– Поверьте мне, я уже думал об этом. Однако мне кажется, что время для этого еще не наступило.
На одной из ближайших бойниц крепостной стены кто-то прикрепил баннер, который в развернутом виде рекламировал предстоящий Шекспировский фестиваль на территории замка. В программе был «Тит Андроник»[204]. Линли взглянул на рекламу и произнес лишь: «Боже мой».
– В чем дело? – поинтересовалась Барбара.
– Изнасилованные женщины, отрубленные руки, вырванный язык, пироги с человечиной… Вы еще до нее не добрались?
– Я пока остановилась на трагедиях. Это что, одна из них?
– То, что это поставили, само по себе уже трагедия.
Против своей воли Барбара рассмеялась.
– А что тогда делать с Фрэнси Адамиччи? – спросила она. – Она ведь ясно дала понять, что хочет, чтобы мы присмотрелись к Раддоку. Может быть, в нем и есть корень всего, что происходит вокруг? Раддок, пьяные студенты, поездки некоторых из них в участок… или, по крайней мере, на парковку возле участка. Может быть, у нашего Газа вообще нет никакой постоянной партнерши для плотских утех, имя которой ему якобы не позволяет назвать совесть? Может быть, он собирает напившихся, развозит их по домам, но каждый раз оставляет кого-то, чтобы отвезти на парковку?
– А почему она – я полагаю, вы имеете в виду, что на парковку он возит особ женского пола – соглашается с ним поехать?
– Может быть, по каким-то причинам она не хочет, чтобы ее доставили домой. На ум сразу приходят возможные проблемы с мамочкой и папочкой, хотя, мне кажется, нельзя исключать возможные проблемы с тьютором в колледже, с соседом по квартире и, наконец, с кем угодно еще. А избежать их, оказывается, очень легко – достаточно просто выполнить фантазии Газа по поводу использования патрульной машины.
– И что все это нам дает, Барбара?
– В первом приближении отвечает на вопросы, с ним связанные. Тогда все остальное выглядит хоть и сомнительно, но вполне очевидно: встреча с женщиной, имя которой ему не позволяет назвать «честь» – кстати, неплохо звучит, – и кувыркание с ней в ночь смерти Дрюитта, пренебрежение служебными обязанностями, то, что Газ, как сэр Ланцелот, готов броситься на меч[205], и все остальное.
– Ланцелот никогда…
– Я все знаю. Просто хочу сказать, что он пытается выставить себя как само благородство, в то время как в действительности вполне может принуждать пьяных студенток к сексу. А вот это уже не столь очевидно. В этом случае нам необходимо, чтобы хоть одна из них сделала официальное заявление. И в этой связи давайте вернемся к нашим маневрам – представим себе, что мы убедили его, что одна из них это сделала…
– И если нам это удастся, то что это нам даст?
Барбара задумалась, что может им дать комбинация из Раддока, пьяных студенток и автомобильной парковки. И неожиданно поняла.
– Черт бы нас всех побрал, сэр! Это дает нам студентку, которая исповедуется человеку, посвятившему себя Богу. И человека, посвятившего себя Богу и решившего «поговорить» с Раддоком о его поведении. И мы получаем девочку Ломакс, общающуюся с Йеном Дрюиттом.
– Но вы же не можете предположить, что ей понадобилось семь встреч с Дрюиттом, дабы наконец поведать ему о том, что делает Раддок с молодыми женщинами в своей патрульной машине…
– Но если она одна из них…
– Подумайте вот о чем, Барбара, – не проще ли не попадать в категорию «одна из них», просто прекратив напиваться? Или напиваться дома, если уж совсем невмоготу?
– Если мы правы относительно того, что происходит и как он их набирает…
– И если он вообще их «набирает», потому что никто нам об этом прямо не сказал.
– Гарри Рочестер, сэр.
– Гарри Рочестер видел ПОПа с молодыми людьми – среди которых были девушки, – выглядевшими пьяными. Точка. Вы же понимаете, в чем проблема?
Хейверс вновь посмотрела на зáмок. На другой бойнице был развернут еще один баннер. «Как важно быть серьезным»[206]. Линли, тоже увидев его, пробормотал: «Трудно назвать это антидотом к предыдущей, но хоть что-то».
– Итак… – обратился он к Хейверс.
Она знала, что сейчас инспектор имеет в виду не Оскара Уайльда.
– Мы никуда не можем деться без доказательств, – произнесла сержант.
– Даже если сценарий о Раддоке и студентке нам нравится, ради него мы с вами забываем о некоторых деталях.
– Я это знаю, – согласилась сержант. – При чем здесь Финн; что это за обмен звонками между Дрюиттом и Раддоком; почему Раддока попросили присматривать за Финном и имеет ли это какое-то значение; откуда этот промежуток во времени между арестом Дрюитта и моментом получения обвинения в педофилии… Что еще, сэр?
Щелкнув пальцами, Линли произнес:
– Мы с вами полные идиоты, Барбара.
– Это вы о чем? Почему?
