Мы еще немного с ним посидели в тяжелом мужском молчании, ликвидируя водку как класс, и я, натянув на себя одну из запасных футболок, хранящихся в раздевалке, дабы не привлекать внимания горожан своим нестандартным видом, покинул гостеприимного Макарова. Чтобы на править свои стопы… Угадайте, куда?
– Ничего не понимаю! – Ирина уже наверное в тридцать третий раз внимательно рассматривала мои руки, – Этого просто не может быть! Практически полное заживление… За одну ночь! Ты – уникум, Игорь…
– Уникум, уникум, – закивал я, – Только, пожалуйста, не сдавай меня в поликлинику для опытов.
– В поликлинику не сдам, а вот сама с удовольствием поставлю на тебе пару экспериментов…
Ее горячее дыхание обожгло мою щеку. Н-да. Совсем неплохое начало для научных изысканий. Но мне-то что прикажете делать? Ведь я Ольгу люблю… Точно, люблю! И если раньше считал себя временно в разводе, потому что кроме улыбающихся лиц на фотографии ничего не напоминало мне о годах супружества, то сейчас… Даже сейчас, Ольга, когда я не знаю в каком районе земного шара тебя искать, ты здесь, со мной: такая легкомысленная и серьезная, податливей глины и тверже корунда, упрямая, непредсказуемая, домашняя, тихая, громкая… Женщина, которая за последний год успела дважды спасти мне жизнь и один раз практически довести до психушки, моя драгоценная половина, обретенная волею судьбы, соединившей нас через тысячу долгих лет. Просто – моя…
Погрузившись в бурное море воспоминаний, я так расчувствовался, что даже не заметил, как мои губы, со знанием дела, ответили на поцелуй Ирэн, а предательницы-руки наполовину разоблачили ее выгибающееся под прикосновениями тело. Ольга, отвернись, это – не я. Честное слово, не я…
Лежа в наспех расправленной кровати, я прижимал к груди огненную голову Ирины и отрешенно созерцал часы с розовой подсветкой. Пять минут девятого. В голове неожиданно всплыла фраза бородатого анекдота: "Порядочные девушки ложатся в постель в восемь часов, чтобы в десять уже быть дома". Вот уж не предполагал, что я – порядочная девушка! Мне ведь действительно нужно вернуться к десяти и ждать звонка "великого и ужасного". За волнениями последних часов, я как-то позабыл, что сегодня мы идем грабить информационный банк. И что я вполне могу не вернуться с этого противозаконного мероприятия.
– Что случилось? – отстранившаяся Ирэн, вопросительно заглянула мне в глаза, – У тебя вдруг сердце так застучало…
– Да все нормально! – попытался я уверить свою обольстительницу, – Просто раздумываю, а не провести ли нам еще один эксперимент?
– Врешь! По глазам вижу, что врешь, – в голосе рыжей чертовки, проклюнулись колючки, – Вы, мужчины, без малейшей причины гордитесь своим интеллектом и логикой, даже не предполагая, сколько информации можно получить с помощью обычной женской чувствительности. А я вот чувствую: с тобой что-то происходит! К тому же, ты так странно посмотрел на часы, как будто тебе жить осталось всего несколько этих самых часов.
– Но, Ир, со мной на самом деле все…
– Ты не любишь, меня… – прислушавшись к своей женской чувствительности, сообщила она мне, и, уткнувшись в подушку, начала тихонько вздрагивать.
Только этого не хватало! И так настроение похоронное, а тут еще плакальщица с левого боку объявилась. Ну, не выношу я женских слез (хорошо, что Ольга не очень этим злоупотребляет… намеренно), горы готов свернуть, лишь бы утихомирить разбушевавшуюся стихию. Вот и сейчас, стремясь предотвратить всемирный потоп, был вынужден посвятить Ирину во все свои перипетии.
Таким образом, в девять двадцать, дав страшную клятву держать Ирэн в курсе, я был со всеми мыслимыми напутствиями препровожден до дверей, и через полчаса мерил шагами пространство своей гостиной в ожидании, не побоюсь этого слова, рокового звонка. Который, как и обещал Андрей, затрезвонил ровно в десять часов.
Как я и предполагал, в трубке зазвучал приветливый голос Валентины. Надо думать, что Андрей уже в пути, то есть в трансе. А дальше повторился процесс подготовки моего еще неопытного тонкого тела к выходу в астрал: я целых полчаса дышал, как кузнечные мехи, чтобы потом, вслушиваясь в тихий убаюкивающий Валечкин голос, снова погрузить сознание в голубое и черное. На этот раз я уже не удивился, когда меня схватили за руку и выдернули в белый плотный туман, в котором ничего не было видно на расстоянии вышеозначенной руки.
– Привет, джедай! – радостно хлопнул меня по спине экстрасенс Андрюша, – как живете, как животик? Руки твои как?
– Так это по твоей милости на мне все заросло, как на собаке? – возмутился я, – Хоть бы предупредил, что вознамерился на мне свои целительские таланты испытывать. Не знал, что ты даже на расстоянии можешь…
– Могу-могу. Только очень редко, когда действительно прижмет. А тут гляжу, Игорька действительно прижало, вот я и решил тебя наспех подлатать…
– Хорошенькое "наспех"! За одну ночь раны почти затянулись. Я чуть было не решил, будто могу, как ящерица себе утерянные части тела отращивать! Так и рассудком тронутся не долго…
– Да я просто помочь хотел, – Андрей опешил от моего напора, – Но если тебя не устраивает…
– Устраивает, устраивает, – поспешил заверить его я. Кто знает, вдруг мой гуру решит повернуть процесс вспять.
