чтобы вложить в холодный оникс капли силы, которые активируют телепорт. И амулет задрожал, резко нагрелся в пальцах, почти причиняя боль. Элис посмотрела на уцелевшую стену в десятке шагов и решилась. Бросила камешек на красной нитке в неё, и пространство разорвалось. Поднялся ветер, спутывая волосы и вынуждая отплёвываться от них. Алисия поглубже вдохнула, понимая, что такой способ перемещения отличается от телепортационной арки и, скорее всего, будет не самым приятным. Она, разбежавшись, влетела в вязкое марево портала, а с виду в обычную стену, которая как раз после воздействия магии стала осыпаться.
Элис с затаённым дыханием, с потными от паники ладонями постаралась сосчитать конечности. Всё было на своих местах. А вот граница телепорта приближалась слишком медленно, уныло даже. И огромных сил стоило Алисии не поддаться страху и не начать бежать, потому что ускорься она, и матрица заклинания выбросит её не в конечную точку, а куда-нибудь в горы. Но через половину пути дело пошло лучше, и выход из телепорта засиял ослепительным белым светом. Шаг как прыжок в ледяную реку, что выбивает из лёгких весь воздух. И вот теперь-то точно можно открыть глаза, вдохнуть тёплый воздух хорошо прогретого дома и услышать недовольное: