Пока мы с Инной обсуждали женские темы, я ковырялась в компьютере, чтобы найти гистологическое заключение после гастроскопии Инны.
Клац. Клац.
– Инна Витальевна, сейчас глянем результаты.
Я начинаю их читать. У меня захватывает дух.
Живот болел у Инны, потому что Инна была на 10–11‐й неделе беременности, но, по данным результатам гистологического заключения, у Инны был выявлен малигнизированный полип, который удалили радикально. Однако будет необходима повторная операция.
Что видит в данной ситуации онколог?
Инна беременна, скажи ей сейчас, что что‐то не так, она может отреагировать так, что у нее возникнут осложнения по беременности. Я всегда отношусь трепетно к беременным. Но у нее рак желудка на мегаранней стадии. Нашли мы его случайно. Если бы мы не выполнили гастроскопию, то тогда она пришла бы ко мне на прием с 4‐й стадией на 3-м триместре беременности. Но как ей это сказать? Как сказать, что все хорошо? Как сказать, что у нее рак, но мы его поймали на ранней стадии?
Что, вероятно, подумает Инна?
Если я начну разговор из ряда: «Знаете, у вас там рак желудка…», то, что бы я ни говорила далее, после этой фразы человеческий мозг отключается. Уже абсолютно все равно, что следует за этими словами. Человек слышит слово «рак», его мозг добавляет «смерть», «боль», «мучение», и на этом заканчивается разговор.
Что она подумает? Что у нее рак и вот смерть тут рядом (кстати, она всегда рядом).
– Инна Витальевна, там ничего критичного нет, но коллеги предлагают повторную операцию и лечение у гастроэнтеролога. У тебя выявили Хеликобактер пилори, это такая бактерия, которая живет практически у всех, и ее желательно пролечить.
– Да, я слышала про нее. Говорят, что на фоне этой бактерии возникает рак желудка?
– И такое бывает. Но надо, чтобы прошло определенное время плюс появился полип, который может стать злокачественным.
– А у меня какой полип?
– В целом доброкачественный, однако наши гистологи пишут о том, что там есть некоторые атипичные клетки. Поэтому молодой возраст, беременность, плюс Хеликобактер пилори, плюс полип – все это знак того, что лучше бы повторно пойти на эндоскопическую операцию и удалить то ложе, в котором находился полип.
– У меня рак?
– Есть некоторые подозрения.
– Но мы его удалили.
– Да.
– Полностью?
– Скорее да, но есть правило, что мы должны пойти на повторную операцию и удалить послеоперационное ложе вместе со здоровыми тканями.
– Это безопасно?
– И для тебя, и для малыша.
– А если я откажусь от этой операции?
– То есть риски, что полип опять вырастет, и, может быть, не очень хороший.
– Тогда записывай меня на операцию!
Инна подошла к проблеме очень рационально. Кстати, в отличие от своей бабушки.
Через 3 месяца после операции Инна повторно выполнила гастроскопию, где все было хорошо.
– Аня, вот я тут пакет принесла.
– С зеленью?
– Ага!
– Опять от бабушки?
– Да, бабушка сказала, что придет через 2 недели. Она записалась. Но пока она на даче.
– Слушай, а ведь тогда бабушка и не пришла.
– Да, и через эти 2 недели она тоже не придет.
У Инны все хорошо. У них с Сергеем появился мальчишка. В связи с молодым возрастом Инны мы направили ее на консультацию к генетику. Она выполнила анализы на наследственные мутации. На наше удивление никаких мутаций не было обнаружено. Про мутации мы поговорим чуть позже, а пока – рак желудка.
Кратко о раке желудка
Эволюция амбулаторного онколога по раку желудка проходит очень быстро. Сначала ты думаешь, что это безнадежные случаи, потом ты понимаешь, что есть опухоли и более агрессивные, а потом ты осознаешь, что рак желудка – гетерогенное (разнообразное) заболевание, которое у каждого человека протекает по‐разному.
Заставляешь мозг уйти от стигматизации, что крайне сложно.
Средний возраст возникновения рака желудка – 50–55 лет. Его опасность в том, что при наличии какого‐либо дискомфорта в животе люди начинают самостоятельно принимать различные препараты, которые, по их мнению, должны вылечить желудок. Практически каждый житель нашей необъятной страны уверен, что все болеют гастритом. Однако хочу оговориться, что:
1. Гастрит не болит.
2. Диагноз «гастрит» можно подтвердить только после выполнения гастроскопии и биопсии.
В большинстве случаев люди оттягивают момент выполнения гастроскопии, принимая различные «Омепразолы», «Дротаверины» и прочее.
Также сложность рака желудка заключается в его лечении. При местно‐распространенных стадиях показано удаление желудка (гастрэктомия), что сильно ухудшает качество жизни. Желудок – очень важный орган, без него жить тяжело. Можно, но тяжело.
Поэтому возьмите за правило.
Выполняйте гастроскопию, когда понимаете, что у вас появился дискомфорт в животе.
Не занимайтесь самолечением.
