– Да. Конечно. Думай что хочешь. – Кловер с отвращением покачала головой. – Мы ведь уже много раз говорили об этом. Мне нужен более молодой мужчина, потому что ты меня не удовлетворяешь. Ты это хотел услышать?
– Я хочу услышать правду. И если Финн что-то натворил, то я хочу знать – что именно?
– Да что, ради всего святого, он мог натворить?
– У Дрюитта же были сомнения, а? Наркотики, алкоголь, малолетки… что там еще? Речь идет об этом?
– Тревор, ради бога, мы же оба знаем, что все это полная ерунда. Или тебе надо напоминать, что информация о том, что Йен Дрюитт хотел переговорить с нами, исходит только от Газа?
– Ты что, хочешь сказать, что Газ хочет по каким-то причинам подставить Финна?
– Я не знаю! Знаю только, что жизнь Финнегана в Ладлоу совсем не походила на ту, о которой он нам рассказывал. Финн много пил, курил «травку», пропускал лекции и занятия. Может быть, перешел на более тяжелые наркотики. Газ рассказывал мне обо всем, что с ним происходило. Так что, может быть, после смерти Йена Дрюитта он подумал… да бог знает, о чем думал Газ, потому что я не позволяла ему даже упоминать об этом, понятно? Но мне приходилось отвечать на его звонки, поскольку они касались Финна. Ты хоть понимаешь, в какой ситуации я оказалась?
Тревор придерживал последнюю порцию информации, потому что не хотел о ней думать, не говоря уже о том, чтобы упоминать о ней. Но сейчас он понял, что час настал.
– В ночь, когда умер тот парень, было три звонка, Кловер. Я проверил даты.
– Ты это о чем?
– Один звонок от тебя Газу и два звонка от Газа тебе. В ту самую ночь, когда умер Йен Дрюитт.
Кловер уставилась на мужа. А потом открыла дверь. Он подумал, что она вылезет, так ничего и не сказав, но ошибся.
– То есть, если я правильно понимаю, ты считаешь, что это было совсем не самоубийство, а умер он или от моей собственной руки, или по моему приказу? Так? – Кловер замолчала. Не услышав его возражений, она продолжила: – Ты за кого меня принимаешь, Тревор?
Ответ вырвался у него совершенно неожиданно.
– Не знаю, – произнес он. – И это самое ужасное, Кло.
Ладлоу, Шропшир
– Я знала, что он замазан, – сказала Хейверс, когда они припарковались в Тимсайде, забравшись двумя колесами и большей частью «Хили Элиотт» на тротуар. Подождав, пока проедет машина, они перешли улицу.
– Не думаю, что у нас есть основания для таких заявлений, Барбара, – заметил Линли. – Может быть, немного испачкался, но «замазан»… До этого мы еще не дошли.
– Но вы сами подумайте, инспектор. Следы на полу; то одетые, то снятые наручники; анонимные телефонные звонки; камеры наружного наблюдения, которые отключаются на двадцать секунд, а когда включаются, то смотрят уже не в ту сторону; девушки-студентки, которых по непонятной причине возят по городу; обзвоны пабов; женщины, которых пользуют… Вам еще что-то нужно?
– Начнем с того, что нам нужно понять, почему прошло девятнадцать дней между анонимным звонком и смертью Йена Дрюитта. При этом мы не должны забывать: этот период завершился по приказу матери Финнегана. А после этого нам надо разобраться в том, что все это значит.
– Ну хорошо. Я человек понятливый. Это значит, что Финнеган как-то в этом замешан. Или его матушка. Или папаша. Или Раддок. Но в любом случае кто-то из окружения ЗГК.
– И именно поэтому нам надо знать, кто именно, если это так, был с Раддоком в машине в ту ночь.
– Может быть, сам полковник Горчица с этой чертовой свечкой[226], – пробормотала Барбара.
– Рад, что вы меня понимаете.
Кашлянув, Линли взглянул на свои карманные часы. День клонился к закату. Скоро Хильер потребует результат. Если все это попадет на стол министру, у всех них возникнут проблемы, о которых лучше не думать. Когда раздался телефонный звонок, первое, что пришло ему в голову, было то, что в Лондоне услышали его мысли. Томас посмотрел на экран и понял, что почти угадал. Звонила Ардери.
Сейчас ему не хотелось с ней разговаривать, хотя он и понимал, что разговаривать все равно придется, имея в виду все, что Ди Гарриман рассказала ему о состоянии Изабеллы. Хотя главным было то, что сейчас на руках у него было дело, оказавшееся и так достаточно серьезным, без дополнительного вмешательства суперинтенданта.
Он подождал, пока включится голосовая почта. Хейверс молча следила за ним.
– Опять она, – пояснил он.
– Свят, свят, свят, – сказала Барбара, и в этот миг зазвонил ее телефон. Она взглянула на него и сказала: – Черт побери. Мне что…
Кто-то из них был просто обязан ответить начальнице.
– Попытайтесь понять, в каком она состоянии, – сказал инспектор.
– А что сказать ей про вас?
– Что я куда-то ушел и что вы передадите мне все, что надо, когда увидите.
– А куда вы ушли?