– Все дело в том, что кому-то надо было, чтобы арест произвел именно Раддок. А это могло произойти лишь в том случае, если патрульные из Шрусбери – ведь это их прямая обязанность – были бы чем-то заняты. Вот на это и потребовалось девятнадцать дней.
– То есть Раддок ждал, пока у этих ребят появится какое-то занятие где-то еще… например, серия ограблений?
– Совсем нет, – Линли покачал головой. – Не бойтесь очевидного, Барбара. Ждал вовсе не Раддок.
Ладлоу, Шропшир
Накануне вечером Тревор Фриман сделал то, чего не делал уже многие годы. Он пошел в паб и напился. Кло дома не было – она позвонила и сказала, что задерживается на поздней встрече, – поэтому он решил не готовить на одного, а отправился в паб, где заказал себе скампи[207] с горошком и солидную порцию жареной картошки. Все это Тревор запил пинтой светлого, а потом заказал еще одну. В конце концов он выпил четыре. Залакировал все это порцией «Джеймисона»[208] на два пальца, после чего вернулся домой и нашел Кловер за столом на кухне, просматривающей накопившуюся почту.
– Надеюсь, что тебя кто-то довез до дома, – сказала она, поднимая на него глаза, когда он вошел.
Тревор подошел к столу, встал перед женой и шутливо отдал честь.
– Образцовый солдат прибыл в ваше распоряжение, – отрапортовал он. – Скотланд-Ярд был, и я рассказал им сказку. Так что в мире все спокойно.
– Я не люблю, когда ты пьян, Трев. Но если ты хочешь об этом поговорить…
– Я этого не говорил. – И Тревор отправился спать. Ночь он провел на узкой постели в комнате Финнегана.
Утром, когда он проснулся, Кло уже не было дома. Тревор решил, что это к лучшему. Ему надо было сделать несколько важных вещей, и он не хотел тратить время на еще одну попытку добиться правды от своей жены.
Фриман отправился прямо в Ладлоу. Его разговор с Газом Раддоком не должен был быть слишком длинным, но он обязательно должен состояться.
Приехав, он позвонил ПОПу на мобильный, чтобы выяснить, где тот находится. «Неплохо бы поговорить» – так Тревор объяснил свой звонок. А еще добавил, что он в Ладлоу и легко может встретиться с Газом там, где тому будет удобно.
Было слышно, как Раддок удивился, что Тревор в городе, но не стал задавать лишних вопросов. Вместо этого он сказал, что совершает свой ежедневный обход территории и в настоящий момент идет от гипермаркета в сторону Стейшн-драйв. Потом он заглянет на вокзал и мимо библиотеки пройдет на Булл-ринг. Может быть, Тревор пересечется с ним где-то по дороге?
«Это было бы здорово, – ответил Фриман. – Сейчас я как раз возле полицейского участка, а это от Булл-ринг совсем недалеко. Мы скоро увидимся».
Поговорить можно было и по телефону, но Тревор хотел видеть Газа перед собой. Поэтому, как только место встречи было назначено, он поехал вверх по Нижней Гэлдфорд-стрит в направлении Тауэр-стрит. Она выведет его на Булл-ринг как раз в том месте, где находилась самая красочная достопримечательность Ладлоу – причудливое многобашенное, многоуровневое, многооконное строение, называвшееся «Физерс Инн».
Как всегда, гостиница привлекала множество фотографов, потому что ее балконы были сплошь увиты виноградом и цветами, а граненые оконные стекла с добавлением свинца сверкали на солнце. Здесь Тревор и увидел Газа Раддока, охотно позировавшего с группой туристов. Казалось – хотя на нем и не было обязательной формы и каски, – они приняли его за традиционного и теперь не существующего английского «бобби», обходящего свой участок.
Газ заметил Тревора, ухмыльнулся и пожал плечами, как бы говоря: «А что делать?»
Фриман дождался конца фотосессии, когда туристы двинулись за своим гидом с флагом, на ходу поправляя наушники.
– Ну, и куда теперь? – спросил он, подойдя.
– На Милл-стрит по Брэнд-лейн и Белл-лейн, но это может подождать, если ты что-то хочешь. Например, кофе, или что-то еще? Но только в «Булле»… – тут Раддок махнул рукой в сторону гостиницы с ее двором, где когда-то экипажи высаживали своих пассажиров, – а не здесь.
Тревор не хотел ни пить, ни есть, но ему хотелось во время разговора смотреть в лицо Газу. А это будет невозможно, если они будут идти рядом. Так что против «Булла» он возражать не стал.
Время было такое, что единственными посетителями бара были профессор – если судить по его одежде – и трое молодых людей, которых Тревор принял за студентов. Они забились в дальний угол помещения и никак не могли наговориться. На входящих собеседники не обращали никакого внимания.
Тревор отказался от кофе. Пока Раддок ходил за своим, Фриман решал, за какой столик сесть, чтобы было побольше света. Вокруг столов стояли табуретки, а не стулья, так что сидеть на таком насесте будет трудновато, но он и не собирался задерживаться здесь надолго.
– Как Финн? – Газ поставил кофе на стол, влил в него молоко и осторожно помешал в чашке, как будто боялся, что кофе выплеснется из нее, если он будет слишком активно двигать ложкой.