— Сварить нормальную кашу?
— Не пытайся быть благодарной гостьей. Незваные ими не бывают.
Элис хмыкнула и прошла к столу. Аккуратно придвинула к себе чашку с горячим шоколадом и утащила плюшку с коричневым сахаром.
В горле саднило, в груди пекло, словно Алисия пробежала лишние полверсты по кладбищу. От всего этого голова временами была ватной, а тело неповоротливым. Хотелось верить, что накарканная графом пневмония — всё же предположение, а не свершившийся факт.
— Неужели ты не можешь быть чуточку благодарней?
— Прости, все благодарности я истратила, когда устраивалась здесь. — Алисии действительно было неловко и совестно, что свалилась на голову, как снег в середине лета, но на открытую конфронтацию идти не хотелось, а молча терпеть фырчанье Хлои — невозможно.
Утренний напиток согревал изнутри. Алисия поджала под себя одну ногу и продолжила рассматривать быт и саму хозяйку.
Она действительно внешне стала младше. Появилась какая-то чистота, трепетность и мягкость черт. Аккуратный носик, что прежде казался вздёрнутым теперь был изящно приподнят. Хищный оскал превратился в смущённую улыбку одними губами. Голубые льдистые глаза сияли сапфирами. Даже волосы — привычные тугие кудри, сейчас изящные локоны.
— Надолго ты ко мне?
— А ты пустишь? — удивилась Алисия, чуть не опрокинув на себя чашку с шоколадом. Хлоя закусила нижнюю губу, смотря в скованное первыми морозными узорами окно и щёлкая кончиком ноготка по ободку фарфоровой кружки.
— Не хотелось бы, — наконец призналась блондинка. — И не из-за того, что мы не ладим, а потому что…
Она оборвала фразу, предлагая Элис самой додумать. Но тонкие, нервные пальцы отбивали ритм, впечатываясь ноготками в мягкую ткань скатерти, а губы продолжали быть поджатыми. Алисия отодвинула чашку и, не глядя на собеседницу, закончила:
— Потому что я из твоей старой жизни, и ты боишься, что мой приезд сломает твою новую… — Едва заметное движение ресниц и опушённый в столешницу взгляд. — Я постараюсь как можно быстрее уехать.
— Ты бежишь? — ноты интереса в голосе и немного беспокойства.
— Да, но это никак не связано с твоей семьёй. — Тут Элис осеклась, всё же решив уточнить. — Чем ты занимаешься?
Смущение и запоздалый стыд за такое проявление эмоций, и лицо Хлои сразу индевеет, принимая маску вечной королевы льда.
— Ничем… — стараясь как можно безразличнее произнести, призналась блондинка. — Я ещё живу на те деньги, что у меня были…
— Я могу написать твоему брату, и он ещё отправит мне денег, а я, как до этого, отправлю их на твой счёт в банке, — просто из участия предложила Элис, подмечая, что собеседница скрывает свои планы.
— Не стоит. — Покачивание головой, и белоснежный локон выпал из ажурной косы. — Я справлюсь сама.
Опять молчание. Неудобное. Как новые туфельки, что жали в самых непредсказуемых местах.
— Хлоя, если… Тут же наверняка есть гостиницы. Я просто сейчас соберу вещи…
Звонкий смех не позволил закончить предложение. А отсмеявшись , младшая Бернар пояснила:
— Элис, это Лаванрид. У нас даже торговая площадь работает три дня в неделю. А гостиницы, постоялые дома и апартаменты от лукавого. — Её искристый смех пропитывал стены кухни, и почему-то от этого единения дома и хозяйки стало теплее. — Ты можешь снять комнату в доме с хозяином. Можешь снять целиком дом…
— Но это прибрежный город! — возмутилась Алисия, ибо, по её мнению, такие города должны просто кишеть гостиницами и всем прочим, потому что моряки должны были где-то останавливаться. Отдыхать.
— Вот именно, прибрежный, а не портовый! Здесь один порт, куда только летом стекаются пассажирские суда, что привозят чахоточных, чтобы те погрелись под редким солнцем на янтарном песке. Здесь нет торговли. — Она снова рассмеялась, поймав удивлённый взгляд Алисии и её полное непонимание. — Городок слишком маленький. Зато соседний… Там и торговля, и постоялые дома… Публичные. А у нас каждая шлюха — почётная и уважаемая содержанка.
— Хорошо, а ты как дом нашла? — не сдавалась Элис, втайне подозревая, что Хлоя просто устала от одиночества и всеми путями, несмотря на внешние разногласия, не хотела её отпускать.
— Я снимала сначала комнату у госпожи Гранд, но ей мешали мои цветы… — Она почти с любовью посмотрела на множество растений. — А потом через пару недель она сообщила, что дом старушки Доньер продаётся. Я смогла договориться на аренду.
— Хорошо. Я тебя поняла, — подняла ладони вверх Элис. — У вас нет гостиниц, много содержанок и вообще весь Лаванрид такой благочестивый, что через пару лучин я загнусь от небесного благословения. Но ты точно уверена, что я тебе не помешаю?
Минутное молчание, чтобы просто пощекотать нервы.
— Я как-нибудь переживу, — ехидно отозвалась младшая Бернар и добавила: — Если ты мне расскажешь, что с тобой случилось.
