– Ты, блин, с первого класса всю школу доставала. Думаешь, ты неприкасаемая, все перед тобой в штабеля складываются, потому что тебя обожают? А тебя все ненавидят, Ронни. Ты заслужила все, что свалилось на твою голову. Твой отец – худший ублюдок-аферист со времен Берни Мейдоффа, и его упрячут за решетку. И, блин, ни шанса, что ты и твоя мамулечка выйдете сухими из воды.
Кэм подошла к ней.
– Карма – та еще сука, Вероника, – проворковала она. – Но не такая сука, как ты.
И эта троица удалилась, взявшись за руки, как дети в песочнице, и заливаясь смехом.
Как и было обещано, тем же вечером забрали папочку. К тому моменту гостей наконец-то выпроводили – для этого пришлось вызвать упирающегося Кристофера. Похоже, ему было жаль нас, жаль, что нам приходится переживать такое.
Жаль, да не очень.
Когда в квартире наконец стало пусто, мама сбросила туфли и, не снимая вечернего платья, устало опустилась на диванчик с бокалом вина в руке.
Она достала из кармана крошечную баночку и вытряхнула себе на ладонь несколько маленьких белых таблеток, а потом запила их вином. Тут даже я поняла, что дело совсем плохо.
Наконец-то я смогла положить голову ей на колени и свернуться в клубочек. Мама гладила мои волосы и даже не возмутилась, что я пачкаю румянами ее белоснежное платье. Сказать, что это была меньшая из наших проблем, было бы… верхом преуменьшения.
– Когда он вернется? – Мой голос дрогнул.
– Не знаю, m’hija, – призналась мама. – Люди, которые его арестовали, уже давно на него охотились.
– Но… он ведь невиновен, правда? Он не может быть виновен. То, что сказала Кэм… Это не может быть правдой.
Мама промолчала. Я чувствовала, как поднимается и опускается ее грудь с каждым вдохом. От мамы пахло фрезией и туберозой, ее любимыми духами. Этот аромат больше никогда не будет ассоциироваться у меня с полной безопасностью.
– Что теперь? – спросила я.
– Ну… – протянула мама. – Вся его собственность под арестом, по крайней мере сейчас. А значит, наш бюджет… под серьезным ударом.
– Мы банкроты.
– Не совсем. Не по меркам большинства людей. Но нам придется несколько… изменить наш жизненный уклад.
Я встревоженно села.
– В каком смысле?
– Ну, во-первых, наша квартира. Расходы на нее просто невероятные. Сдавать ее в аренду запрещено, но я надеюсь, что смогу получить на это разрешение. Что бы кто ни говорил, парочка друзей в местных комитетах у меня осталась.
– Сдавать в аренду? А куда мы поедем? В Хэмптон? В наш загородный дом?
Не идеально, но и не худший способ провести лето. Мама покачала головой.
– Хотела бы я, чтобы это было возможно, m’hija. Но дом принадлежит твоему отцу. Мы не сможем пользоваться его собственностью, пока его не освободят.
– Пока не докажут, что он невиновен.
– Пока не освободят, – поправила меня мама, ничего не объясняя. – Так или иначе.
– И куда же мы отправимся?
У нас была семья, конечно, много родственников, но я сомневалась, что мама обратится к ним за помощью в столь ужасный для нас час. Это уже вопрос гордости.
– Ну… – Мама отставила бокал вина. – На самом деле я уже обо всем договорилась. Я знала, что надо быть готовой ко всему.
– Ты знала! Ты знала, что это случится, и ничего мне не сказала?
– Я пыталась защитить тебя. Да, я волновалась, но надеялась, что все уладится. Что до этого не дойдет.
– Наверное, я понимаю, почему ты так поступила. – Я взяла маму за руку, сжала ее пальцы. – О чем же ты договорилась?
– Помнишь городок, в котором я выросла?
– Э-э, смутно. Крошечный городишко в стиле картин Нормана Роквелла и мюзикла «Бригадун»: кленовый сироп, молочные коктейли и ритм-н-блюз?
Мама рассмеялась.
– Вроде того. Но не только.
– Не обижайся, но не похоже, что в этом городке есть что-то еще.
– Не все так плохо, – заверила меня мама. – Вот увидишь.
– Это на севере штата, да? Ривервейл?
– Да, по Северной железной дороге. Ривердейл.
– Ну хорошо, – простонала я, стараясь сохранять присутствие духа. Это было нелегко. – Наверное, надо упаковать юбки в стиле солнце-клеш и белые носочки.
Мама крепко обняла меня.
– Поторопись, m’hija. Мы уезжаем завтра.
Дорогие читатели, кто из вас слышал о Веронике Лодж, наследнице волка с Уолл-стрит Хайрэма Лоджа из «Лодж Индастриз»? Припоминаете? Скажете, пикантные сплетни, связанные с интригами мира финансов, вам не по вкусу?
Уверяем вас: Ронни вы знаете. Наверняка вы видели фото, на котором она посылает воздушный поцелуй Рианне на балу «Мет Гала». И, по слухам, она вместе с близняшками Олсен рекламирует новую линию сумок из искусственной кожи (для сторонников защиты животных).