Ульяну я не видела 2 года, да и забыла о ней. Я вышла замуж, родила дочку, упала в кромешную бедность, и ничего не оставалось, кроме как переехать из любимого Питера в город поменьше. Там я работала онкологом и преподавателем на кафедре в вузе. Хватило меня ненадолго. Дочь подросла, и мы опять переместились в Питер. Денег все равно было мало, но хотя бы вокруг красиво.
Меня пригласили на онкофорум, на которой я взяла с собой подругу. Тогда подруга начинала свой путь в психологии, и ей очень хотелось попасть на сессию по онкопсихологии. Мы с ней сделали еще один бейдж, и по форуму ходили две Архицкие. Одна, которая была на сессии по маммологии, и вторая, которая была на сессии по онкопсихологии. После сессий мы встретились с ней в общем холле, и подруга стала делиться своими впечатлениями.
– Ты представляешь, там одна девочка была… она тоже психолог и пациент.
– Оооо, началось. (Тогда я скептически ко всему подобному относилась.)
– Так у нее меланома 4-й стадии, и она уже живет с ней 3–4 года!
– Что? С 4-й стадией меланомы? Не верю!
Поверьте, в то время это была редкость. Сейчас появились современные препараты, которые действительно могут совершать такие стойкие ремиссии, а тогда мы только мечтали об этом.
– Как зовут? Надо по базе пройтись. А то вдруг мошенники какие‐то?
– Да вот как…
Подруга мне протягивает расписание лекций, и я понимаю, что это очень знакомые мне имя и фамилия. Я поднимаю взгляд от расписания и вижу ее.
– Уля? Это ты?
Она остановила на мне свой взгляд. Она стала еще большей красоткой. Тогда я видела маленькую девочку, а теперь… красивую уверенную девушку.
– Да, это я. Аня, как ты догадалась? – она улыбнулась. Мы обнялись. Мы не виделись чуть больше 2‐х лет. Это было наше первое расставание.
Глава 5Муж что‐то там нащупал
Дверь в мой кабинет открывает мужчина. Он заходит первый, за собой тянет женщину, показывает ей стул рядом с моим столом. Она садится, он выходит и закрывает дверь.
– Я вижу, вас привели.
– Да…
Пациентка, 35 лет. Смуглая, кареглазая, стройная брюнетка. Снимает с себя рубашку, бюстгальтер.
– Вот тут мой муж что‐то нащупал.
Она показывает мне на грудь. Я начинаю осмотр и нахожу в толще правой груди маленький шарик. Шарик с горошек.
– Алла Васильевна, как он ее нашел?
– Анна Андреевна, не спрашивайте. У него постоянные экспедиции по моему телу. То одно найдет, то другое. Мне уже надоело. Вы же понимаете, что это просто уплотнение, тем более я его сама так и не могу нащупать.
Она отворачивается от меня. Нервно начинает одеваться.
– Алла Васильевна, погодите секундочку.
– Ну что???
– Вам нужна трепан‐биопсия…
– Да вы что? С ним сговорились, что ли?
Она накидывает на себя рубашку, лифчик запихивает в сумку и выбегает из кабинета.
Она хлопнула дверью так, что со стены упала картина.
Я подошла к картине.
Дверь отворилась. На меня смотрел ее муж.
– Вам помочь? – спросил он, наблюдая, как я вешаю произведение искусства.
– Нет, спасибо. Она убежала.
– Да я видел.
– И что делать?
Это удивительно, но мы с ее мужем поняли друг друга. Мы оба говорили, как давнишние друзья, которым уже не о чем говорить, так как мы друг друга понимаем без слов.
– Как Вы нашли?
– Можно на «ты». Меня зовут Сергей.
– Приятно познакомиться. Меня зовут Анна Андреевна, можно Анна.
– Я эту штуку у нее нашел месяца 3–4 назад. Отправил ее к врачу, а она знаете что?
– Не пошла к врачу. А тебе наврала, что была у врача.
– Да. Я вот разозлился и записал к вам. Анна… она убегает уже третий раз.
– Тогда нам нужно что‐то придумать.
– Что?
– Мы ее ждем на трепан‐биопсию, но она явно не готова к этому. Ждите звонка.
Он ушел.
А я продолжила вести прием.
Через пару дней я позвонила Алле Васильевне.
– Здравствуйте, вас беспокоят из клиники. Не могли бы Вы подойти и забрать заключение?
– А зачем оно мне надо?
– Хорошо. Тогда мы его утилизируем.
– Не надо. Я заберу.
В заключении я написала, что в ходе осмотра в правой груди пальпаторно определяется опухолевидное образование размером 5×6 мм, плотной консистенции. Нельзя исключать кисту, которая может впоследствии воспалиться. Даны рекомендации дообследования. «Пациентка записана на УЗИ молочных желез 10 июля в 14:40, кабинет 5. Повторная явка с результатами».
Через неделю Алла пришла на прием. В руках она держала заключение УЗИ, в котором было указано, что образование правой груди 5 мм более соответствует фиброаденоме. В таких ситуациях мы рекомендуем динамический контроль. Образование очень маленькое. В него попасть трепан‐иглой практически невозможно.