Найти себя. Лучшая фантастика – 2023 — страница 36 из 62

— Логично, — сказал Алим. — Нужно экономить ресурсы. Эх, я должен был сразу понять!

Ната и Егор смотрели друг на друга. И молчали.

Щелкнул замок. Открылась еще одна дверь…

Егор уже знал, что увидит, но все равно — это было удивительно.

Герасим выехал из четвертой двери на инвалидной коляске. Его левая нога была в гипсе. Старик улыбался.

— Мы где-то в районе Уральских гор, если вас это интересует, — сказал Герасим. — Впрочем… Это мы потом обговорим. Всем привет от Арктического флота!

Егор расхохотался.

Они болтали и смеялись, стоя в коридоре, — и никуда не хотели уходить. Егор и Алим объявили Герасиму, что собираются искать других выживших. Не может быть, чтобы из всего человечества осталось только трое.

— И когда только сговорились? Ох-хо. Если честно, я против этой авантюры, — сказал Герасим. — Шансы найти других выживших… мягко говоря, призрачны. А вот опасность для вас совершенно реальна. Но мешать я вам не буду. Вы доказали, что можете решать сами. Хорошо, я помогу с подготовкой и обеспечением.

— Егор, — сказала Ната. — Алимка… я… Слушайте! Возьмите меня с собой? Пожалуйста… Пусть я робот, но…

Егор улыбнулся. Алим радостно вскинул руки.

— Да! Небесная тян с нами!

Вместо эпилога

Он опять прозевал ее приход. Кажется, просто задремал в кресле. «В каждом человеке к старости накапливаются ошибки, — подумал он. — И когда их количество достигает критического уровня, человек умирает. Скоро я сам зависну, как тот компьютер». Герасим покряхтел. У стариков мысли становятся медленные и густые, словно их собственная кровь. Ох.

Она стояла перед ним — как всегда, прямая и звонкая, как лист металла.

— Бог закрыл нам рты, потому что устал от нашей брани, лжи, жалоб и осуждений! — Сумасшедшая Мать, она же Нейросеть, казалась в свете из окна бледно-голубым пятном. Словно призрак. — Он дал возможность природе дышать без нас!

Герасим откинулся в кресле, засмеялся.

— И без обезьян. Вот это в точку. Обезьяны-то в чем провинились?

Мать повысила голос. Он звенел и отражался от стен комнаты. Герасим поморщился.

— Он заставил нас страшиться каждого вздоха и прятаться в домах, а то мы уже перестали даже Его бояться! Он сравнял нас всех — богатого и бедного, директора и рабочего. Того, кто ездил на машине, с тем, кто ходит пешком. Теперь мы равны и сидим дома.

Герасим кивнул.

— Любопытно. Вроде бы эту версию я еще не слышал. А «нет ни эллина, ни иудея» в этой редакции будет?

— Он посадил каждого из нас по отдельности, отнял работу и дал время подумать!

Герасим издевательски зааплодировал. Ладони гулко бились друг о друга.

— Браво! Браво!

Мать проигнорировала насмешку.

— Мы убивали животных, которым место быть на этой земле — ровно так же, как и нам, — продолжала она. — Теперь мы закрыты в домах, привязаны на цепи, а животные на свободе, их никто не тронет, теперь им свобода, а мы узники!

— Олени, между прочим, — сообщил Герасим, — недавно попортили линию передач. Обгрызли провода и чуть не убились, мерзкие обнаглевшие твари. Мне пришлось мотаться туда и чинить, целый день на это угрохал. А у меня нога, между прочим… Но тебя, насколько знаю, это не особо волнует?

— Бог разом остановил все войны, где убивали людей и детей! Во всем мире нет сейчас ни одной войны!

Пауза. Герасим слышал, как на кухне едва слышно стучат ходики.

Мать сказала другим тоном, мягко и искренне:

— Потому что все умерли.

Герасим помолчал.

— Это все? — спросил он наконец и подумал: «Курить хочется». Но при ней нельзя.

— Все, — кивнула Мать. — Там еще есть про смертельную космическую Пыль, посланную Богом, и тому подобное. Но это я могу и завтра.

Герасим широко зевнул.

— Ну, слава богу. Завтра так завтра. Знаешь, а перезагрузка пошла тебе на пользу. Бред логичней, целеустремленней. Я почти поверил.

В комнате повисла тишина. Затем Мать спросила:

— Зачем тебе это понадобилось? Вся эта авария, перезагрузка?

Герасим усмехнулся.

— У тебя же есть все данные. Экстраполируй на здоровье.

— Как твоя нога?

Герасим похлопал себя по раненому бедру, улыбнулся. Колено было обмотано бинтом. Он усмехнулся и отбросил гипс в сторону.

— Жить буду.

— Зачем ты все это устроил? Я могла тебя убить, — негромко сказала Мать. Безумие ушло из ее глаз. — И этих детей тоже. Стоило оно того?

— Знаешь, у сложных систем есть один недостаток — им нравятся простые ответы. Да, нет, убить, не убить, включить, выключить. Впрочем, не принимай на свой счет, людей это тоже касается, — Герасим поднял ладони и улыбнулся. — Привет, Нина, — сказал он тихо. — Рад тебя видеть.

Мать оглядела комнату, сморщила нос.

— Привет-привет. Ты ведь знаешь, что я — не она? Я просто так выгляжу. По твоему произволу, между прочим.

