— Ты лопнешь скоро! Корова! — не выдержала она, глядя, как Веня достает из ящика стола очередной яркий пакетик.
— Обзываешься? Что я тебе сделала?! — вмиг обиделась та.
— Что сделала! Ты зачем к следователю пошла?
— Я пошла? Сама же просила!
— Я тебя просила правду рассказать!
— А я что рассказала? Правду!
— Ты врешь!
— Не вру!
— Врешь! Почему это именно тебя шеф в тот день на переговоры взял? Тебя, а не меня? А?
— А почему должен был взять тебя?
Потому что это я с ним сплю. Я, а не ты. Поняла? — сказала Жанна мстительно, специально, чтобы позлить Веню.
— Да, тебе хорошо! — Подруга громко всхлипнула. — У тебя все есть! И Сабуров. И Влад… И Влад… — Веня икнула, -… ислав Арнольдович. А у меня? У меня даже мальчика никогда не было. О-о-о!
Жанна моментально среагировала на упоминание Веней Сабурова. Так! Вот оно, значит, что! Влад обсуждал ее, Жанны, личную жизнь с Веней!
— Мальчика тебе? Конфет надо меньше жрать!
— Они вкусные-е-е… — вновь всхлипнула Веня.
Глупый толстый ребенок. «Сколько ей?» — вдруг подумала Жанна. А ведь Веня старше ее! На год, но все же.
— Дуреха ты, — с сочувствием сказала она. — Ну конечно! Он тебе позвонил. Дай вспомнить… В субботу. На квартире, где мы с ним… Не важно. Дверь в комнату закрыл, сказал: «Действуй!» И ты позвонила следователю. Сказала, что вспомнила марку машины и несколько цифр из номера. Ни черта ты не вспомнила. Ты их даже разглядеть не пыталась. Для тебя, что «Форд», что «Мерседес», все едино.
— Я испугалась. Очень.
— Чего ты испугалась?
— Ну как же? Там стреляли!
— А ты знала, что будут стрелять? — прищурилась Жанна.
— Нет! Что ты! Он сказал, — Веня напряглась и выдала чуть ли не самую длинную в своей жизни фразу: — «Венера, сиди тихо, если услышишь что-то необычное, не трогайся с места. Жди меня». И ушел. Потом тот приехал. В светлом пальто. И тут же раздался выстрел.
— Был Сабуров в доме в тот момент или его там не было?
— Был.
— Врешь?
— Честно. Клянусь!
Жанна машинально запустила руку в пакетик с конфетами. Сунула за щеку малиновый леденец и примирительно сказала:
— Ладно, работай.
Веня уже пришла в себя, вытерла слезы и зло сказала:
— Ты мне не начальница!
Жанна съехидничала:
— Я тебе больше. Буду, по крайней мере. Ты разве не знаешь, что Владик сделал мне предложение? Все только об этом и говорят! Даже следователь в курсе!
— Что-о? — оторопела Веня.
— Что слышала. Скоро я буду новой женой хозяина фирмы. А ты, ворона, так и останешься секретаршей до старости лет. Короче, не умеешь — не берись! — И, вскинув голову, она с вызовом продефилировала в кабинет шефа. Открыла дверь и тут же услышала:
— Почему без стука?
— Нам на курсах говорили, что в офисах в дверь стучаться не принято. Потому что на рабочем месте принято заниматься чем? Делами. — Она подошла и присела на краешек стола, подтянув повыше юбку. Подмигнула: — Как насчет?
Он чуть не выпал из кресла.
— Что это с тобой? Пьяная?
— Обижаешь! Если всякий раз, когда ты говоришь о сексе, я начну подозревать тебя в пьянстве, то… Ты алкоголик, дорогой!
— Слушай, давай после работы? — Телефон на его столе отчаянно звонил. Веня просто сгорала от желания соединить Мамонтова-Папонтова со своим ненаглядным шефом.
— Да? — схватил он трубку. — Подожди пять минут.
Жанна подумала, что Вене сейчас станет плохо. Алиби Влада рассыпается в прах. Прямо в его приемной. А он даже не догадывается! Полез с поцелуями. Ах, Матрена Архиповна, как же ты была права! Как назвали, то и выросло.
— Черт, сегодня никак не получится, — посетовал Влад, с трудом от нее оторвавшись. — Не наш день. Позвонить ему, что ли?
Она поняла, что речь идет о приятеле, который сегодня собирается развлечься со своей любовницей. Только этого не хватало! Но она взяла себя в руки, сделала огорченное лицо и с сожалением сказала:
— Тогда отложим? До воскресенья, потому что это «не наша» суббота.
— Не наша?! Но…
— Успокойся. Сначала дело, ведь так? — Она показала на лежащую на столе телефонную трубку.
— Да. Работа, — вздохнул он. — Вечером задержись.
Да как бы не так! Она выскочила в приемную, демонстративно вытерла губы и показала Вене язык. Пусть устроит ему сцену! Если сможет. И вдруг вспомнила его жену, Нину Васильевну. Интересно, а та способна устраивать сцены? В курсе она, что ее муж и отец ее ребенка сделал предложение юной секретарше? А ну как, узнав, заложит его со всеми потрохами?
В половине седьмого она сказала Вене, что позвонили из дома, срочно, мол, надо ехать, и улизнула. Звонок на мобильник застал ее в автобусе.
— Плохо слышно, — соврала она Владу. — Батарейки садятся. Перезвони. Вечером. Лучше завтра. — «А лучше никогда», — мысленно добавила она. Нет, на следующем свидании пора все кончать.
