– Да… приносят краденое, которое потом не продашь никому, потому что все спрашивают, что это и откуда я это взял! – насмешливо продолжал тот. – И что тогда делать? Перелить золото в слиток и продать ювелиру? Взять у вас за десять монет, а продать за одну? Хе-хе-хе… хорошая сделка! Особенно в случае, когда опись краденых вещей есть в каждом городе, у каждого торговца украшениями, в каждом банке! Я слышал интересную историю… Год назад в Венеции парочка молодых шалопаев – он и она – ограбили почтенного патриция… забыл фамилию… Очень богатый человек! Он обещал за поимку разбойников большую награду – тысячу венецианских дукатов! Но их так и не поймали. Не удивлюсь, если они живут сейчас в нашем городе… Не слыхали?
– Нет… – прошелестела Бьянка едва слышно. Губы у нее внезапно одеревенели, ноги подкашивались, но сесть было некуда.
– Вспомнил! – веселился старик. – Его зовут Пьетро Бонавентури, а ее – Бьянка Капелло. Правильно?
Бьянка молчала.
– Говорят, он увлекся ее красотой, а вот чем увлеклась она – непонятно. Впрочем, женщин бывает сложно понять. Этот Пьетро, по слухам, уже спустил ее денежки, потому что у них в роду все такие. И папаша его проигрывал все, что имел, и дед… почтенное когда-то было семейство! И в самом деле богатое, но Бонавентури давно уже нищие… Девчонке можно только посочувствовать. – Он прищелкнул языком.
– А что бы вы ей посоветовали? – вдруг спросила Бьянка. Она сумела взять себя в руки, и ее уже не тянуло бежать из этой полутемной лавчонки куда глаза глядят.
– Она молода и красива… говорят, – насмешливо сказал ростовщик, и Бьянка снова вспыхнула. – Муж ей ничем не поможет, лишь утащит с собой на самое дно. Да и какой это муж? Мальчишка! Ей бы обзавестись настоящим покровителем… сильным, надежным!
– Где же бедной девушке такого сыскать? – насмешливо спросила Бьянка. К ней внезапно вернулся былой кураж. В одно мгновение из несчастной, почти смирившейся с нищетой, тяжелой работой и никчемным спутником жизни женщины она снова превратилась в гордую и полную сил патрицианку. Распрямила плечи, подняла голову, вздернула подбородок… Даже ее волосы, потускневшие от кухонного жира, засветились, словно монеты на прилавке.
– Наш герцог Франческо, да будут благословенны его милости, любит красивых молодых женщин. – Еврей расплылся в улыбке, от которой его крючковатый нос стал казаться еще длиннее, а широкий рот – еще шире. – Я думаю, донна Бьянка – женщина во вкусе его милости. И еще я знаю, что донна Мондрагоне, у которой такой роскошный дом на пьяцца ди Сан Марко, иногда устраивает в этом самом доме свидания герцога с молоденькими женами проигравшихся мужей… все лучше, чем сидеть дома и портить ручки черной работой!
– Но как же эта девушка, Бьянка, попадет к донне Мондрагоне? Они ведь наверняка незнакомы! – Теперь уже не только волосы, но и глаза той, что пришла продать браслет и серьги, сияли.
– Флоренция – маленький город, моя госпожа, – притворно вздохнул ростовщик, и Бьянка с удивлением заметила, что старик тоже выпрямился – и не так уж он и стар! – Все друг друга знают. Я бы мог познакомить донну Бьянку с госпожой Мондрагоне. Если бы донна Бьянка выглядела… гм… попривлекательнее!
– Для этого донне Бьянке и нужно десять эскудо! – сказала она.
– Деньги, деньги… – проворчал ростовщик и снова съежился. Он явно не желал рисковать. – Деньги не падают с неба и не растут на деревьях, моя красавица! Принесите мне что-нибудь еще, и я дам за это хорошую цену! А еще я слышал, что у господина Капелло из Венеции пропал перстень с большим красным камнем. Камень этот непростой, его сразу отличишь – внутри у него звезда. Вот как у этого. – Почтенный сводник достал из-под прилавка довольно крупный звездчатый сапфир и предъявил Бьянке переливающуюся точку внутри небесной синевы. – Вот такой камень, только красный как кровь… Никогда не видели? Нет? Ну, если увидите кольцо или ту, что, не думая о последствиях, выскочила замуж за этого Бонавентури, скажите ей, чтобы принесла его мне. Я дам за перстень хорошую цену! Можно будет заказать самое красивое платье, и тонкую нижнюю сорочку, и подбитый мехом плащ, чтобы понравиться герцогу!
– Я передам ваши слова… если увижу госпожу Бонавентури. – Бьянка почтительно склонила голову, но все же не выдержала и продолжила: – Я думаю, его милости все равно, какой будет на женщине плащ, подбитый мехом или нет. И он не посмотрит на платье и даже на нижнюю сорочку, если ему понравится то, на что это все надето! Но я передам Бьянке Капелло ваши слова. Обязательно передам!
