– Я не уверена, что понимаю, о чем ты, Мисса, – сказала она.
– Боже! – воскликнула Мисса. – Боже мой, Ма… Вот здесь, сейчас, в этой гостиной, я говорю тебе, что вчера вечером Джастин выложил мне весь твой Большой План. Да, он хотел начать именно так, как ты его научила: с того, что ты наехала на него с требованием, чтобы он поговорил со мной о Вестмерсийском колледже; что, по его мнению, единственный способ отвязаться от тебя – это съездить в колледж и поговорить с советником и что он готов меня туда отвезти… Только… понимаешь, он не смог. Но не потому, о чем ты сейчас думаешь. А потому, что понял: как только я усядусь в его машину, чтобы ехать в Ладлоу, я все прочитаю у него на лице. Поэтому он рассказал всю правду.
– Мисса, но ведь ты должна понимать важность…
– Я. НЕ. ПОНИМАЮ. – Мисса вскочила на ноги. Говорила она очень громко. Она разбудит Сати. И все рассыплется в прах.
– Прошу тебя, – сказала Ясмина, – мы можем поговорить об этом, когда ты…
– Мы не будем говорить. С разговорами покончено, потому что разговоры с тобой сводятся к выслушиванию твоих мыслей и робким попыткам вставить хоть слово. А потом эти попытки терпят крах, и я не могу говорить… не могу сказать… и мне это все надоело. Надоело, надоело, надоело!!!
– Прекрати свои крики. Ты разбудишь сестру. Или отца.
– А это очень плохо, правильно, Ма? Вдруг они поймут, что ты замышляла? Они могут понять, что ты собой представляешь и что ты хочешь, и что для тебя важен только внешний вид, а не внутреннее содержание. И если они это поймут, тебе конец, правда? Такой же конец, какой уже наступил для этой семьи, но ты не хочешь этого видеть и признавать, а я не хочу больше во всем этом участвовать. Это понятно? Ты меня слышишь? Слышишь? – С этими словами Мисса схватила со стола фотографию в рамке и разбила ее об пол. – Я не хочу быть частью этой гребаной шарады! Я – не ее часть! И никогда ею не буду! Я…
– Немедленно прекрати. Прикуси язык и прекрати истерику!
– Не буду! – кричала Мисса. – Ни за что на свете не буду!
И крики сделали свое дело.
Сверху слетела Сати. Она увидела ссору Миссы и Ясмины, увидела чемоданы и коробки.
– Нет, Мисса! Нет! – завыла она. – Нет! Нет! Я хочу с тобой! Я хочу уехать с тобой! Пожалуйста!
Сати бросилась к Миссе, но Ясмина схватила ее за руку.
– Вернись в свою комнату, Сати, – прошипела она. – Немедленно! Иди! – И с этими словами подтолкнула девочку к лестнице.
– Прекрати! – завизжала Мисса. – Оставь ее в покое!
– Мисса! – закричала Сати.
– Не волнуйся! – крикнула ей Мисса. – Я вернусь за тобой. Скоро. Не волнуйся, Сати.
– Сати никуда не поедет. И ты тоже. – Ясмина повернулась к Миссе лицом. – Немедленно вернись в свою комнату. И захвати свои чемоданы. А с остальным мы разберемся, когда твой отец…
– Ты ничего не знаешь! Ты совсем не знаешь меня и никогда, черт побери, не узнаешь, потому что… потому что…
Мисса зарыдала, как Сати, только еще отчаяннее и с такой мукой, что Ясмина почувствовала, как кровь замерзает у нее в жилах.
– Боже мой, Мисса, – только и сказала она, но дочь оттолкнула ее в сторону.
В этот момент зазвонил дверной звонок. Конечно, это был Джастин. И, естественно, Мисса бросилась ему на грудь. И он заговорил так, как умел говорить только он:
– Спокойно, Мисса. Всё в порядке. И с моей Ма, и с моим Па, как я и обещал тебе.
– Она останется здесь, – сказала Ясмина, и Мисса как с цепи сорвалась. Она вылетела на улицу, туда, где наверняка стояла машина Джастина.
Джастин остался стоять где стоял. Он разрывался между желанием успокоить Миссу и необходимостью забрать ее пожитки, что, видимо, входило в его обязанности. Ведь это, в конце концов, было частью плана, который они с Миссой разработали во время вчерашнего разговора.
– Доктор Ломакс, – сказал молодой человек, – я не смог. Я сказал, но она ответила, что все это ее не волнует. Ни дом, ни свадьба, ни свадебное путешествие, ничего… – Тут Джастин покраснел так, как умел краснеть только он. – Я не говорю о том, что мы не поженимся. Обязательно. Мы оба этого хотим. Но придется немного подождать. Я имею в виду все остальное. Но вы не волнуйтесь. Ма сказала, что Мисса сможет жить в комнате сестер. Она уже давно пустует, и…
Ему хватило ума ничего не сказать про слезы, которые текли по щекам Ясмины. А ведь он не мог их не заметить. Он даже погладил ее по плечу, когда прошел за чемоданами Миссы. «Через минуту он вернется за коробками». Все просто, когда план уже готов.
А потом они уехали. Но оставалась еще Сати с ее истерическими рыданиями, которые Ясмина слышала даже сквозь закрытую дверь спальни девочки. Но когда она поднялась по лестнице, то увидела, что Сати не вернулась к себе в комнату, а вместо этого попыталась разбудить отца, чтобы тот вмешался в происходящее.
– Мамочка, он не просыпается! – всхлипывала девочка, дергая отца за руку. – Папочка! Папочка!