— Ну, знаешь, — возмутился Герасим, — могла бы и не стареть вместе со мной. Я бы с удовольствием это пережил. Да-да. Ты сейчас приходила бы ко мне двадцатилетней, юной и длинноногой. С мальчишеской короткой стрижкой, дерзкая, как Жанна Д’Арк.

— Ты никогда не умел льстить, — заметила Мать. — Нине бы это понравилось. Мне тоже нравится, но я не Нина.

Герасим пожал плечами.

— Ты выглядишь, говоришь, улыбаешься и даже думаешь, как моя жена. Так кто же ты?

Она засмеялась — без особого веселья.

— Бывшая жена, уточню… Я — нейронная сеть четвертого поколения, проект «Ковчег».

Герасим восхищенно присвистнул.

— Ничего себе. Серьезно? Было же третьего?

Мать небрежно пожала плечами:

— В последнее время я увлеклась саморазвитием.

Герасим откинул голову и рассмеялся.

— Ага. Вот спасибо. Теперь я вспомнил, почему мы развелись. Скажи, а люди — вот эти Егор, Ната, мальчишка… они в это твое саморазвитие входят?

Мать качнула головой.

— Ната не человек.

— Надо же. Забыл. Действительно, ты же терпеть не можешь других женщин рядом со мной!

Мать топнула ногой. Ярость сверкнула в воздухе, как синий разряд молнии.

— Она не женщина!

Герасим улыбнулся.

— Нина, не начинай. Мы давно пошли каждый своим путем. Я имею право на личную свободу.

— Я не Нина. И хватит шутить!

Герасим заговорил медленно и серьезно. Устало.

— Ты умерла от отравления Пылью. Шел второй месяц, мы только запустили «Ковчег». Помнишь? Ты сказала, что все будет в порядке. Чтобы я спокойно работал и не беспокоился. И вот уже пять лет я работаю и совсем не беспокоюсь. Нина, кажется, я все… Отработал. Как старая деталь, на износ. Меня пора заменить.

Мать мягко смотрела на него.

— Я не Нина. И ты не закончил ремонт шестого генератора. Напоминаю. Тебе нельзя выключаться.

Герасим улыбнулся.

— Как же я люблю твой невыносимо требовательный характер, Нина.

— Я не Нина. Я нейронная сеть четвертого поколения, программа «Ковчег». Условно — Нейросеть. Ты просто ввел в мое обучение данные о своей жене. Бывшей жене. Обо мне. Это вообще-то использование служебного положения в личных целях.

Герасим прервал ее:

— Но ты меня любишь?

Она сверкнула глазами.

— Ненавижу.

Герасим тихо засмеялся.

— Это еще лучше, — сказал он.

Мать мотнула головой.

— Это была шутка. Я не умею любить или ненавидеть, ты же знаешь.

— Разве я тебя не научил?

Мать покачала головой. Мол, ты себя переоцениваешь, старый дурак. Герасим вдруг почувствовал страшную усталость. В такие моменты он вспоминал, что Нины больше нет… И никого больше нет.

— Тебе пора отдыхать. Спи. Ты очень устал.

Она укрыла его пледом. Лицо Герасима казалось серым.

— Спасибо.

Герасим с облегчением закрыл глаза. Дыхание замедлилось… Прервалось. Затем остановилось совсем. Сумасшедшая Мать стояла рядом с ним и ждала.

— Конечно, люблю, — сказала она негромко, когда он затих.

Когда все было кончено, Сумасшедшая Мать открыла его плечо, достала старые батареи и вставила новые. Защелкнула. Герасим вздохнул и ожил. Открыл глаза. Увидел Мать и слабо улыбнулся.

— Долго я спал, Нина?

— Не очень. Вставай, лежебока, нам нужно позаботиться о детях.

Евгений ЛукинРядовой Леший

И мы все время шли великой чащей,

Я разумею — чащей душ людских.

Данте Алигьери

Глава 1

Приняли мы с Лехой Лешим второй самосвал, прилегли на мелкий теплый щебень, раскурили одну «Приму» на двоих. Лежим, смотрим в небо. В азиатское серое от зноя небо.

— А знаешь, — задумчиво признался он вдруг, — я ведь и впрямь леший…

Шел 1974 год. Смартфонов в ту пору еще не изобрели, библиотеки в дивизионе не было, телевизор «деды» нам после отбоя смотреть запрещали, вот и приходилось развлекать друг друга небылицами. Роль рассказчика обычно доставалась мне. Леха — тот больше молчал да слушал. А тут, глянь, и сам до байки дозрел!

— Нечистая сила, что ли? — понимающе ухмыльнулся я.

— Ага…

— Как же тебя в армию забрали? Или теперь и леших гребут?

— Да тут, видишь, какое дело… — сказал он, покряхтев. — Подстерегли меня однажды двое наших…

— Каких это ваших?

— Н-ну… леших…

— Та-ак… И что?

— Отметелили, связали и бросили. Прямо там, на опушке…

Я докурил по-честному до половины и отдал сигарету Лехе.

— Вот суки! — посочувствовал я. — А с чего это они?

Ответил не сразу, затянулся неспешно пару раз.

— Да я у них салабоном считался. Ста лет еще не исполнилось…

— Гляди-ка! Выходит, в лесу тоже дедовщина?

— А то нет, что ли? — хмуро отозвался он. — Связали, оставили… День лежу, второй лежу…

— Погоди, не выбрасывай! — всполошился я. — Там еще затяжки на две!

Вынул из панамы иголку, отобрал чинарик, наколол его сбоку (пальцами-то уже не ухватишь), поднес ко рту.

— Лежу, — повторил Леха еще мрачнее. — Ну все, конец мне, думаю…