Сегодня, сейчас. Неурочное время, или Просто прочерк
– Простите, что в неурочное время…
– Да ничего… входите, – разрешил я. Еще бы я не разрешил! Однако, если честно, я не совсем был готов к визиту нашего олигарха – сидел в одних трусах, поскольку пока я довольно долго гулял по окрестностям, мой кондиционер экономил Светочке электроэнергию. Короче, я попросту забыл его врубить, а вечер был горячий. И в окна, где у меня как раз спальное место, нажарило будь здоров, почти как в моей однокомнатной душегубке, где и спальня, и гостиная, и кабинет – все смешалось в одном флаконе. Поэтому-то и тут я предпочитал работать не в гостиной, а в спальне, на маленьком столике у кровати. По большому счету гостиная была мне ни к чему, но платил за все тот, кто заказывал всю эту музыку… жизнеутверждающую биографию маленького человека, ставшего большим. Попавшего в струю, запрыгнувшего на подножку сумасшедшего экспресса… эт цетера, эт цетера…
Возможно, расшифровывая и переводя его рассказы из устной речи в язык легкой беллетристики, я просто ему завидовал? Может быть… очень может быть! Иначе отчего я целый вечер бродил как потерянный среди стриженых самшитов, розовых аллей и как бы естественных дубрав? Бродил и слушал голос в наушниках… где все было, как и у меня… почти все… почти все и почти как у всех – но какой неожиданный, прям-таки поразительный результат!
Я слушал и задавался вопросом: где та грань, переступив которую вы попадаете в другой мир? Другое измерение, где живут те же люди, – но живут несколько по-иному? В другом масштабе. Неизмеримо более крупном. Непостижимом для большинства. И большинству же, наверное, ненужном… Потому что они не знали бы, что со всем этим делать. Олигархами рождаются? Наверное… так же, как и рождаются писателями – на свое горе. И – к счастью или несчастью – некоторые так и проживают свои жизни, не узнав о своем предназначении, просто об этом не догадавшись…
– Я пришел вот по какому поводу, – произнес Николай Николаич, осторожно вдвигаясь в помещение, где я кайфовал, развернувшись спиной к прохладному потоку воздуха. – Сегодня днем я дошел до этого места в моей биографии… которое мы уже обсуждали. Так вот, я весь вечер думал над тем, что вам рассказал. И вдруг увидел это все иначе… с другого ракурса. И мне показалось, что об этом надо написать по-другому. И я даже на диктофон наговорил новый текст, чтобы занести вам, но потом опять передумал и все стер. Я вообще не хочу упоминать об этом эпизоде своей жизни. Вот почему-то очень не хочется. И… это ведь никому, кроме меня, не нужно, так? Я же могу об этом не говорить… если не хочу?
Я чуть было не сказал: «Хозяин – барин» или «Любой каприз за ваши деньги», – но, слава богу, сдержался. Это было бы пошло, грубо, некрасиво… Да, конечно, Ник Ник меня сильно обидел, вторгшись в мое личное пространство, и я до сих пор дулся, но… Он сделал это не из праздного любопытства, а потому что совсем не знает меня. Я и в самом деле мог оказаться шпионом, или же меня просто могли использовать втемную, или посулить денег – да мало ли! Именно так: мало ли у него врагов, у которых есть и деньги, и возможности. И неумное любопытство в придачу! Поэтому я, помолчав немного, согласился:
– Так.
– Но совсем не упоминать об этой женщине… об Инне… как-то некрасиво, вы не находите?..
– Да вы садитесь! – спохватился я, указывая ему на кресло.
Мой работодатель сел, потер лицо и сморщился, и я подумал, что он плоховато выглядит. Не спал в урочный час? Или его, помимо сомнений, мучила какая-то хроническая болячка? Мигрень? Болел живот, ныла совесть?
– Что, если нам просто написать: в таком-то году женился на И. М. Васильевой… э-э-э… которая… которая…
– Можно как в энциклопедии, – сухо подсказал я. – Если персона не представляет интереса для… э-э-э… – я тоже начал тянуть резину, соображая на ходу, как бы деликатнее скруглить неделикатный момент, – для читателей… – я все-таки выкрутился! – э-э-э… можно просто написать в скобках дату рождения, прочерк и дату смерти. Все! И начать новую главу или абзац.
– Да… – задумчиво произнес Ник Ник. – Это идея хорошая… Пожалуй, так и сделаем. Фамилия, инициалы, затем две даты – и между ними прочерк. Просто прочерк. Как… как в энциклопедии…
«И как в жизни, – мрачно подумал я. – Точно как в жизни! Две даты и между ними – прочерк. Как у большинства. Кладбище. Все там будем… И только некоторые кроме кладбища останутся еще и в энциклопедии. Или в учебниках. Да и то ненадолго. Порой даже память о тех, которые попадают в энциклопедии, гораздо скоротечнее скорби о ничем не отличившихся, но родных и близких людях. Интересы человечества слишком быстро меняются. Уходят люди, становятся неактуальными даты, устаревают энциклопедии… Да и кладбища рано или поздно ровняют с землей, и на их месте разбивают парки или строят парковки… Вечны только прочерки. Только прочерки. Одни лишь прочерки!»
Прошлое, которое определяет будущее. Век шестнадцатый, Флоренция. Два огня
Она не отдала ему перстень с красным камнем. Сказала, что Пьетро, по всей вероятности, спустил его в кости. Она была так расстроена, что не смогла принести безделицу, стоившую так много… Если бы она узнала об этом раньше, то спрятала бы кольцо там, где муж не нашел бы его! У нее даже слезы навернулись на глаза – настоящие слезы, и ростовщик смягчился. Вряд ли старый лис дал бы ей столько за то, что она выложила перед ним в этот раз, если бы не имел на нее виды и не думал о собственной будущей выгоде.