– Сержант, не похоже, чтобы ваши способности к креативному мышлению покинули вас в самый последний момент. Если она звонит по поводу расследования – а наиболее вероятно именно это, – скажите, что мы сужаем круг…
Он мог слышать только то, что говорила Барбара, а именно: «Командир?.. Только собиралась… Что? Он вышел… Мы сегодня рано начали. Хочу сказать, что собираемся поговорить с теми, кто окажется в доме в Тимсайде. Или с Финном Фриманом, или с этой его соседкой – Дена, кажется… А? Нет. Простите. Это просто фигура речи. Я сейчас одна… Он отошел в…» Было видно, что ей никак не приходит в голову какое-то конкретное место, где инспектор был бы недоступен для звонков Изабеллы, поэтому она быстро сменила тему: «Он разыскивает судмедэксперта, чтобы… Минуточку, командир. Мы уже делали это дважды, я и инспектор… Хорошо. Так точно. Я посмотрю. Чуть попозже, а потом перезвоню вам, хорошо? Обязательно, мэм».
Хейверс отключилась и обиженно посмотрела на Томаса.
– Звучит так, как будто выпила пятнадцать чашек кофе. Хочет, чтобы мы еще раз изучили фото с места преступления. И позвонили ей, когда будем этим заниматься. Что до меня, так она пытается спуститься с елки, не ободрав задницы.
– Это ничего не будет нам стоить. Я позвоню ей позже.
– Нет, вы только посмотрите на него, – возмутилась Барбара, засовывая телефон назад в сумку. – А вы можете хоть на минуту отбросить это ваше джентльменство?
– Я впитал его с молоком матери, сержант… Ага. Кажется, мы как раз вовремя.
Томас указал на дом, из которого только что вышла Динь. С рюкзаком на плечах она направилась прямиком к велосипеду и стала открывать замок, который, видимо, заело. Когда они подошли ближе, то услышали, как она приговаривает: «Ну давай же, давай».
– Вам помочь? – поинтересовался Линли.
Девушка резко обернулась. Увидев детективов, отступила на шаг.
– Финна нет, – сказала она.
– И это прекрасно, – заметила Хейверс. – Потому что нам надо поговорить с вами.
Девушка мгновенно насторожилась. Ее взгляд перепрыгивал с Линли на Барбару и обратно, как птичка с ветки на ветку.
– Я знаю, меня подставила Фрэнси Адамиччи, если вы об этом хотите поговорить, – сказала Динь. – Может быть, вам поможет, если я скажу, что Фрэнси готова переспать с кем угодно.
– Мы не займем много времени, – пообещал инспектор. – И, кстати, вы правы. Фрэнси Адамиччи упоминала о вас. ПОП подтвердил ее слова, но мы хотели бы услышать вашу версию событий.
– Они оба врут, и у меня…
– Нет времени. Правильно? А у кого оно есть? – задала вопрос Хейверс.
– Я хотела сказать, что у меня нет причин разговаривать с вами. И вообще, меня ждут дома.
– Это там, где живут ваши родители? – продолжила сержант. – Куда вы не хотели, чтобы Гэри Раддок вас отвез?
– Кто вам это сказал? – резко спросила девушка.
– Он сам. Он говорил, что это связано с вашей проблемой.
– С какой еще проблемой?
– Если вы уделите нам несколько минут, мы всё объясним, – сказал Линли.
Динь вернулась к двери и демонстративно распахнула ее. Затем вошла внутрь, но всем своим видом показала, что ни на дюйм не отойдет от входа, хотя они, конечно, могут втащить ее в гостиную силой, если решатся на демонстрацию полицейской жестокости, которую она, без сомнения, ожидала от них и им подобных. Весь свой вес девушка перенесла на одну ногу, а руку уперла в бедро. Эта поза яснее любых слов говорила: «Ну и что вам нужно?»
– Несколько человек видели вас с полицейским общественной поддержки Раддоком, – начал Линли.
– Тогда вам врут уже несколько человек, – немедленно прервала его Динь.
– Мы не собираемся выяснять подробности, – объяснил Линли.
– Если хотите, – вставила Хейверс, – нас они вообще не интересуют. Ни под каким видом. Ваши секреты в полной безопасности.
– Я никогда…
– Ложь. Это было.
Казалось, что девушка вот-вот расплачется, что никак не вязалось с ее вызывающим поведением. «Здесь кроется что-то еще», – подумал Линли.
– Динь, вам ничто не угрожает, – сказал он вслух. – Но несколько человек, и среди них сержант Хейверс, видели вас с полицейским Раддоком. Все, что мы хотим знать, – это были ли вы с ним в патрульной машине в ночь, когда этот диакон, Йен Дрюитт, умер в полицейском участке. Ваши отношения с Гэри нас совсем не интересуют, но…
И тут Динь, закрыв лицо руками, расплакалась. Через несколько мгновений она рыдала так, как будто никакая сила в мире не могла утешить ее в ее горе.
– Черт побери, – пробормотала Хейверс, а Линли подошел к девушке.
– Что с вами, Динь? – негромко спросил он. – Сами видите, что пора рассказать нам обо всем.
Сержант предпочла скрыться на кухне. Послышались звуки льющейся воды – она наполняла чайник. «Истинно британский ответ на любые проблемы», – подумал Линли.
Динь стала вдруг сползать по стене, но инспектор подхватил ее. Когда ее рыдания превратились во всхлипывания, Томас осторожно снял с нее рюкзак и обнял за плечи.
– С вами все в порядке? – уточнил он. – Здесь есть еще кто-нибудь?
Она покачала головой, и Линли повторил свой вопрос: