– Я вас поняла, жена вас видит слишком часто, чтобы оценить изменения в невусе, а Натали – редко. Вот она и заметила.
– Да нет, Натали действительно любит меня, а вот жена уже привыкла, и ей все равно.
– Антон Павлович, давайте все‐таки вернемся к тому вопросу, с которым Вы ко мне пришли.
Я выдала пациенту список анализов и документов, которые необходимо подготовить, чтобы госпитализироваться и удалить от греха подальше невус.
Кратко о диагностике меланомы
Пока наш герой собирает анализы, хочу напомнить, что было бы здорово, если бы у вас дома была традиция смотреть на кожу друг друга. Пусть даже один раз в год, в день меланомы, или в любой другой день.
Существует правило: «ABCDE»
«А» означает «симметричность/асимметричность».
Посмотрите на родинку, мысленно разделите ее пополам. Сначала вертикальной линией, потом горизонтальной. Похожи ли друг на друга эти половинки?
«B» – «края образования».
Ровные ли эти края? А может, где‐то вы видите, что край отличается от других? Похож ли он на кляксу?
«С» – «цвет».
Чем больше цветов в родинке, тем больше шансов, что она может оказаться злокачественной. Опухоли кожи могут иметь черный, светло‐коричневый, темно‐коричневый, красный, бежевый, голубой цвета.
«D» – «диаметр».
Изучаем родинки больше 5 мм. Все, что меньше, тяжко разглядеть невооруженным глазом.
«Е» – «изменения».
Самый основной параметр! Оцените, изменяется ли родинка с течением времени? Врач, который видит вас впервые, может оценить ABCD, а вот изменения можете заметить только вы или ваш близкий человек.
Так случилось и с нашим героем.
Любовница видела его периодически, и отметила, что родинка стала меняться. Благодаря чему он и пришел на консультацию.
Ему удалили родинку, морфолог выставил диагноз: меланома T1, то есть начальная форма.
– Антон Павлович, у меня 2 новости.
– Начните с хорошей! – он закрыл глаза и скрестил пальцы.
– Та-а-ак, если я начну с хорошей, то вы поймете, какая плохая.
Он продолжал сидеть в той же позе.
– Хорошо, по данным гистологического заключения, вам радикально удалили меланому начальной стадии. Это означает, что вы обратились вовремя и риск того, что заболевание вернется к вам, составляет менее 1 %.
Он открыл глаза, положил кисти себе на колени и улыбнулся.
– Андреевна, вы оказались правы. Я понял, какая новость – плохая.
– И какая? Прошу прощения за любопытство.
– Да дело в том, что, видимо, мне надо уходить к Натали, а не жить с той, которая не заметила, что я болел очень опасной болезнью! Так бы и умер. Плохая новость в том, что я посвятил лучшие годы своей жизни не той женщине.
Я уже привыкла, что онкодиагнозы крепко вшиваются в психологические аспекты жизни человека. И вроде бы отношения врач‐пациент должны находиться в плоскости «заболевание‐здоровье», но часто плоскостей становится больше.
И вот как раз эти плоскости (плоскости личного) и делают работу врача такой трудной.
5–6 лет назад у меня был абсолютно идентичный случай с другим пациентом. Виктор Михайлович, 42 года, пришел ко мне на день меланомы.
Однако когда он узнал про меланому, первым делом сообщил об этом своей супруге и признался в том, что изменения на коже заметила его любовница. Несмотря на это, жена отреагировала спокойно и была рада, что ее супруг будет жить. Она сопровождала его на всех консультациях, задавала вопросы и через 2 года выявила у него вторую меланому, которая находилась под левой лопаткой.
Да, есть люди, кожа которых склонна порождать меланомы. И оба этих героя имели именно такую кожу.
В отличие от Виктора Михайловича, Антон Павлович уехал от своей жены к Натали, и мы с ним не виделись пару лет.
И вот «блудный сын» явился.
– Андреевна, помните меня?
– Если честно, то смутно.
Я всегда так говорю, потому что очень высокий шанс ошибиться.
– Ну я Вам напомню…
И он с легкостью рассказал мне о том, как мы с ним познакомились, а потом заявил, что на данный момент живет один.
– Спасибо за рассказ, но давайте перейдем к осмотру.
Он так же зашел за ширму, так же снял с себя всю одежду и нагишом стоял передо мной. На груди у него красовался шрам первой меланомы. Я попросила его повернуться ко мне спиной и в области левой лопатки увидела черное пятно, которого ранее не было. Оно было 6 мм, черного цвета. Я удалила ему это образование кожи, вспомнив о случае Виктора Михайловича.
Морфолог дал ответ: диспластический невус, в связи с малыми размерами образования выполнить дополнительные исследования невозможно.
На одном из собраний мы встретились с этим морфологом, и он сказал:
– Надо было его на 6 месяцев отпустить, и вот тогда, может, меланому бы я и увидел. А так… слишком мало материала.
Она смотрит на меня. Я на нее.
– У тебя на рубце, скорее всего, рецидив.
– Ты уверена?
