— А братья? — елее-еле выдавил из себя.
— Ваши братья, скорее всего, тоже оговорили себя. Следствие продолжается, и до его окончания, ничего определённого сказать не могу. Но вы свободны. Советую взять отпуск на недельку, восстановить здоровье. Мы вам с семьей поможем с путевкой. На югах уже тепло. А потом возвращайтесь к работе.
И прокурор протянул руку, которую уже свободный товарищ первый секретарь Нижне-Тагильского горкома партии смог еле-еле пожать.
Москва. Кремль. Кабинет Сталина.
20 марта 1937 года
— Так что, подтвердилось, что к аресту братьев Окуджава имеет отношение один очень злопамятный менгрел?
— Так точно, товарищ Сталин, прокуратура подтверждает выводы нашего внутреннего расследования.
— Хорошо. Еще один факт в копилку дела Берия. Слушай меня, Виктор Семёнович! Берия талантливый организатор, хороший хозяйственник, но власть ему давать и подпускать к органам его больше нельзя! Мы провели ревизию в одной небольшой лаборатории. Так вот, будучи в Тбилиси главой ГПУ Грузинской ССР Лаврентий получил несколько ампул со спецсредством. А потом отчитался, что использовал его против муссаватистов. Вот только доказательств этому списанию не было. Запомни, если со мной что-то случиться, Берия должен быть актирован. Это понятно?
— Так точно, товарищ Сталин!
— Хорошо… на сегодня свободен.
От автора: не так давно, 9 мая исполнилось 100 лет со дня рождения Булата Шалвовича Окуджавы. По поводу его жизни и творчества сейчас ломается много копий, особенно в свете того, что он был участником «Мемориала» и антисталинских расследований перестроечного времени. Очень хочется заметить, что в жизни каждого человека бывают моменты выбора, когда он принимает те или иные решения, которые оказывают влияние на его жизнь. В жизни же людей творческих — главное это их творения. И тут все разговоры смолкают. Булат Шалвович Окуджава — это гениальный поэт, автор множества изумительных песен, без которых трудно представить нашу жизнь и наше время. И это — самое главное. Хотя бы потому. что именно в песнях — он искренен. Остальное для меня не столь важно. НО это моё личное мнение.
[1] Это когда воздух попадает в легкое и то схлопывается, перестает работать.
Глава шестаяКрасная чухна
Глава шестая
Красная чухна
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
18 марта 1937 года
Иосиф Виссарионович работал. Второй час он разбирался с документами, одновременно вспоминая особенности революционно борьбы в Финляндии, после которой произошли очередные изменения на карте мира. Нет, страна не исчезла. Ее никто ни к кому не присоединял. Поменялся ее окрас. Еще один элемент «красного пояса Европы», как назвали досужие журналисты те страны, в которых к власти пришли левые правительства с участием коммунистов. И хотя далеко не в каждом кабинете они были решающей силой, но тем не менее общая картина складывалась достаточно неплохо. Достаточно перечислить: Испания — Франция (где правым так и не удалось взять реванш, правда, коммунисты из правительства были исключены) — Австрия (где власть взяли социал-демократы и даже привлекли людей из компартии в правительство) — ГДР — Польша — СССР — Финляндия. Вторая Гражданская война в Финляндии закончилась одиннадцатого января этого года. Но нельзя сказать, что наступил гражданский мир. Впрочем, сейчас Сталин думал не об этом. А о тех проблемах, которые возникли по мере подготовки вооруженного восстания в соседнем и не самом дружественном государстве. Во-первых, после того, как вскрылась весьма неприглядная роль бывшего товарища Отто Куусинена и его соратников, возник вопрос: кто будет делать эту самую революцию? На кого опереться?
Главное, сначала следовало нейтрализовать влияние самого крупного финского коммуниста небольшого роста на события. Отто оказался человеком весьма хитрым и искушенным в политических интригах, если бы не прослушивающая техника, вряд ли удалось бы ухватить его за жабры. Дело в том, что ленинская политика национализации окраин появилась не от хорошей жизни. Партия большевиков состояла из профессиональных революционеров, но это совершенно недостаточно для того, чтобы задавить конкурентов и перетянуть на свою сторону большую часть электората, то есть стать партией массового типа. Тактическое решение: привлечь оппозицию национального окраса стала мерой вынужденной, позволившей ВПК(б) совершить революцию и выиграть Гражданскую войну. При этом те же финские горячие парни сразу же взяли курс на создание независимого государства, на что Ленин вынужден был согласиться еще ДО Октябрьского переворота. Такие же позиции были у латышских, эстонских и литовских коммунистов, так что создание этих государств-лимитрофов было заложено заранее и достаточно было небольшого нажима со стороны Германии, чтобы эти процессы закономерно закончились отделением кусков территории Российской империи. Более того, результатом этой политики ориентации на национальные государства стало то, что ленинский Коминтерн перестал быть интернациональным объединением коммунистов. Фактически, он стал объединением коммунистов-националистов. Не всемирное государство-коммуния, а калейдоскоп множества национальных, а очень часто и националистических держав, каждая из которых провозгласит идею построения светлого будущего, но строить его будет из своих собственных представлений. Особенно яркими адептами такой национал-коммунистической идеи былипредставители компартии Китая, которые имели влияние в Коминтерне почти равное вляиние с СССР.