Любому представителю нью-йоркской элиты грело душу приглашение на вечеринку Лоджей в честь Дня независимости. И мы уже были на низком старте, готовясь выложить вам все подробности этого действа. Но в этом году… надо сказать, вечеринка уже не грела душу, а отжигала.
Наша бедненькая богатенькая девочка пришла домой на собственную вечеринку и обнаружила, что федералы арестовали ее любимого папулю. Если вам не терпится позлорадствовать, подробную статью о его аресте можно прочесть по этой ссылке. На данный момент «Лодж Индастриз» еще не сделала официального заявления о случившемся.
Мы же можем сказать вам только одно: нет дыма без огня. Таким образом, жизнь еще одной светской дивы сгорела дотла.
Глава двадцатаяАрчи
Пока я собирал рюкзак, готовясь к встрече с Джеральдиной, в голове моей крутилось слишком много мыслей для человека, который считает себя «простым парнем». В наших отношениях с папой появилась неискренность, мы с Джагом все больше отстранялись друг от друга, увлечение музыкой отдаляло меня от «Бульдогов» да и вообще от всего, что когда-то было для меня самым главным. Но основной, конечно, была мысль о том, что у меня роман с моей учительницей музыки и я никому не могу об этом рассказать.
«Возьми только самое необходимое, – посоветовала мне Джеральдина, когда мы в первый раз обсуждали ночевку в лесу. – Нам много не понадобится».
Конечно, она была права, но я так нервничал, что вообще едва замечал, что бросаю в рюкзак: футболку, чистые носки. Фонарик, бутылку с водой. Я не Дилтон Дойли, мне не нужен набор для выживания в дикой природе.
Как же мне не хватало Бетти!
Я не смог бы рассказать ей о Джеральдине – она бы не одобрила эти отношения. Бетти слишком хороший человек, чтобы мириться с нарушением правил. Но мне так хотелось поделиться с ней. Или, не знаю, просто поболтать о чем-нибудь. О любой чепухе. Потрепаться, как мы всегда делали до ее отъезда в Лос-Анджелес.
Я по привычке покосился на окно ее комнаты. К моему удивлению, там горел свет. Какая-то блондинка рылась в ящиках комода, что-то искала, качала головой. На мгновение я подумал, что мне уже мерещится всякое. Но тут же сообразил – блондинка, да не та. Вещи в комоде перебирала Полли, а не Бетти.
Я постучал по стеклу – это был наш с Бетти сигнал. Так мы вызывали друг друга на разговор до того, как появились мобильные телефоны. Полли повернулась к окну, хотя обычно мы болтали только с Бетти, конечно. Она открыла окно и жестом попросила меня сделать так же.
– Как дела? – спросил я.
Полли украдкой оглянулась, будто боялась, что кто-то в доме ее услышит.
– Ты говорил с Бетти не очень давно?
Я покачал головой:
– Нет, мы толком не общались с тех пор, как она уехала в Лос-Анджелес. – За сегодняшний день я уже второй раз обсуждал тему Бетти, но мне снова стало больно от мысли об этом, – как будто в живот кулаком заехали. – А ты?
– Я до нее весь день пытаюсь дозвониться. – На мгновение мне показалось, что в глазах у нее мелькнул страх. – Я… ну… я собиралась оставить ей записку, но мне бы не хотелось… знаешь, мама роется в наших вещах…
– Записку? О чем?
Полли вела себя очень странно, и я вдруг забеспокоился.
По ее лицу пробежала легкая тень, будто она хотела что-то сделать, а потом передумала.
– Ладно, неважно. Все в порядке, – сказала Полли. – Я… м-м-м… попробую еще раз дозвониться до нее.
– Точно все в порядке?
Почему у нас у всех так много секретов? И чего нам будет стоить сохранить их?
– Да. Просто… ну, если будешь говорить с ней, вернее, когда будешь говорить с ней… скажи, что я пыталась до нее дозвониться, ладно?
– Скорее всего, ты с ней поговоришь раньше меня, – заметил я. Но Полли казалась такой… не знаю, грустной и почему-то напуганной, что я поспешно добавил: – Но да, конечно, передам.
– Отлично. – Она облегченно вздохнула, и складки на ее лбу разгладились.
Что бы ни происходило, видимо, я сумел сказать что-то, что ее успокоило.
И тут я услышал вдалеке сигнал: три коротких гудка. Значит, Джеральдина уже ждала на боковой улочке, где нас не заметит папа.
Пора было идти.
Джеральдина знала об одной полянке, полностью укрытой от посторонних глаз, неподалеку от заводи Страйкера. Она сказала, что полянку со всех сторон окружали заросли вязов – настоящее потайное местечко. Добраться туда оказалось несложно даже в темноте. Мы шли, обнявшись.
– И как это получилось, что деревья тут выросли по кругу? – удивился я. – Невероятно. Прямо как в фильме ужасов.
– Где твое чувство романтики? – возразила Джеральдина. – Природа подарила нам собственный уютный домик со стенами из деревьев.
Она расстелила карематы и бросила сверху плед. Сначала мы собирались взять палатку, но потом решили, что она нам не понадобится. Приятно было лежать на спине, глядя на переплетение ветвей на фоне ночного неба. Сквозь кроны деревьев мерцали звезды.
– Тут так красиво. – Джеральдина опустила голову мне на грудь.
– Да. Даже песню об этом хочется написать.