Там было так уютно шушукаться о девчачьих секретах, вот только мама ругалась, что когда-нибудь девчонки обрушат вешалки себе на головы. А папа усмехался и называл кладовку «темной девичьей светёлкой».
Марина решительно сдвинула в сторону шубу сестры и старый пуховик. Стена за вешалкой и в этот раз была оклеена двумя разномастными полосами. Только обои были дорогие — одна полоса, как стены спальни, другая — из коридорных остатков (Ирина не нарушала «семейных традиций»). Нерешительно проведя ладонью по ровной поверхности стены, Марина вдруг подцепила отошедший уголок и резко дёрнула. Отчаянно царапая ногтями она отдирала дорогие обои, под которыми обнажались очень старые, совсем дешёвые бумажные, намертво приклеенные клеем «бустилат» ещё неведомо когда. Очистив стену больше, чем на половину, Марина увидела криво нарисованные очертания двери с изображением дверной ручки в виде перекошенного кольца и колокольчиком-звонком. Марина вспомнила, как они с Иринкой утащили у папы из стола флакон с тушью и плакатные перья, которыми он иногда правил чертежи. Одно — самое широкое перо — понравилось сёстрам. И девчонки нарисовали им эту самую дверь и ручку. Перьями потоньше Ирина как раз собралась украшать таинственный вход, но успела только нарисовать колокольчик, когда король-отец заметил пропажу. Сёстрам тогда сильно попало за «художества». Не потому, что они испортили стену в кладовке, а потому что плакатные перья были в страшном дефиците, а от малевания по стенке оказались безнадёжно испорченными.
Тушь, конечно, сильно поблекла, но вполне сохранилась под слоем обоев. Марина молча стояла у двери в их с Иринкой детство, а потом ткнулась лбом в холодную стенку и впервые с тех пор, как приехала, заплакала.
Глава 14О Пушистиках, Секретиках и печальном Тронном зале
Марина крепко спала, и во сне ей снилось, будто кто-то бегал под кроватью, попискивая и шебуршась, словно стайка разыгравшихся не в меру котят. Принцесса открыла глаза, не удивляясь тому, что солнце уже светит прямо в огромное стрельчатое окно. Откинув пуховое одеяло с вышитым на пододеяльнике золотым вензелем «М», она опустила босые ноги на паркет, нашаривая тапочки. Ну, конечно, тапочек был только один!
— О, великие боги! — воскликнула Маринка, стараясь придать голосу строгость. — Злодеи опять похитили священный и неприкосновенный тапок принцессы!
Под кроватью мгновенно воцарилась тишина. Потом тонкий голосок неуверенно протянул:
— Мы игра-а-али…
— Тогда выходите по одному иначе мы будем стрелять!
Под кроватью хихикнули. Там определённо не поверили таким ужасным словам. Послышалась возня и хитрый голосок пропищал:
— Сами к нам идите!
— И приду! — грозно сказала Маринка и нырнула под свисавшие с края кровати простыни.
Ну, конечно же! Вся озорная банда пушистиков набросилась на неё во главе с хохочущей Алиной. Малышка Алина нисколечко не изменилась за те долгие годы, которые принцесса Маринка не видела её. Всё тоже голубое платье с рюшечками, кудрявые белокурые локоны, октябрятский значок старшего брата, приколотый вверх ногами — так удобнее было любоваться странной мордашкой маленького «дедушки Ленина», огромные любопытные глаза и босые ножки, конечно же, опять забрызганные грязью огромной тёплой лужи у подъезда.
— Маринка! — вопила Алина. — Кок-ше-лёк или жизнь!
— Кошелёк или жизнь, растрёпище! — ответила Маринка, хохоча под тяжестью навалившихся пушистиков…
Новостей у банды накопилось много. Лёжа под кроватью на тёплом пыльном паркете, Маринка слушала, улыбаясь, о том, как во двор сегодня приезжал огромный тяжёлый и страшный э-к-с-к-а-в-а-т-о-р, но ничего не стал раскапывать, потому что, наверное, пожалел дворовые тополя. Какие-то дядьки долго спорили у дышащего жаром железного чудовища, а потом другой дяденька залез в кабину э-к-с-к-а-в-а-т-о-р-а (со стёклами! как в кукольном домике!) и невероятно страшная машина уползла через дорогу в другой дом, куда Алине бегать нельзя, потому что бегать Через Дорогу мама запрещает.
Пушистики многозначительно кивали головами. О, дорога! Это огромная и волнующе широкая асфальтовая, горбатая земля, раскинувшаяся до самого неба… и по ней несутся апокалиптические грузовики и панелевозы, содрогая мир, заставляя пыльные тополя ронять горячую от летнего солнца листву…
«Тик-так!» — внезапно прозвучало где-то далеко-далеко. Тик-так! Да-да! Огромный панелевоз жарким летним днём отправил Алину куда-то в страну Грызмага… и две отважных сестры плакали, вернувшись из пионерлагеря и внезапно узнав от словоохотливого соседского мальчишки, что маленькая девочка из третьего подъезда больше никогда не выйдет во двор, волоча за ногу любимую плюшевую обезьянку. Она бежала через дорогу… и её похоронили в закрытом гробу. И сёстры пытались спасти маленькую Алину…
… и было холодно, жутко холодно там, в горах Грызмага… и им пришлось идти босиком по битому стеклу…
Спящая Марина застонала, перевернувшись на другой бок, — лучше не думать сейчас об этом. Но во сне ей странно хотелось вспомнить… и ничего не всплыло в памяти. Алина жила здесь, в стране пушистиков — вот что было сейчас, и что было давно. «И так должно быть всегда», — еле слышно прошелестел откуда-то из глубин сна голос Ирины…
— …а мы делаем секретики! — торжествующе выпалила Алина. — Нам Ирина помогала делать секретики! Пойдём скорее, я тебе покажу!