В субботу Жанна встала в скверном настроении. При мысли о предстоящем объяснении ей становилось плохо. Любовь прошла, но страх перед ним остался. О! Влад на многое способен! Жаль, что не на хорошее, а на плохое!
Она сидела на кухне и пила кофе, слушая сетования Матрены Архиповны по поводу своего огорода, в котором пора бы уж и сажать, когда к дому подъехала машина.
— Кого это черти несут? — сказала чуткая на ухо Матрена Архиповна. — Кажись, машина подъехала!
— Я ничего не слышу, — отмахнулась Жанна.
— Выдь на крыльцо.
Жанна направилась было в холл, но гостья ее опередила. Видимо, она бывала в доме и раньше: держалась очень уж уверенно. Столкнулись они в дверях гостиной, и Жанна невольно попятилась. Она уже знала цену таким костюмам, а в особенности, украшениям. Бриллианты в ушах у дамы были настоящие. И одета та была с отменным вкусом. Дама с презрением взглянула на девушку, на ее потрепанные джинсы и вытянутую футболку и вместо приветствия сказала:
— Оставьте в покое моего сына!
Жанна растерялась.
— Кто ваш сын? Кого оставить в покое?
— Она еще спрашивает! — высоким голосом выкрикнула дама и, неверными шагами пройдя в гостиную, рухнула на диван.
— Дайте воды, — неожиданно спокойно попросила.
— Вы кто? — спросила Жанна.
— Меня зовут Анастасия Дмитриевна Глинская, — с достоинством ответила дама.
— Ах да! Ну конечно! — Жанна наконец сообразила, что перед ней мать Игоря, и заспешила на кухню: — Я сейчас. Одну минутку.
Схватив со стола графин и чашку, метнулась обратно.
— Вот, — протянула она даме наполненную соком чашку. Та сделала жадный глоток и вдруг пожаловалась:
— Не умею устраивать сцен. Мне надо поставить вас на место, а я даже не представляю себе, как это делается! И как спасти моего мальчика.
— Мальчика?
— Ничего, ну ничего здесь не изменилось! — вздохнула дама, обведя пытливым взором гостиную. — Бедная Сабина!
— Вам лучше? — участливо спросила ее Жанна.
Анастасия Дмитриевна кивнула, потом отставила чашку и выпрямилась.
— Оставьте в покое моего сына! Прекратите его преследовать!
— Да с чего вы взяли, что я его преследую? — удивилась Жанна.
— Вы сбиваете Игоря с толку! С истинного пути!
— Я понятия не имела, что он там находится.
Анастасия Дмитриевна взглянула на Жанну с интересом:
— У вас хорошее чувство юмора. Я начинаю его понимать. Какое у вас образование? Высшее?
— Десять классов и курсы секретарей. Полтора месяца.
— А Сабурову вы кто?
— Родственница. Дальняя родственница.
— Вот как? Разве ему, а не Сабине?
— С чего вы взяли, что ей?
— Не знаю. Есть определенное сходство.
И тут Жанна заметила, что в дверях кухни стоит Матрена Архиповна. Сердце ее упало. Что сейчас будет? Та воинственно поправила на голове ситцевый платок:
— Это ктой-то тут у нас? — напевно спросила Матрена Архиповна. — Никак гости? — И, подбоченившись, двинулась к дивану. Дама невольно поджала ноги в туфлях на высоких шпильках.
— А вы… вы кто?
— Да кому как. Марии-покойнице — мать. Сергею — теща. Детям — их бабка.
— Ах! Вы мать Сабины! Ну надо же! — всплеснула руками Анастасия Дмитриевна. — Какая колоритная фигура! Нет, нет, вы не обижайтесь! Я очень рада, что с вами наконец познакомилась!
— Тогда, может, чайку?
Глинская кивнула. Жанна вздохнула с облегчением. Слава создателю, последнее время Матрена Архиповна употребляет гораздо меньше крепких словечек.
…Потом они втроем сидели на кухне. Глинская аккуратно, двумя пальчиками, брала с чайного блюдца ароматную плюшку и, откусив маленький-маленький кусочек, клала обратно. Матрена Архиповна смотрела на нее с жалостью и вдруг не выдержала, вздохнула:
— Да кто ж так кусает? Вон ты какая тощая! Стесняешься, что ль? Али не вкусно?
— Нет, что вы! Очень вкусно! А у меня воскресными вечерами чай с печеньем. Готовится по особому рецепту. Фамильному. Собираются истинные ценители искусства. Сейчас так все опошлили! Подумать страшно! Мы музицируем, поем романсы, читаем вслух Катулла, Аристофана, Еврипида…
— Имена все какие-то нерусские! — заметила Матрена Архиповна.
— Эта давняя семейная традиция, — будто не слыша ее, продолжала гостья. — Мои приемные родители завещали свято ее соблюдать. Я не поменяла фамилию после замужества. И сын мой тоже записан Глинским. Муж не возражал. Он хоть и профессор, но, знаете… Одним словом, Козлов его фамилия. Я не решилась. Глинские из очень старинного рода. Потомственные дворяне, — с гордостью добавила Анастасия Дмитриевна.
— Как говоришь? Глинские? — переспросила Матрена Архиповна. И вдруг нахмурилась.
— А рецепт печенья передавался из поколения в поколение. Они так хотели его сохранить! И Дмитрий Сергеевич, и Софья Владимировна. Их семья голодала после революции, но ни ценностями, ни традициями Глинские не поступились. Знаете, я так боялась называть их папа и мама! Они взяли меня из детского дома. Сын Дмитрия Сергеевича и Софьи Владимировны не мог иметь детей, не должен был.