– Завтрак! – сорвалась с меня Мансана, погасила свет и только после этого приоткрыла дверь. Под аккомпанемент заговорщицкого шушуканья и женского хихиканья она обменялась со Светией столиками на колесиках и вкатила внутрь завтрак на две персоны. Причем довольно обильный завтрак.
Да она что, смерти моей хочет?! Я, конечно, парень выносливый, и у меня ничего до дыр не сотрется и не отвалится, но ведь и делами архиважными надо заниматься. Нет! Пора хватать бразды правления ситуацией в свои руки и выправлять «перекосы на местах».
Пока моя симпатия в темноте катила столик к столу, а потом пробиралась на кровать и с растерянностью ощупывала остывающее место, я уже наполовину оделся и на полную силу включил люмен. А потом беспардонно метнулся к столику.
– О-о! Какая прелесть! – с шумным восторгом принюхивался я к доставленной пище. – Ты меня спасла от голода!
Пришлось красавице вставать и тоже присоединяться к ранней трапезе. И хоть она это делала без единой детали одежды на теле, я вполне умело задавил свои инстинкты самца и стал деловито обрисовывать предстоящие на сегодня планы:
– Значит, так! Обряд сработал, за что тебе отдельное спасибо сейчас и более существенно – чуть позже, когда доберемся до магазинов. А сейчас, – при этом я не забывал за обе щеки уплетать блины и запивать их сметаной, – я срочно вознамерился проверить свои способности и нарисовать первый холст. Для этого попрошу тебя сбегать в магазин и купить подрамник, краски, кисти и все необходимое. А потом я уединяюсь для рисования. По магазинам мы прогуляемся после обеда, так что заранее продумай, какой подарок тебе хочется больше всего.
Горькая пилюля расставания, пусть и короткого, но подслащенная обещанием подарка, все-таки оказалась проглочена, и девушка стала одеваться. Но и она оказалась совсем не так проста, как мне иногда казалось.
– Борей, а разве художники рисуют в таких помещениях? – Она обвела ладошкой мой номер. – Ведь нужен свет дневной, и много.
– Ну да, ну да. А что делать? За неимением оного и так сойдет.
– Но ты бы мог отыскать для своей работы иное помещение, где много света.
– Представляю, во сколько мне это выльется.
– Разве вопрос у тебя упирается только в средства? – последовал коварный вопрос.
– Увы! Они тоже не беспредельны. – Тут я пролетел с поспешным признанием.
– Да-а, подобные комнаты очень дорого стоят.
– Вот видишь!
– Но ты забыл обо мне и о моей семье, – многозначительно заворковала девушка.
– При чем тут твоя семья? – несколько запоздало стал напрягаться я.
– Сейчас одеваемся, и я тебе все покажу! – тоном колдуньи-снегурочки пообещала моя пассия, теперь уже молниеносно завершая свое облачение в одежды. – Поторопись! Не пожалеешь!
Ну вот, опять развитие событий ускользает из-под моего контроля. Придется быть построже и разыграть из себя рассерженного творца, которому бестолковая женщина не дает сосредоточиться на создании шедевра. Благо, что и такие роли в многочисленных спектаклях мне приходилось играть чуть ли не ежедневно.
– Да что это такое! – Я со стуком поставил на стол пустой кувшин из-под сметаны и тщательно вытер рот салфеткой. – Неужели я не могу спокойно порисовать? У меня прямо перед глазами стоит один рисунок, и я чувствую, что его немедленно надо запечатлеть! А ты!.. В такой момент!..
Словно чайка над гнездом, Мансана забегала вокруг меня, боясь притронуться пальчиком.
– Ну чего ты, Борейчик, сердишься? (Ну вот, и тут это классное имя уменьшительным сделала!!!) Я ведь как лучше хочу, поверь! Думала, сюрприз будет, но если хочешь, сразу расскажу. – Я даже подумать не успел, хочу ли, как она стала рассказывать: – Мой прадедушка художником был, и у него под крышей мастерская осталась, самая лучшая и светлая в нашем доме! Ты только увидишь и сразу оттуда выходить не захочешь. И самое главное, там и красок, и кистей, и холстов – тебе на полжизни хватит. А уж какой вид оттуда открывается на столицу, очуметь! Мы туда специально сами ходим, на курган и на порт полюбоваться. Идем, идем, мой сахарный! Ну, чего сидишь?
Вот незадача! И как теперь от этого уникального предложения отказаться? Ведь не поймут, вся семейка Барсов не поймет! И уж точно заподозрят невесть в чем. Злость не проходила, растерянность продолжалась, но что-то ведь отвечать следовало:
– Ненавижу, когда мое имя так коверкают.
– Извини, Борей, это я нечаянно, чисто ласкательно.
– И я настроился работать в номере.
– Да ты только взгляни разок на комнату, не пожалеешь! Все равно время бы потерял: пока я бы краски и кисти с холстом принесла. А там я тебя одного оставлю, и сразу можешь приступать к работе.
В логике ей не откажешь. Умеет убеждать и уговаривать. Да и у меня уже некоторые соображения насчет ее предложения появились. Почему бы и не воспользоваться? Книгу я спокойно беру с собой в своем рюкзаке и камеру прихвачу, сниму общую панораму города. Потом сделаю пару мазков или просто нанесу грунтовку на холст и преспокойно займусь чтением.