Элис спрятала улыбку за чашкой уже остывшего шоколада и пообещала:
— Позже. А сейчас мне нужен ваш местный оружейник.
Глава 40
Вчера едва выпавший снег подтаял, чтобы сегодня превратиться в зеркальную наледь на брусчатке, что утренний снегопад зловредно прикрыл пушистым белым ковром. От этого благочестивые дамочки сильнее цеплялись за своих ухажёров, извозчики крепили к колёсам повозок цепи, а Йонас Беккер разбивал ледяную корку на пороге своей мастерской.
По тротуару спускались две девицы. Оружейник обратил на них внимание, потому что они то взвизгивали, то хватались друг за друга в попытке не протереть подолами шерстяных платьев дорогу. Притом отчаянно переругиваясь. Было видно, что девицы давно знакомы. Они даже чём-то были похожи. Кудрявые. Только одна тёмно-русая, а вторая блондинка, с тем чистым оттенком платины, что встречалась лишь у благородных. Тонкие фигурки кутались в плащи с меховой оторочкой, и озябшие руки без перчаток постоянно ныряли в муфты. Капюшоны ветер периодически отбрасывал назад. И если у светловолосой была милая вязаная беретка, то вторая ругалась из-за её отсутствия.
Беккер ещё раз задержал взгляд на блондинке, припоминая недавнюю историю от госпожи Гранд о новой постоялице, что незамужнем, без детей, без работы, но почему-то с деньгами. Как эти три факта должны помочь в материальном обеспечении, Йонас не понимал, но из уважения к старости и маразму слушал. И вот хоть один-единственный раз болтовня старой перечницы пришлась к месту.
В стане девиц случился переполох. Блондинка всё же поскользнулась, взвизгнув мелодичным сопрано, но её товарка сориентировалась мгновенно и от щелчка пальцев подняла морозный воздух, не дав подруге встретиться с тротуаром. Как любой «отлучённый» Йонас мог видеть и чувствовать магию. А магия у темноволосой была странной. Не светлой и не тёмной. И вроде бы ведовской немного.
Оружейник закрыл глаза ладонью, когда понял, что девицы направляются в его сторону. Нет. Он не был против дам с оружием, просто вот продавать он не умел. А таким папенькиным дочкам точно придётся продавать, нахваливать, втюхивать свой товар. Поскольку клиенты оружейной мастерской зачастую мужчины и многие чаще всего приходят за конкретной моделью, то там особого владения словами не нужно. Но вот дамы это другое дело. Клиническое.
На расстоянии пары локтей Беккер не выдержал и, прислонив лом для льда к кованным перилам крыльца, шагнул навстречу покупательницам, протягивая руку блондинке. Она сначала смутилась, а потом робко протянула тонкую ладонь. Темноволосая дождалась, когда подругу сопроводили к очищенным от снега деревянным ступеням, и более смело и решительно вцепилась в мужскую ладонь. Впрочем, она также решительно и заговорила первой.
— День добрый, господин оружейник. — От ведьмы потянуло сладковатым ароматом очарования, и не будь Йонас более сведущим в магии, точно бы расплылся лужицей. Но даже в даоритовых браслетах он по-прежнему был экзорцистом, а значит, сильным магом. Достаточно, чтобы не попасть под излишнюю привлекательность девицы.
— Добрый, госпожа…
— Элис. Зовите меня просто Элис, — без ужимок обрубила чародейка и, подтолкнув блондинку, шагнула в мастерскую. Беккер завершал эту фантасмагорическую процессию.
— Господин… — Ведьма специально протянула последние буквы, давая время Йонасу представиться.
— Беккер. Йонас Беккер. — Он даже слегка склонил голову и приложил ладонь к груди, с печалью осознав, что оказывается втянутым в какое-то мероприятие.
— Очень приятно, — счастливо улыбнулась девушка. — А это Хлоя Бернар, моя подруга…
— Поврага… — пробормотали блондинка, разглядывая полки со стилетами, но получив тычок локтем в рёбра, всё же перевела взгляд на Беккера, мило смутившись. — Приятно познакомится, господин Беккер.
Протянутая вновь ладонь намекала на поцелуй, но девица вовремя вспомнив, что они не на светском рауте, спрятала глаза и убрала руку за спину. Хотя вот видят боги, Йонас не отказался бы поцеловать.
Почему-то Элис была просто симпатичной, а Хлоя очень красивой. Какой-то неправильной ледяной красотой, которая по идее должна была отталкивать, но нет. Казалось, словно за идеальной внешностью королевы севера прячется маленькая хрупкая соседская девчонка, которая печёт пряники на Рождение года и тайно от родителей подкармливает бродячего пса. Йонас немного оторопел от гаммы эмоций, что вызвала в нём эта отчуждённая блондинка. Он даже не сразу понял, что чародейка вовсю щебечет что-то там на своём. На женском.
— Хлоя, а может быть всё же попробовать иртанийские? — Она склонилась над стеклянной витриной, где лежали последние модели револьверов.
— Ты из любого плохо стреляешь, — мягко упрекнула блондинка, встав за спиной спутницы.
— Не преувеличивай. Ландийские более тонкие и женственные, просские тяжёлые и тугие…
— А иртанийские? — Платиновые локоны были стянуты простой косой, и от этого весь образ неприступной королевы разбивался.
— А из иртанийских меня учил стр