— Остальные дети уже внизу, — объясняла она ему.
Они скрылись за дверью, которая по моим предположениям вела в подвал, переоборудованный в игровую комнату. Лэйни крепко держалась за мою шею, но, когда я взглянул на нее, мне показалась, что малышка вне себя от восторга. Я направился в сторону кухни, откуда раздавались голоса. Они смолкли, как только я переступил порог.
— Привет, Саймон.
Кто-то из присутствующих потянулся к Лэйни, и я, к собственному удивлению, передал ее в чужие руки. Кто-то предложил мне стул. Кто-то налил мне чашечку кофе (уже пятую за сегодняшнее утро), и это все очень напоминало хорошо спланированные боевые действия. Должен признаться, дружелюбное гостеприимство гостей и хозяев только усилило мое беспокойство.
— Миссис Саймон… — произнес кто-то справа от меня, и я дернулся, думая, что речь идет о моей жене.
На самом деле они говорили о школьной учительнице. Я взглянул на Регину, которая только что вернулась в кухню. И попытался вычислить примерный возраст детей, которые собрались у них на совместные игры: приблизительно от двух до пяти лет или около того. Мамочки чувствовали себя спокойно и уверенно. Я не отрывал взгляд от ведущей в подвал лестницы. Говорят, что у мужчин не хватает терпения, чтобы правильно воспитывать детей. Но ведь гольф тоже требует терпения, и представителям сильного пола это нравится. Я думаю, проблема в другом. Мужчины — это золотогривые хозяева прайда. Мы невозмутимо полеживаем в саванне до тех пор, пока не потребуется наша защита. И тогда берегись всякий, кто встал у нас на пути!
Через некоторое время я решил, что следует проведать Джейка. Боюсь, что, будучи сам по натуре домоседом, я не научил сына быстро осваиваться в больших компаниях. Я представлял себе, какой дурдом творится сейчас в игровой комнате. Вдруг дети привязали Джейка к столику и распиливают его пластиковыми ножами? Я взглянул на Лэйни, опасаясь оставлять ее за кухонным столом среди незнакомых людей.
Дочурка переводила взгляд с одной женщины на другую, словно бы внимательно следя за разговором. Складывалось впечатление, что она полностью поглощена беседой. Лэйни улыбалась в нужных местах, гулила в знак одобрения, а временами даже возмущенно похрюкивала. Я пытался следить за нитью разговора, хотя мои мысли были больше заняты тем, что происходило внизу. Мне кажется, мамаши говорили об очищающей диете.
— Утром я первым делом выпиваю свой коктейль, — это надо непременно делать натощак — а потом уже перехожу к полноценному приему пищи…
Регина повернулась ко мне, и я согласно закивал, хотя понятия не имел, что такое «полноценный прием пищи». Оставалось только надеяться, что это не пакет чипсов или пицца.
— Хотите попробовать кусочек энергетического хлеба? Его испекла Карен. Невероятный деликатес.
— Нет, спасибо, — покачал я головой, — я сегодня уже завтракал.
Подняв к губам чашку, я заметил, что у меня трясутся руки. Должно быть, от переизбытка кофеина.
А вот Лэйни выглядела так, словно предложение хозяйки очень ее заинтересовало.
«Что такое энергетический хлеб, ради всего святого?»
— Пойду проведаю Джейка, — сказал я наконец. — Можно?
Разговор замер. Все уставились на меня, включая Лэйни (во всяком случае, так мне показалось).
Регина засмеялась:
— Уверена, что у него все в порядке.
— Конечно, — жизнерадостно поддержали ее остальные.
— Я просто взгляну. Ничего, если я оставлю с вами Лэйни? Мне кажется, она прекрасно вписалась в вашу компанию.
Регина кивнула, больше всем остальным, нежели мне. Тайрин, державшая на коленях Лэйни, чмокнула малышку в пушистую макушку, и остальные мамочки переключились на обсуждение ее одежды. Лэйни довольно улыбалась.
Незамеченный, я выбрался из-за стола и подошел к двери подвала. Оглянувшись, прежде чем открыть ее, я убедился, что никто не смотрит в мою сторону, и быстро проскользнул внутрь.
Я иногда думаю, правильно ли воспринял увиденное в тот день в игровой комнате. То, что открылось моим глазам, напоминало сцену из ночного кошмара. Дети и игрушки покрывали собой все пространство. Малыши, словно кружащиеся дервиши, постоянно переходили от смеха к слезам. Я попытался сделать шаг, ища глазами Джейка, и обнаружил, что мой сын сидит в углу, держа в руках чью-то куклу, и невозмутимо наблюдает за остальными детьми. Они же обращают на него внимания не больше, чем на клубок пыли под ногами.
Только я преодолел оставшиеся ступеньки, как взъерошенная девочка лет четырех подошла ко мне, подняв ладошки вверх, как будто просилась на руки. Я остановился в растерянности.
— Туда! — сказала она, указывая на круглый манеж. Я не заметил там внутри никаких игрушек, но малышка была очень настойчива. — Туда!!!
Неуклюже подняв девчушку, я опустил ее в этот садок. Оглядев помещение в поисках Бо, я увидел, что он играет в «Мемо» с тремя другими ребятишками. На голове у него почему-то была тиара. Джейк бросился ко мне.
— Папа, пойдем скорее домой!
— Подожди, дружок, не так скоро. Разве тебе не хочется еще поиграть с ребятами?
