— Когда-то называл. И цветы дарил. И ухаживал красиво, — задумчиво сказала она и сама себе удивилась — зачем? Зачем она сейчас говорит это? Из чисто жёниного упрямства? Фу, глупость какая…
— А как иначе? — Виктор довольно хохотнул. — Ты ж у нас была принцесса-недотрога на факультете. Лакомый кусочек, вся из себя. Никто и подступиться не решался. А тут — простой парень из рабоче-крестьянской семьи. И ведь запала? Признайся, запала?
— А у тебя, значит, это вроде амбициозного проекта было — закадрить лакомый кусочек и под себя прогнуть? — привычно ответила Марина, думая о том, что разговор скатывается на тысячу раз накатанные и до блеска отполированные ссорами рельсы.
— Ладно, ты не передёргивай. Лучше давай рассказывай, что с наследством удумала. Не пойму я тебя, Маринка, темнишь ты чего-то.
А вот тут надо быть аккуратной. Устраивать сцены и выслушивать ответные вопли совсем ни к чему.
— Я же тебе прямо говорила, что продавать бизнес Ирины не буду, и квартиру не буду продавать. Переоформляю всё на себя и задержусь на весь отпуск. А там видно будет. Дел много.
— А какого лешего тебе тут делать? — Виктор повысил голос. — Продавать ты ничего не собираешься, а что собираешься — сидеть на всём этом добре как курица на яйцах?! А о семье ты подумала? У нас дыра на дыре и заткнуть нечем. Планов — громадьё.
— Витя, не хами! — спокойно ответила упрямая жена. — Какие дыры, какие планы? Машину твою ремонтировать или новую купить? Причём тут семья? Я изо рта ни у кого кусок не вынимаю? Сын вообще самостоятельный парень. Я вчера с ним по телефону разговаривала.
— Ну да, самостоятельный. Он тебе говорил, что в Англию сваливает? Решился всё-таки.
— Да, это мы обсуждали. Правильно делает — мастер-класс известного на весь мир фотографа, договор на целый год. К нему в ученики откуда только не пробиваются, годами в очередь стоят. Раз мальчика пригласили, значит портфолио впечатляет, — Не удержавшись, она снова съехала на привычную колею. — Это же перспективы какие, Виктор! Он там и заработает, и язык освоит, и опыт приобретёт. Он же ни рубля у нас не просит. И на визу, и на билет — всё сам заработал, всё оформил…
«Зачем я так многословна? — подумала она. — Мы уже в который раз всё это пережёвываем!» Но всё-таки сказала вслух, — да, можете назвать это женской шпилькой — ха-ха! — что поделаешь, принцессы и королевы тоже люди:
— Ты просто ревнуешь к успехам мальчика.
— Ну да, «мальчик»… Этот мальчик девок трахает только так…
— А ты?.. — Марина взглянула прямо в лицо мужу.
— А что я? — Виктор возмущённо задрал подбородок. — Нечего мужика одного оставлять. Жена называется.
Где-то в уголке души всполошилась прежняя Марина — порядочная скромная домохозяйка, супруга с внушительным стажем, вышедшая замуж, когда ей едва-едва исполнилось восемнадцать пылких и романтических лет. Эта, прежняя, Марина, завела длинную, полную скрытых испуганных стонов и явных упрёков, бабскую «песню слёз».
«Виктор, перестань! Не строй из себя оскорблённую невинность, — заныл внутренний голосок и Марина удивилась тому, как жалко он, оказывается, слушался со стороны. — Мы с тобой когда близки были последний раз, когда сексом занимались, помнишь?! Я — не помню! Когда ты интересовался моими проблемами? На первом месте всегда только ты, твои дела, твои планы. И — работай, Марина, деньги в дом таскай, поесть вовремя сготовь, подай, убери… — голосок умудрялся ныть не переставая, журча плаксиво, но странным образом где-то даже успокаивающе. Наверное, надо быть мужем, чтобы не заснуть под эти причитания, а, наоборот, закипеть и разораться. А голосок гнул своё. — Какой муж, какая жена? Нашей семьи давно нет. Мы чужие друг другу, Витя! Нас сын связывал, а теперь и он вылетел из гнезда. И всё. Всё кончилось…»
— Ты же хотел подавать на развод, — вслух сказала она. — Вот и не телись, как беременная корова. Подай и дело в шляпе… — она чуть было не добавила «как поговаривает господин Кот». Она невольно улыбнулась — мужу о Коте говорить было совсем ни к чему. А вот мужа её улыбка вывела из себя.
— Развод, говоришь? — Виктор раздражённо вскочил из-за стола, будто в пятую точку его кольнули шпагой. — А может ты, Мариночка, просто взлетела высоко и резко? Захотела, как сестрёнка, королевой стать? А Витю побоку пустить, как отработанный материал? Твоя Ирина всегда между нами стояла клином. Ещё на свадьбе — думаешь, не помню? — как она нос воротила! Родители твои ещё терпели зятя, а Ирка — нет. Мы для неё плебейского роду-племени…
«Спокойно, Марина, спокойно. Не устраивай семейных сцен. Держи спину, как говорила Дуэнья-Мигренья».
— Что ты хочешь, Витя? Зачем ты приехал? И не переходи на крик.
— Хочу знать, куда ты потратишь наследство сестры.
— Никуда не потрачу. Я занимаю её место в фирме. Увольняюсь с работы и остаюсь здесь, в родительском доме, — Марина со странным облегчением сформулировала, наконец, своё окончательное решение. — Я всё-таки ухожу от тебя, Виктор. Сын, кстати, не возражает.