Секретики… любимое девчачье занятие летом, когда день ещё не перевалил за вторую половину и глупые дворовые мальчишки не вернулись с рыбалки. С самого утра и до обеда, а то и позже, девочкам во дворе принадлежали и качели, и карусель, и вся-вся хоккейная коробка, где можно было в светлых пыльных камешках покрытия найти сверкающие крупинки и кристаллики золота. Папа сказал, что этот минерал называется «пирит», а не золото… но он так ярко горел на солнце, что никто из мальчишек и девчонок не сомневался — покрытие внутри хоккейной коробки и есть та самая настоящая золотоносная порода, по ошибке взрослых, высыпанная у них во дворе! Недаром, упав, ты обдирал себе и коленки, и спину, и живот…
— Пойдём скорее, Мариночка, пойдём! — тянула её за руку Алина. И Маринка смутно удивилась тому, что рука у неё теперь опять тонкая и загорелая, как у прежней, незамужней и быстроногой девочки девяти лет от роду…
Ох уж эти секретики! Вы делаете их пять, восемь, десять штук… а через две недели никак не можете найти! Если, конечно, вы не сделали их в местах обычных, исковыренных любопытными пальцами как минимум трёх поколений жителей вашего дома. Но стоит вам найти где-то удачный тайничок для секретика за пределами двора, так у вас обязательно отшибёт память, когда вы позже начинаете это самое место искать! Так и пропадали навсегда (?) бесхитростные фантики и «золотинки» от конфет, бережно укрытые за кусочками стекла… зелёными, коричневыми и простыми, прозрачными, — и самая большая редкость, — синими бутылочными стёклышками. Наташка из 12-й квартиры как-то специально разбила синюю бутылку, в которой стояли цветы, и получила выволочку от своей мамы. А мальчишка Борька однажды вытащил в мусорном ведре разбитую хрустальную вазу — огромное и сверкающее сокровище — навеки завоевав девчачьи (да и мальчишеские) сердца. Осколки были толстыми и тяжёлыми… их жаль было закапывать под секретики. Девчонки благоговейно растащили все по домам, — жаль, что противным мальчишкам достались самые большие куски. Им-то зачем? «Телескоп делать будем», — убежденно сказал третьеклассник Генка.
— У меня в секретиках — тайна! — торжественно сказала Алина и пушистики вокруг возбуждённо загалдели. — От королевы Ирины тайна там важная запрятана!
Сердце Маринки подкатило к самому горлу. Какая-то её часть, сохранившаяся от взрослой и давно уже забывшей о секретиках женщины, заплакала… горько и еле слышно. Но принцесса Марина, девяти лет от роду, только что выскочившая через короткий секретный проход в стене замка прямо из спальни к речному берегу, счастливо улыбнулась — ага! — начинается приключение, придуманное неугомонной королевой Ириной.
На заросшем травой склоне они почти сразу нашли кустистую кочку травы-сердитки. Как всегда, сердитка при виде их, растопырила стебли с острыми, как обломки бритв, листочками. Алина сходу плюхнулась на живот перед кочкой и быстро проговорила:
— Сердиточка, не ругайся, девочкам и мальчикам открывайся!
— Кто хочет секретик узнать? — мрачно пискнула сердитка. — Тот, кто зарывал или тот, кто секрет нечестно узнал?
— Мы с королевой Ириной вдвоём секретик зарывали! — радостно сказала Алина и торжествующе посмотрела на присевшую рядом Марину. Листики растения подобрались и корни, зашевелившись, приоткрыли крохотный пятачок рыжей земли.
Алина аккуратно расчистила пальчиком небольшое окошко алого стекла.
— Теперь смотри сама, — важно сказала она. — Это твой секретик. Королева Ирина для тебя делала! А мы побежали с пушистиками на берег. Купаться! — и вся орава с хохотом и писком покатилась вниз, туда, где у старой пристани уже махали лапками лягушата-матросы, стоящие на палубе маленького весёлого кораблика.
— Ты к нам ещё приходи, принцесса! — на бегу крикнула Алина и радостно засмеялась, ведь на пристани её любимец, старый Моряк-С-Печки-Бряк уже выкатил на потемневшие от воды и солнца доски тележку, полную мороженого… пломбира в вафельных стаканчиках… за девятнадцать копеек. Единственного мороженого, которым мама Алины когда-то угощала её по воскресеньям.
Смотреть в секретики всегда немного страшно. Небольшая, выстланная конфетной «золотинкой» пещерка, кажется много больше, чем есть. Всего-то — ямка, в которой сложена причудливым образом драгоценность — фантик от «Мишки на Севере». Можно увидеть мерцающие обёртки от «Маски» — самых новогодних конфет в мире. А однажды в секретике лежала огромная сине-зелёная пуговица, полупрозрачная, как леденец, который так и хотелось разгрызть, ведь в его глубине смутно виднелся тёмный шарик чего-то загадочного.