– Ну, тогда – в лифт!
– Нет, погоди. Я тебе еще кое-что рассказать должен…
И я в двух словах поведал Андрею о своей антитеррористической деятельности. На что тот только головой покачал.
– И как ты умудряешься влипать в разные истории…
– Это у меня после знакомства с тобой, – огрызнулся я, – С кем поведешься…
– … тот тебя и поведет. Вот я и веду, – и, отбросив шутливый тон, "великий и ужасный" стиснул мое плечо, – Ты хоть понимаешь, на что идем? Если мой фокус с подбором шифра не удастся, мы останемся здесь навсегда. Вернее, не здесь, а в другом очень малоприятном месте: эдакой астральной тюрьме для особо любопытных.
– Андрей, это – мой единственный шанс. Мне уже начинают потихоньку руки выкручивать, поторапливают, слегка угрожают… Но если ты откажешься, я пойму. Я и так многим тебе обязан. Проведи меня к сейфу, а там уж сам счастья попытаю.
– Ну, если уж обязанностями считаться, так это я у тебя в долгу. Кто меня из той проклятой пещеры с сакэ вытащил? Не дал зеленому змию окончательно загубить мою драгоценную жизнь? А? Я бы там однозначно помер, если не от недостатка кислорода, то от обилия крепленого напитка уж наверняка. Значит, будем считать, что сейчас долг свой возвращаю. Ну, что, пошли?
И мы пошли.
Глядя на свою информационную ячейку, я опять поймал себя на мысли, что при всей логичности происходящего, мне почему-то очень хочется списать все на наркотический эффект закиси азота, бурно образовывающейся в моей крови от слишком активного дыхания. И, тем не менее, послушно потянул дверь, когда Андрей закончил возиться со своими отмычками. На этот раз меня никуда не закидывало, просто дверь с противным скрипом открылась, и передо мной предстали абсолютно пустые полки, на одной из которых расположился небольшой, но массивный сейф. Только вместо привычного круглого замка с шифром, в его дверце светились мягким голубым светом двенадцать маленьких окошечек.
Андрей шумно выдохнул и указал мне на какие-то полупрозрачные световые шнуры, соединенные с сейфом и уходящие в никуда.
– Сигналка, – шепотом сказал он, – если я в чем-то ошибусь, сразу рвем когти. Придется повторить попытку позже. Понял?
– Понял. А как мы узнаем, что ты ошибся?
– В этом-то и загвоздка. Я раньше ничем таким не занимался и понятия не имею, как действует здешняя система охраны. Нам может казаться, что все идет как надо, и вдруг – бац – а мы уже в ловушке… Ладно, хватит себя накачивать. Ты назад отойди, и, на всякий случай, по сторонам поглядывай. А я начну, пожалуй.
Внимательно посматривая по сторонам, я умудрялся изредка бросать косые взгляды на "великого и ужасного". Сперва, мне показалось, что он просто застыл с закрытыми глазами и ничего, собственно говоря, не происходит, как вдруг Андрей плавно поднял руки на уровень груди, слегка пошевеливая расслабленным пальцами. При этом он до боли напоминал, вошедшего в операционную хирурга, которому предстоит сложнейшая операция по сто тридцать пятой подтяжке лица одной известной престарелой актрисе. И тут я заметил, что от его пальцев к окошечкам шифра потянулись чуть заметные бледно-золотые нити. В то мгновение, когда нити достигли сейфа окошки, вспыхнули ярче и в самом первом постепенно начал проступать какой-то очень знакомый мне символ. Но не успел он полностью прорисоваться, как все вокруг завибрировало и испуганно замигало. Н-да. Галлюцинации это или нет, а сигнализация тут отменная.
Дальше события стали развиваться с ошеломляющей быстротой. Андрей резко развернулся и выбросил руки вперед в некоем отвращающем жесте, да так и застыл, напряженно катая желваки на скулах. Когда я также соизволил обернуться, мои глаза зафиксировали весьма впечатляющее зрелище: десятка два внушительных фигур выстроившись правильным полукругом преграждали нам путь к отступлению, и, очевидно, намеривались взять нас за жабры. Единственное, что им мешало выполнить задуманное – слабо светящаяся пульсирующая сфера, окружившая меня и Андрея со всех сторон. И тут мне стало ясно, что защитный барьер, отделяющий нас от весьма экзотичных представителей местной службы безопасности, – дело рук "великого и ужасного" экстрасенса Андрюши.
– Вот мы и попались, – как-то совсем буднично заявил он, не меняя позы, едва скосив в мою сторону глаза, – Теперь не вырваться. Все пути уже перекрыты, кроме аварийного. Но и на нем эти образины нас перехватят. Судя по их угрожающим позам, в переговоры вступать они не намерены…
– Значит, будем прорываться силой, – браво заявил я, хотя даже не представлял, каким образом можно справиться с субъектами, нетерпеливо топтавшимися за силовым барьером. Внешне они были вполне человекоподобны: две руки, две ноги, одна голова, но полностью покрыты бронированной чешуей, словно их предками были змеи или ящерицы. Но больше всего раздражало (а, может, поражало) полное отсутствие лица или, на худой конец, морды, вместо которой угадывалось нечто чешуйчатое и выпуклое, как фехтовальная маска.