Муж растерянно смотрел на неё. «Откуда вдруг у этой, всегда послушной женщины такая твёрдость в голосе, во взгляде?» — вот что означала его растерянность. Он никогда не верил, что его Маринка способна на самостоятельные решительные действия, не посоветовавшись с ним. С ним! С таким умным и замечательным человеком-титаном, выведшим выводок чад и домочадцев из бурных вод… в общем, смотри вышесказанное. Обида и уязвленное мужское самолюбие явно ударили ему в голову.
— Значит, решила всё-таки прокатить Витю? Месть такая да? Благодарность за долгие годы совместного семейного счастья, да? — задохнулся он
Марина вздохнула и терпеливо сказала:
— Виктор, я не собираюсь тебя ни обманывать, ни обирать. То, что осталось после Ирины и моих родителей — к тебе всё равно никакого отношения не имеет. Больше нет любви? Значит, надо расходиться в разные стороны и каждому самостоятельно устраивать свою жизнь. Разве это нечестно?
Виктор зашипел:
— Ты предлагаешь расходиться? Уйти просто так, на богатенькое наследство, и бросить меня в нищете? Не боишься на судебных исках разориться? Я же с тебя стрясу всё, что мне причитается.
— Ничего особого тебе не причитается, Виктор. Я не буду делить с тобой нажитое совместно имущество. Всё оставляю тебе. На свою долю квартиры оформлю дарственную — пополам тебе и сыну. Это справедливо. Если с тобой в будущем что-то случится, не дай Бог, помогу и поддержу. Так что спокойно устраивай свою личную жизнь и не волнуйся ни о чём. Развестись через ЗАГС нынче просто — и в суд обращаться не надо. Заявление на развод оформлю через своего юриста и пришлю по почте вместе с дарственной и отказом от претензий.
— А ты уверена, что у меня не будет к тебе претензий, дорогая жёнушка? Какая грамотная стала, посмотрите-ка!.. Юристом своим обзавелась. Это не новый ли твой кавалер? Подтяжку лица сделала, худеть вздумала… на собачьи свадебки потянуло, на старости лет?!
Марине стало так противно, что даже затошнило. Неужели это тот самый обаятельный, сильный, всегда уверенный в себе Виктор, который очаровал девчонку-первокурсницу чудесными ухаживаниями? Очаровал за пару месяцев… и на долгие годы? Можно успокаивать себя банальным «любимые люди меняются со временем», можно сваливать всё на какого-нибудь Грызмага… но в глубине души мы с горечью признаём — даже алмазные горы стираются со временем. И то, что освещало твою жизнь четверть века тому назад, сейчас превратилось в чадящие вонючим дымом угли.
— Знаешь, что… уезжай-ка прямо сейчас, муженёк. Я позвоню водителю — он тебя заберёт. Мне добавить больше нечего.
— Водитель у неё личный, б… — муж выругался, глядя на неё дикими глазами.
— И вот что, — твёрдо сказала Марина. — У меня есть водитель и телохранитель. Есть профессиональный военный в роли юриста, который с удовольствием сделает из тебя отбивную. Да и я тебя могу приструнить, не сомневайся.
— Вида-а-али мы таких военных! Видали мы таких ба-а-аб, которые… — с угрозой начал муж, делая шаг вперёд, и вдруг осёкся.
Из прихожей бесшумно выдвинулись две мохнатые фигуры. Алмасты в лёгком боевом снаряжении, ещё более походящие на медведей, чем обычно, заполнили собою, казалось, всю комнату. Марине они радостно улыбнулись… то есть радостно оскалили свои устрашающие, блестящие от слюны клыки. На Виктора поглядели с плотоядным интересом — всё-таки их дикие предки питались в том числе и человечиной.
— Спокойнее, ребята, спокойнее, — сказала Марина. — Не надо его обижать. Просто проводите во двор, к Рыцарю Маренго.
Алмасты разочарованно рыкнули. Пыхтящий в коридоре барон уже держал в руках дорожную сумку Виктора.
— Вот ты, значит, как… — протянул Виктор, затравленно оглядываясь. — Телохранителей развела целую толпу… — он явно хотел ввернуть какое-нибудь похабное словечко, но не решился. Всё его негодование ушло во взгляд, которым он одарил жену, гордо шествуя к выходу. У подъезда коротко прогудела машина.
Барон всучил Виктору сумку и довольно невежливо вытолкал на лестницу. Алмасты топали следом.
— Ментов-то… то есть полицейских-то зачем позвала? — трагически воскликнул муж и насмешливое эхо загуляло между этажами. — Вот ты теперь какая, да? Крутую «крышу» завела, да?
Последние слова он произнёс уже на улице. Стоящий у машины Кот лично распахнул перед ним дверцу. Последними словами Виктора, которые услышала Марина, были:
— Ну, ладно-ладно… мы ещё разберёмся с твоей «крышей»!
— Полу у плаща подберите, мужчина! — казённым голосом сказал Кот. — Дверцей защемлю, запачкается. — И хлопнув дверцей, уселся на переднее сиденье, аккуратно звякнув шпорами. Барон и сопровождающие алмасты уже сидели на конях, готовые сопровождать гостя до вокзала. Наверное, для окружающих, да и для Виктора, они выглядели, как наряд конной полиции. Начали собираться зеваки. Кто-то уже называл барона «полковником» и уверял, что знает его лично.
Несколько совсем юных саламандр, брызгаясь искрами и радостно шипя, выписывали круги на уровне второго этажа. Явно кокетничали перед королевой. Барон оглушительно свистнул в два пальца и вся кавалькада сорвалась с места. Машина Андрея плавно перелетела через «Газель», заворачивающую во двор и нырнула в подворотню. Кони дробно простучали копытами по капоту грузовичка, но аккуратно — не оставляя вмятин. Саламандры наискосок рванулись вверх, догонять. Зеваки восхищённо ахнули: «Класс!»