Ясмина подбежала к кровати, оттолкнув Сати в сторону.
– Жди у себя в комнате, – велела она.
– Но он… Что с ним такое, мамочка? Что случилось?
Ясмина наклонилась над мужем. У него был плохой цвет лица и затрудненное дыхание. Но он все-таки дышал. Она громко позвала его. Никакой реакции. Ясмина закричала, а в это время у нее за спиной Сати опустилась на пол с рыданиями:
– Нет… не-е-е-е-ет…
Ясмина отбросила в сторону одеяло и, вскочив на кровать, оседлала тело мужа и кулаком стала отчаянно тереть его грудную клетку. Вес своего тела она использовала для того, чтобы давить на нее как можно сильнее.
– Мамочка, что с ним?! – кричала Сати у нее за спиной. – Я позвоню в «три девятки»! Мне звонить?
– Нет, нет! – вырывалось у Ясмины. Потом она обратилась к мужу: – Тимоти, ради бога! Тимоти! Тимоти!
Она не может допустить, чтобы его забрала «скорая». Если это произойдет, то все раскроется: его зависимость, то, как он крал таблетки у пациентов, то, что он законченный наркоман…
– Все хорошо, милая, – сказала она Сати. – Просто он не очень хорошо себя чувствует… Но все будет хорошо. Видишь? Сати, посмотри, папа приходит в себя…
И, благодарение богу, он действительно пришел в себя. Его веки затрепетали. Тимоти зажмурил их. Она дала ему пощечину. Очень сильную. Он раскрыл глаза. Ясмина сначала посадила его, а потом поставила на ноги.
– Ты видишь, Сати? Вот он уже встал. С ним все будет в порядке. Вчера папа выпил снотворное. Сейчас я отведу его в ванную. Нам надо будет остаться наедине, но с ним все будет в порядке. Понимаешь?
Девочка выглядела убитой горем. Ясмина почувствовала, как ее охватывает ярость. Она дала ей нечеловеческие силы. Ей показалось, что она может отнести Тимоти на руках, но делать этого ей не пришлось.
– Сати… – сказал он, хотя голова болталась у него на груди, – со мной все будет… – И обмяк на руках у Ясмины.
Но этих слов оказалось достаточно, чтобы Сати, с прижатыми к подбородку кулачками, вышла в коридор, чтобы освободить путь в ванную. Прежде чем закрыть дверь, Ясмина посмотрела на дочь.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Сати, милая, мне очень жаль.
Ладлоу, Шропшир
У нее были десятки способов довести человека до белого каления, но в том, что касалось текущего расследования, нюху Барбары Хейверс можно было абсолютно доверять. В этом Линли был уверен. Поэтому, по пути с кладбища к Гриффит-Холлу, он внимательно слушал ее соображения, после того как они обговорили все мелочи, с которыми им пришлось столкнуться за прошедший день.
– Вся проблема в том, что она слишком высокая, – начала Барбара.
– Фрэнси А-д-а-м-и-ч-ч-и, как она себя называет?
– Вот именно. Они обе блондинки, и у обеих прически напоминают вариант «девушка-в-поисках-своего-образа». – Услышав это, Линли приподнял бровь. – Ладно, знаю. И кому я это все рассказываю?.. Но вы меня поняли. Все эти девицы вокруг выглядят так, как будто их перенесли сюда из шестидесятых. Не хватает только цветочных венков и билетов в Сан-Франциско, или куда там еще[200]… Я просто хочу сказать, что, несмотря на то что обе они блондинки, их сходство на этом заканчивается. Тип тела совершенно разный. Девушка, которую я видела с Раддоком, была миниатюрной. А эта Фрэнси?.. Гибкая, высокая, грудастая и что там еще… Вы меня понимаете – воплощение мужского идеала, являющийся основным кошмаром для женского населения планеты. Я понимаю, что было темно, но когда девушка вылезла из машины и зажегся свет, то я смогла зафиксировать лицо, и это была не та девушка. – Тут Барбара ткнула большим пальцем себе за спину, в том направлении, откуда они сейчас возвращались. – Да и в любом случае главным является сам факт патрульной машины.
– То, что Дена Дональдсон заговорила о патрульной машине, когда вы упомянули просто машину? Точка.
– А это кое-что да значит. И значит это то, что она была с Раддоком. Так что, если хотите знать мое мнение, кто-то пудрит нам мозги. Или Дена, или Фрэнси А-д-а-м… и так далее, или даже Гарри Рочестер, который мог видеть Дену, но по какой-то причине притворяется, что видел Фрэнси. Вы меня понимаете, да?
Линли понимал лишь одно – их время заканчивается и скоро Хильер потребует от них результатов, потому что ему совсем не улыбается в одиночку отдуваться за всех в кабинете министра. Поэтому, прежде чем они подошли к зданию гостиницы, инспектор сказал:
– Что касается запудривания мозгов, сержант, то, сдается мне, этим здесь занимается не один человек. Утром я позвоню Нкате.
Что он и сделал, когда был уверен, что сержант уже сидит на своем рабочем месте. Услышав характерный голос сержанта – смесь западноафриканского произношения с карибским и с добавлением чуточки Брикстона, – Томас произнес:
– Могу ли я обратиться к вашему искусству исследователя, Уинстон? Мы здесь немного запутались.
– Обращайтесь, – дружески разрешил сержант.
Линли продиктовал ему список имен, начиная с Гарри Рочестера и кончая Кристофером Спенсером, которого он включил в него просто от отчаяния. Выслушав до конца, Нката присвистнул: