— И ты поперся по рыбьему брюху общаться с зелеными человечками?
— Вообще на людей они не больно-то похожи. Но мне приходилось видеть морды и похлеще. Знаешь, на теонитовых рудниках рабочим от токсинов так лицо разносит, что на них смотреть страшно, а эти… они были даже по-своему красивы.
— И ты нашел с ними общий язык?
— Нашел. Точнее, астромодуль нашел, он их быстро расшифровал, а я выступал как бы… от всего человечества. Типа человеком работал… — Леня вспомнил полумрак и странные гротескные тени, скользящие в воде за пределами освещенной зоны. И эти резкие, ни на что не похожие звуки их голосов. Он сперва чуть в обморок не упал, когда увидел Паромщиков. Такие они были… другие, что одновременно хотелось бежать, блевать и в туалет по-большому. В фильмах, даже самых хороших, все не так. А еще они пахли, не противно, а как-то смешно, словно пережаренная гречка. Жемчугов не понимал, как можно сквозь глухую защиту скафа слышать запах. Возможно, это было какое-то совсем другое чувство, и мозг, за неимением лучшего, просто заменил его чем-то привычным?
— Ну и о чем вы говорили? Только между нами.
— А то ты протоколов не видел!
— Видел, конечно. Но ты ж помнишь, братан, у меня амнезия. Я самый тяжело больной в мире ИскИн!
— Ну, сперва они меня удивили.
Стена воды прямо перед ним выпятилась бугром, раздалась в стороны, формируя что-то вроде ротового отверстия, опять накатила вонь жженой гречки. Из отверстия зачирикало и заклекотало, звук немного напоминал голоса китов с далекой Земли. Ожил астромодуль-переводчик. Сначала он просто бессвязно бормотал: «традиция», «сладкий», «перхоть», «океан», «юродивый», «габарит» — настраивался. Затем приумолк и вдруг выдал без запинки:
— Кто насыщает вашу икру? Лжецы или убийцы?
Жемчугов удивленно моргнул — в памяти некстати всплывали кадры фантастического фильма «Инцидент 404», когда необдуманная фраза при первом контакте привела к межгалактической войне. «Насыщение икры» — это понятно, это про то, кто главный. «Лжецы» и «убийцы» — это к чему? А третьего варианта не существует, что ли? Наверное, перевод неточный. А если нет? Думай! По спине Жемчугова потек холодный пот. Он обвел глазами помещение, отметил странные волнообразные борозды на потолке, больше ничего разглядеть не удалось. Скаф «Эмарт-космодрес» с возможностью широкого обзора и обещанной в рекламе высокой контрастностью изображения должного качества не показывал. «Опять вранье, — Жемчугов поморщился. — Продашь такой, и как потом клиентам в глаза смотреть?» Стоп! Вранье — так вот они о чем. Торговцы и военные — лжецы и убийцы. Жемчугов набрал воздуха в грудь, собираясь сказать «лжецы!», и в последний момент бабахнул:
— Мечтатели! В нашем мире главные — мечтатели.
Астромодуль забулькал и заклекотал, переводя сказанное на язык хозяев.
Леня немедленно представил себе суд, на котором астромодуль дает против него показания и заявляет, что причиной гибели приграничных колоний стал идиотизм контактера. Эта странная черта — действовать по наитию — была и проклятием, и благословением Жемчугова. Давным-давно, когда Ленька учился в академии межпланетной торговли, пацаны из его группы решили подсунуть петарду в косяк одному из новеньких. Мол, у него очки толстые и ничего страшного не случится. Подобных жестоких потех устраивалось предостаточно. Чтобы занять свое место в «стае», новичку нужно было пройти испытание. Помогать в таких случаях было нельзя. Это навсегда превращало новичка в «зюзю» — отверженного, а заступник получал погоняло — «мамочка» и свою порцию насмешек. Однако в этот раз Жемчугова словно что-то укусило. Он смотрел, как главный заводила Джоныч неторопливо сворачивает самокрутку, как его прихлебатель Сеня Прыг тихонько вкладывает в травку красный цилиндрик петарды, а затем в самый последний момент выхватил изо рта у новенького косяк и швырнул его в угол. Бабахнуло так, что у всех заложило уши. Резко запахло чем-то химическим, обои и покрытие стен принялись неторопливо заращивать внушительную дыру. Оказалось, петарда была «с брачком». Всем стало ясно, что, взорвись такая перед носом у новичка, никакие очки не спасли бы. Впрочем, «мамочку» Жемчугов все-таки заработал. Правда, ненадолго. Зато приобрел нового друга, новичка-очкарика по имени Сандро Шашагарджолия, для друзей — Санжик. И теперь, по иронии судьбы, корабль «Навкратия», принадлежащий деду Санжика, всесильному Эмарту Шашагарджолия, легенде Фронтира, первым вышел на контакт.
— И не жало тебе очко, когда шел договариваться?
— Жало, конечно, но, видишь ли, мне приходится постоянно с этим сталкиваться. Когда оказываешься в совершенно новом месте и стучишься в дверь к незнакомцу, все, что у тебя есть, это улыбка и хорошо подвешенный язык.
— В точку, старик. Я бы не сказал лучше.