Джейк отрицательно помотал головой. Я снова огляделся.
Все дети, казалось, увлеченно играли друг с другом, если не считать девочки, которую я по ее же просьбе посадил в манеж. Так почему же Джейк не играет вместе с остальными?
Этот вопрос засел у меня в голове на целую вечность. Возможно, я и раньше думал об этом, просто не отдавал себе отчета. Я начал вспоминать: Джейк никогда не просил, чтобы я привел к нам домой его друзей; он всегда держался особняком на игровых площадках. Почему? Что я сделал неправильно? Сомнения, чувство вины и неуверенность не покинут меня после этого дня еще долгие годы.
Через два часа я наконец отбуксировал детей домой. Как только мы зашли в дом, Джейк с огромным облегчением бросился в свою комнату, а Лэйни долго вертела головой, словно желая снова вернуться к Регине. Я прижал дочурку к себе и пошел искать в шкафу с настольными играми «Мемо», чтобы научить Джейка.
Я набрал номер Рейчел.
— Ну и как все прошло? — спросила жена.
— Нормально.
Она сделала паузу:
— А если честно?
И тут словно разверзлись хляби небесные — меня прорвало:
— Джейк ни с кем не играл! Эти ребятишки тусуются вместе уже, наверное, лет сто.
— Ну так уж и сто, — возразила жена.
— Господи, Рейчел, — я потер глаза, — ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду.
— Дети его обижали?
— Нет, дело не в этом. Ты же знаешь Джейка. Просто он сидел в сторонке, мечтая о доме, как будто эта компания подавляла его.
— А как тебе мамочки? — Вопрос прозвучал неуверенно, как если бы она боялась услышать ответ.
— Ну, они тоже мне не обрадовались. Небось, хотели поговорить о нижнем белье, прокладках или о чем-нибудь в этом роде. А я им мешал, поскольку… Я ведь мужик, в конце-то концов!
Все остальное я приберег несказанным. Но обида маячила передо мной, огромная, словно бегемот на кухне. Это Рейчел должна была сидеть с детьми, а вовсе не я. Слава богу, жена не уловила моего настроения, а то бы разговор закончился совершенно по-другому.
— А где сейчас Джейк? — спросила она.
— У себя, где же еще. Я уверен, что он играет с этой штукой — монтажной платой, которую ему подарил твой отец.
— А как Лэйни?
— О, вот уж кому там понравилось!
— Ну, хоть одна приятная новость! Что же ты молчишь?
— По-моему, это было вполне ожидаемо. Разве нет?
— Послушай, Саймон, ты не должен обижаться на этих женщин. Я понимаю, как тебе тяжело, и очень сочувствую. Но, как бы это выразиться… ты своим новаторством посягаешь на самую суть культурной традиции.
— Очень мило, — перебил ее я, не без сарказма. Рейчел произнесла это таким тоном, что я почувствовал себя Нилом Армстронгом или, на худой конец, капитаном Кирком из «Звездного пути».
— Я более, чем уверена: мамочки ничего против тебя не имеют. И нисколько не возражают, чтобы ты приводил детей на совместные игры. Они совершенно не виноваты, что ты испытывал там дискомфорт.
— Ну, разумеется, это я во всем виноват. Кто же еще? — Я обиженно замолчал.
— Не в этом дело. Они просто чувствовали себя неловко. Так же, как и ты. Никто не желает тебе зла, не испытывает презрения и не осуждает тебя. Просто это непривычно.
— И все потому, что у меня пенис?
— Саймон! — Рейчел изобразила возмущение, но я почувствовал, что она улыбается.
— Прости, — сказал я. — Вот что, пойду-ка я в гараж, постолярничаю. Или поменяю масло в машине.
— Ты ведь даже не знаешь, как это делается.
— А ты что, хотела бы, чтобы я вышивал бисером?
Мы, конечно, шутили, но в этих шутках была такая доля правды, что я первым дал задний ход.
— Ладно, спасибо, что хоть ты понимаешь меня, — сказал я.
— Стараюсь, как могу, — ответила жена. — Думаю, что уже на следующей неделе я во вторник буду дома и смогу сама сводить наших отпрысков на «детский день».
Я еле удержался, чтобы не испустить ликующий вопль.
— О, это будет круто!
— Я люблю тебя, Саймон. Ты молодец.
— Я тоже тебя люблю.
Она повесила трубку, и я улыбнулся: реакция мужчины, который получил помилование или, если точнее, отсрочку приговора.
ГЛАВА 6День первый: через три часа после трагедии
И вот я один. Не в буквальном смысле: в церкви еще есть люди, просто остальные родители уже ушли. Мне пришлось наблюдать за тем, как офицер полиции выводил каждого из тринадцати, одного за другим.
Первой шла мамочка, которую я не знал. Правда, мне показалось, что где-то прежде я видел это лицо: вероятно, нам приходилось сталкиваться в школе. Она растерянно моргала, а секундой позже я услыхал за дверью ее жуткий крик.
Мне стало так страшно, что закружилась голова, и я вдруг так ясно увидел лица остальных родителей, как будто в этот момент на них навели резкость.
Вот Эвелин Маркс: она сидела в одном ряду со мной, справа. Ее дочка Лей училась в начальной школе вместе с Джейком. Из подсознания выплыло воспоминание: мы с Эвелин сидим рядышком на скамейке, глядя, как наши дети самозабвенно скачут на батуте на дне рождения у Джоуи Франклина.