Конечно, я уверена, но мне так не хочется в это верить. Вы бы видели ее глаза. Они большие, и в них столько жизни. Знаете, ко мне на прием чаще приходят люди с потухшим взглядом. И не потому, что у них рак. Взгляд тех, у кого рак, становится более живым. Мертвый взгляд у тех, кто отдал себя рутине.
Но она. Красивая, молодая, в ее глазах я вижу свое отражение. Уставшей, но еще молодой.
– Уверена. Но не хочу в это верить.
– Что мне делать?
– Надо это дело будет повторно удалить, но я не буду тебе ничего удалять.
– Почему?
– Не могу. Пропало мое беспристрастие к тебе. Рецидив тебе удалит Витя. А я тебе буду дальше помогать, если буду нужна, конечно.
Невербально мы понимали друг друга намного лучше. По крайней мере, мне так казалось. Этот рецидив мы удалили. Наши Пути разошлись. На пару лет.
Глава 4Эзофагогастродуоденоскопия
Этот день я запомнила навсегда.
Он был солнечным. А это значит, что наступил период агрофитнеса и большинство пациентов, «забив» на свой диагноз, начали заниматься своими любимыми делами. Дело в том, что химиотерапия выполняется курсами, между каждой капельницей должен быть промежуток в 7–21 день. У кого‐то капельницы еженедельные, у кого‐то каждый 21 день. И не всегда удается строго соблюдать режим. Порой у пациента возникают обострения других хронических заболеваний или появляются какие‐либо осложнения после лечения, а может, просто пациент не пришел, так как самостоятельно решил отдохнуть.
– Анна Андреевна, я хотела передать Вам привет от бабушки.
Передо мной стоит молодая девушка лет 30–35. В руках у нее пакет с зеленью.
– Извините, что это?
– Это от моей бабушки… Сидровой Нины Александровны…
– А-а-а-а-а-а… Лучше бы ваша бабушка пришла сама. Я ее уже третий месяц не вижу на лечении. Мы с ней созваниваемся, но она никак не хочет идти лечиться. Как она себя чувствует?
– Да, я знаю. Бабушка к вам уже записалась на консультацию, она будет через 2 недели… просто она боится, что вы ее ругать будете, поэтому она заслала меня и попросила вам передать пакет с зеленью.
– Передайте бабушке, пожалуйста, что ругать я ее не буду в любом случае, а зелень пойдет во благо развития отделения. Давайте пакет отдадим санитарочке, она дальше решит, что с этим делать.
Пока мы шли до нашей санитарки, мы разговорились с внучкой.
– Это здорово, что вы так заботитесь о бабушке. Я родом с юга и хочу отметить, что на севере большая редкость, когда внуки ухаживают за своими бабушками и дедушками.
– Да, я понимаю, о чем вы. Мне вот подруга говорит, что бабушка не дает мне жить. А я не понимаю, что тут такого. Ну захотела она, чтобы я привезла пакет, я и привезла.
– А почему подруга так переживает?
– Да потому что у меня последние 2 месяца тянет в животе, и я никак не могу попасть к доктору.
– Болит именно желудок? Или как‐то по‐женски?
– Нет, у гинеколога я была месяца 3 назад… там все нормально. Но мне посоветовали сделать гастроскопию.
– Что ж, ближайшая гастроскопия – это гастроскопия у нас в отделении. Берите направление и приходите. Выполним.
– Да у меня и направление есть… терапевт выписал…
– Тогда пойдемте записываться в регистратуру.
Внучка пришла на прием через пару недель, и жалоб у нее было намного больше. И тянущие боли в животе, и какая‐то непонятная изжога, и слабость, нерегулярный менструальный цикл, и отеки в ногах, и периодически возникающее головокружение, а в последнее время и потери сознания.
– Инна Витальевна, боюсь, что одной гастроскопией мы не отделаемся, вам бы не ко мне. Сомневаюсь, что у вас онкопроцесс. Я вам напишу некоторые тесты, которые необходимо будет выполнить. Ну и гастроскопию, коль уж пришли.
Я ей протягиваю лист с назначениями, она бегло проглядывает его.
– Что? Тест на беременность?
– Ага.
На моем лице появилась дебильная врачебная улыбка (ДВУ).
ДВУ у меня возникает, когда пациентки приходят ко мне на консультацию, так как считают, что у них рак, а на самом деле у них симптомы беременности.
Гастроскопия прошла. Пациентка была довольна. Врач нашел какой‐то маленький полип и удалил его. Мы решили дождаться результатов гистологического исследования.
Инна Витальевна пришла на прием.
– Анна Андреевна, Вы представляете, я ведь беременная! Кто бы мог подумать!?
– Действительно.
Мы обе стали смеяться. Дело в том, что Инна игнорирует тесты на беременность, считает, что это все неправда. Правда лишь одна – растущий живот. Однако она поговорила с мужем, и он ей купил тест, который оказался положительным. Для них с супругом это был настоящий праздник, так как им говорили, что Инна и Сергей (ее муж) оба бесплодны. Но что‐то пошло не так.