— Короче, выяснилось, что Паромщики живут в Плащанице и перевозят через нее тех, кто может поделиться знаниями. Ну, я предложил им кое-что из своего барахла. Оказалось, что этого хватает на переправу.
— Я слыхал, что после вашей беседы Паромщики называют людей «мечтатели». Типа приклеилась кликуха. У меня в загашнике есть пара идей позабористей, но так тоже неплохо звучит.
— Да я не думал, что так получится. Они спросили, кто такой «мечтатель», а я сказал, что это тот, кто приманивает будущее. После этого они долго молчали, минут двадцать, наверное. Я уже думал, сейчас испепелят меня или утопят в этом их аквариуме, но все обошлось. В итоге «Навкратия» стала первым кораблем, который побывал на той стороне потока и благополучно вернулся назад. Был налажен Первый контакт, а Эмарт Шашагарджолия сделался монополистом звездных перевозок всего пограничного сектора.
Ленька вспомнил этого большого, тучного человека. Эмарт любил все соленое и острое, мог пить вино литрами и не напиваться. От его смеха закладывало уши, а когда он пел, все замолкали. Однако при этом деловая хватка у Большого Эм была что надо. Своего никогда не упускал.
Когда Леня с Санжиком окончили академию, дед повез их к самой Плащанице. Там на одном из крупных астероидов был монастырь космонитов. Порой в череде безудержного наслаждения жизнью у Большого Эм случались такие внезапные остановки. Он много лет помогал монастырю и даже укрывался там некоторое время, обрубив все контакты, доверив управление надежным людям, а затем — возвращался, большой и шумный, полный новых затей.
Жемчугов вспомнил мрачноватые, вырубленные в камне коридоры обители, просторную строгую трапезную и братьев в снежно-белых одеждах. Их провели в храм без свода, где над колоннами и алтарем, почти не искаженная защитным куполом, плыла и пульсировала непостижимая завеса, из которой не вернулся еще ни один корабль.
После молебна их представили игумену Михаилу. Глава обители, высокий бородатый мужчина лет пятидесяти, пригласил их прогуляться в небольшой сад, разбитый за храмом.
Эмарт в своем ложементе уплыл куда-то в глубину аллеи, и мальчики остались с пожилым монахом.
— Красиво, не правда ли? — игумен указал на световое безумие, плывущее над головой. — Как вы думаете, что там?
— Мы посылали туда корабли и зонды. Дед говорит, что в Плащанице сходят с ума приборы, почти невозможно ориентироваться. — Санжик тоже поднял голову, архаичные очки сменились хитрым и безумно дорогим механизмом, встроенным в роговицу. Это был подарок деда. Кроме массы новых возможностей, глаза младшего Шашагарджолии теперь приобрели золотистый оттенок. — Я думаю, в ней мы найдем разгадку многих тайн.
— А вы как думаете, Леонид? — игумен пристально посмотрел на Жемчугова.
— Если честно, мне больше интересно, что там, за этой завесой, — сказал Леня. — Я хотел бы пойти туда, за край.
— И у вас, конечно, есть теория?
— Ну, я думаю, что Плащаница — это вроде как дверь. Сейчас она закрыта, но мы ведь можем постучать.
— А что, если там никого нет? — улыбнулся монах.
— За закрытой дверью обязательно кто-то есть, — упрямо покачал головой Жемчугов, — иначе зачем закрывать?
— Чем же вас не устраивает доступный космос?
— Не знаю, наверное, тем, что он доступен.
— Ваша фамилия Жемчугов, верно? Вы родом из России? Я прав?
— Да… Мои предки жили в Москве.
— Выходит, мы с вами земляки. — Михаил присел на каменную скамью, и юноши встали рядом с ним. — В нашем народе есть эта особенность искать там, где сложнее. Нам мало обычных вызовов. Нужно что-то невыполнимое. Вот и я бросил все, чтобы прийти сюда, сесть на камень и неотрывно смотреть в лицо… вечности. Иногда мне кажется, что это гордыня, но порой на короткое время возникает чувство кристальной ясности и понимания правильности выбранного пути. Наверное, поэтому я еще здесь.
— Большой Эм считает тебя своим талисманом. Если б мог, на шею бы повесил!
— Да, было дело. Эмарт сильно достал меня своим вниманием. Предложил место в компании. Смешно даже. Да из меня клерк, как из водки хладагент!
— И все же Паромщики на твоем счету, брат.
— Да, так вышло.
— Поэтому ничего удивительного, что именно тебе поручено осуществить второй контакт.
— Что?! То есть как? В смысле, сейчас?!
— Ну да, я ж говорю, тебя не просто так разбудили.
Ложемент, на котором очнулся Леня, бесшумно преобразился в белое безупречное кресло. Жемчугов нехотя сел в него. Было очень комфортно, только ногам холодно. Едва он подумал об этом, пятки обдало теплым воздухом. Корабль чувствовал его желания, как хороший скакун чувствует седока. На призрачной панели перед ним развернулась астропроекция.
— Вот они, видишь? — На экране показалась зеленая точка. — Замедлились, изменили курс и продолжают торможение.
— Значит, хотят встретиться?
— Или навалять нам. Ты должен принять решение, старик.
— Что за решение?
— Варианта всего три: меняем курс и сближаемся, не меняем курс, типа нам все до фонаря, ну или драпаем. Я — за бегство.