Еще одной проблемой стало то, что после неудачной Гражданской войны (1918–1919 годов) и последовавшими репрессиями финляндских белогвардейцев очень много финских партийных работников бежали кто куда, кто в Швецию или Норвегию, кто в САСШ, но в итоге осели в СССР. Это их русские белогвардейцы называли «красной чухной» и вырезали при первой же возможности во время Гражданской войны уже тут, у нас. А вот с кадрами в самой Финляндии чувствовался серьезный дефицит. И Коминтерн ничего не предпринимал для того. чтобы эту ситуацию исправить.
Надо сказать, что Куусинен, очень ловко используя риторику самого Сталина, делая вид, что он руководствуется его идеями, умело продвигал собственную повестку, усиливая националистические тенденции в этой международной организации. Никогда он и слова не говорил на людях против вождя, всегда выглядел верным сталинцем. Но нутро гнилое никуда не скроешь. Смогли рассмотреть. А потом началась серьёзная ревизия всех партийных кадров. И, надо сказать, что в борьбе против «товарища Отто» нашлось на кого опереться. В частности, у Куусинена имелся конфликт с товарищем Рахья (точнее, там имелось даже тройка братьев Рахья), правда, основа этого конфликта не базировалась на идеологии, всё-таки это была борьба за власть внутри отдельной партии. И опытный интриган Куусинен ее выиграл с разгромным счетом. Сторонников Рахья отлучили от политической деятельности и перевели т. с. «с понижением» на хозяйственный фронт. При этом они еще и испытывали на себе постоянный пресс анонимных доносов, если бы сейчас НКВД руководил Ягода, то большинство из них уже пребывали в местах заключения или оказались бы приговорены к высшей мере социальной защиты. Более того, чтобы упрочить свое влияние в структурах Коминтерна Куусинен не стеснялся расправляться и со своими ближайшими соратниками, особенно, если они в чем-то ему противоречили.
Показательной в этом деле выглядела история Ханны Мальм и Кулерво Ахиллеса Маннера. Маннер стоял у истоков создания компартии Финляндии и был ее вторым руководителем после Юрьё Сирола, с которым с тех пор отношения у него испортились. В начале двадцатых Маннер перебрался в СССР, где у него возникли отношения с другой финской коммунисткой — Ханной Мальм. Ханна была женщиной энергичной и не слишком стеснительной: она напрямую обвинила Куусинена и Сиролу в правом уклонизме, вместе с Маннером, который стал членом Исполкома Коммунистического Интернационала, пыталась противодействовать их влиянию. Куусинен направил в Интернациональную контрольную комиссию Коминтерна докладную, в которой, в свою очередь, обвинил Маннера и Мальм в антикоммунистической деятельности. Обвинения эти, конечно же, шит белыми нитками. Но комиссией руководил Зигмас Ионович Ангаретис, который состоял с товарищем Отто в весьма дружественных отношениях, подкрепляемых периодическими дорогими подарками. В тридцать пятом году обвиненные были исключены из компартии и арестованы. В начале тридцать шестого их дела пересмотрели, и они трудились на хозяйственных должностях в Петрозаводске. Летом тридцать шестого Ангаретиса взяли под стражу. Выплыло много такого, что он хотел бы скрыть и особенно его связь с Отто Куусиненном. Кстати, с преступную организацию с Маннером включили и Юсо Матеро, руководителя восстания в Салла. Просто потому, что тот осмелился критиковать Отто и покойного Сиролу (умер от естественных причин — инфаркта в начале тридцать шестого). А Лаури Матвеевич Лентомяки покончил жизнь самоубийством, когда его стали таскать на допросы по делу друга — Маннера.
Среди тех, кого оболгал Отто Куусинен были: известный переводчик и писатель Ивар Исаевич Ласси, и Яло Петрович Кохонен — бывший глава финансового департамента Совета народных уполномоченных Финляндии в ранге министра, Иван Иванович Перяля, находившийся на партийной работе в Карельской АССР, доцент Петрозаводского педагогического университета Виктора Викторовича Сало, инспектор Карелместпрома Артур Адольфович Усениус, один из лидеров Красной гвардии Финляндии Ээро Ээрович Хаапалайнен, как и многие другие. Главная их вина была в том, что они не признавали авторитет Отто Куусинена и критиковали его действия. Оказалось, этого достаточно было, чтобы попасть в опалу и подвергнуться преследованиям. Причем Отто и его соратники не гнушались написанием пасквилей, которые направлялись в ГПУ, а позже в НКВД. И только принятая политика бережного отношения к кадрам спасла их от расстрельной стенки. А это позволило в тридцать седьмом организовать пересмотр нескольких десятков дел, к которым руку приложили Отто и его команда.[1]