Решено. Делаю вид, что согласился. Но нехотя, нехотя.
– Даже не знаю. Неудобно как-то пользоваться твоей щедростью.
– Обижаешь! Между нами столько всего хорошего, – с обидой надула губки Мансана.
Но я не повелся:
– Да и краски денег стоят, и холст, и все остальное.
– Ничего страшного. – Кажется, у нее на все ответ был готов заранее. – Что используешь – потом купишь и вернешь на место, если уж ты такой щепетильный. Хотя если оставишь свою картину в знак расчета, то отец тебе еще и приплатит.
– Ох! А вдруг я бесталанный?
– Мне кажется, с твоим характером ты и эту трагедию переживешь, – уже весело хихикала девушка. – Топиться в Лияну точно не побежишь!
Умная девушка. И как только такая в харчевне работает прислугой? Или у них это семейный бизнес и она просто так помогает? Вот и отгулы ей дали, и вообще слишком самостоятельной и независимой выглядит. Ладно, с ней позже выясним, а как вот незаметно некоторые мелочи, книгу по истории, а то и обе с собой запаковать?
С кряхтением кивнул головой:
– Ладно, пойду взгляну.
– Молодец! – И град счастливых поцелуев на шею и щеки.
– Только мне собраться надо.
– Я отвернусь!
– Хм… А вдруг подсмотришь?
Видать, она подумала, что я для нее хочу очередную сладость приготовить, потому что с готовностью выскочила за дверь и уже из-за нее похвасталась:
– Когда мама с сестрой попробовала твой шоколад, то сказала: «Подобной прелести никто не умеет готовить в столице и ее окрестностях. Вот если бы открыть производство подобных сладостей! Твой Борей бы стал самым богатым и прославленным!» А ты знаешь, какая моя мама умная и сообразительная?
Ага! К чему бы это странное местоимение «твой»? Мечась по комнате и собирая нужные вещи в маленький, купленный позавчера рюкзачок местного пошива, я пытался осознать некие странности в подобных разговорах. Хотя в первую очередь обратил внимание на обещанное богатство. А что, если отыскать в этом мире зерна какао, то можно и замутить неплохой бизнес. Во вторую очередь – решил пошутить:
– О! Я думал, у тебя только папа есть. А оказывается, еще и мама с сестрой. Чудеса!
На этот раз шутка прошла на ура, и за дверью послышался серебристый смех:
– А про братьев моих близняшек забыл? Еще и старший брат есть, на три года старше. А сестра самая младшая, ей только десять исполнилось.
Кортик я брать не стал, слишком он мешал и вчера доставил невероятно много мучений. Последний раз окинул номер взглядом, не забыл ли чего, и, поправляя рюкзак на спине, вывалился в коридор со словами:
– Десять? И тоже такая красавица, как ее сестра?
– Нет, – веселилась польщенная комплиментом Мансана. – Еще красивее!
– Неправда, красивее не бывает! – несло меня поднимающееся настроение.
А что, жизнь прекрасна, я сыт, одет, обут и даже полностью удовлетворен в своей сексуальной ненасытности. А скребущееся чувство беспокойства о брошенных, покинутых, возможно, навсегда родителях пока еще меня сильно не гнетет. Время есть, процесс пошел, глядишь, и отыщется какой-нибудь выход. Ну а не отыщется – вот тогда и буду горевать, вспоминая свои любимые детальки и боготворимую сгущенку. Хотя если хорошо подумать, то и здесь сгущенку можно запустить в производство и тоже на этом хорошо заработать. Если кто раньше не придумал, конечно. Надо будет поинтересоваться.
На выходе из пейчеры собралось как никогда много народу. Специально, что ли, нас поджидали? И распорядитель с тетушкой Лидией (похоже, жена); и дядюшка Круст (чего это он не на работе?); и Светия с еще какой-то подругой (неужели Мансану выгнали за прогулы и нашли ей замену ☺); и около десятка роящихся постояльцев (никак ярмарку тут устроили или собрание?). И все они, словно по команде, замерли, примолкли и уставились на нашу парочку. Уши у меня чуть от жара не отвалились, пока я проходил мимо всех и прижатием кулаков к плечам отвечал на приветствие знакомых. Ну еще бы: ведь этой ночью крики раздавались еще более громкие и бесстыжие. Порой у Мансаны совсем крышу сносило от удовольствия. А мне самому в тот момент было все фиолетово. Зато сейчас…
Уже в тоннеле я покосился на спутницу и поразился: личико выглядело счастливым, надменным и несколько вдохновенным. Словно это не мне, а ей предстояло нарисовать шедевральную картину. А может, она уже давно нарисовала?
Оглянувшись на приемную, поинтересовался:
– Чего это там так много народу собралось?
– Заняться им нечем, – фыркнула моя симпатяшка. – Вот слухи и распускают.
Значит, и в этом мире существуют аналоги земным сплетням и пересудам, и нашу парочку тоже усиленно взяли в оборот. Только удивительно, почему это моя новая подруга держится так гордо и самоуверенно? По моим понятиям, она уже давно должна была забиться в свою комнатку и плакать там от стыда и отчаяния. Боясь показаться на люди. А этой – хоть бы хны!
К дому рода Барсов мы дошли за пару минут, и уже на подходе девушка стала показывать, кто, где и с кем живет: