– Доктор Ломакс?..
Ясмина обернулась. Конечно, она узнала Линду Гудейл, поскольку они были знакомы вот уже много лет. Миссис Ломакс сразу сообразила, что означает тот факт, что женщина не назвала ее по имени.
– Прошу вас, – сказала она, – меня зовут Ясмина. Могу я поговорить с вами, Линда? Это очень срочно.
Та наблюдала за ней с совершенно равнодушным выражением лица.
– Ага, я так и думала, – сказала она. – Такие, как вы, не любят сюрпризов.
Ясмина была не настолько глупа, чтобы не понять, что Линда нарочно выбрала этот акцент. Она использовала его для того, чтобы гостья еще раз поняла: «У нас разное происхождение, и я хорошо понимаю, что вы обо мне думаете».
Ясмина прикусила губу. Она не хотела, чтобы их разговор начался таким образом. Неожиданно быстро Линде Гудейл удалось взять над ней верх.
– Но жизнь полна сюрпризов, прауда? – Линда порылась в сумочке и достала упаковку жевательной резинки. Ясмина заметила, что это была антиникотиновая жвачка, которую обычно используют люди, бросающие курить. И тут она поняла, что вообще не знает о том, что Линда курит, и задумалась, не превращает ли ее такое неведение в сноба.
– Так вот, этот ваш разговор, Ясмина… Это же о моем Джастине, прауда? – Линда засунула пластинку жвачки в рот, а пачку убрала в карман кардигана, доходившего ей до колен. – То есть я хочу, конечно, сказать о моем Джастине и вашей Миссе. Ведь вы приехали сюда из-за этого?
«Пожалуйста, ну пожалуйста, прекратите говорить со мной в такой манере», – хотелось сказать Ясмине, потому что Линда ставила ее в невыгодное положение. Но она знала, что подобная просьба неизбежно приведет к разговору о классовом и социальном неравенстве, которое существовало между их детьми, и к тому, что, по мнению Линды, Ясмина думает по этому поводу. Но то, что им необходимо обсудить, не имеет никакого отношения к социальному положению, хотя, возможно, Гудейлам это никогда не приходило в голову.
– Вы наверняка знаете, что они собрались пожениться, – сказала Ясмина. – Уже разместили объявление о бракосочетании.
Такое прямое начало заставило лицо Линды окаменеть.
– Ну, я не живу, спрятав голову в песок, как некоторые, – сказала она, – и я об этом слыхала. Должна сказать, што ждала, скока же вам потребуется времени, штоб это выяснить. Вы же не бегаете каждое утро в загс, штобы посмотреть на объявления. Но информация дошла до вас довольно быстро.
– Одна из их бывших учительниц только что рассказала мне об этом. Хотела меня поздравить.
– Спорю, што вас это здорово удивило, нет? Вы наверняка думаете, што в этом случае больше подходят соболезнования.
– Линда, я прошу вас. Я знаю, что они этого хотят. Я знаю… Мне кажется, что этого хотят все вокруг. – Линда открыла было рот, чтобы ответить, но Ясмина быстро продолжила: – И я тоже не против этого.
– Я слыхала другое.
– Я просто не хочу, чтобы они женились в таком раннем возрасте. Когда люди так молоды и женятся…
– Вы меня, должно быть, за дуру держите. – Линда надула пузырь, который громко лопнул. Это было так же нарочито, как ее акцент и выбор слов. Однако сейчас она, по-видимому, решила отказаться от этой игры в рабочий класс. И сказала:
– Мне кажется, вы считаете, что в нашей семье тупость – это семейная черта. Но это… во что бы вы ни верили и что бы вы ни думали… Дело совсем не в их возрасте. Ваше отношение не изменилось бы, если б Джастину было двадцать восемь, а Миссе – двадцать шесть. Так что в действительности все дело в том, что вы думаете о Джастине.
– Это неправда. Он прекрасный мальчик. И всегда был важен и для нашей семьи, и для Миссы. Я лишь против…
– Теперь вы понимаете, в чем дело? «Вы против»! Вот мы к этому и пришли. Теперь зачитывайте список…
– Я никогда не отрицала, что хочу, чтобы Мисса окончила университет. У нее очень хорошая голова…
– Чего, по-вашему, не хватает Джастину, да?
– …и я была бы плохой матерью, если б не поддерживала ее в этом. Так же, как вы были бы плохой матерью, если б не поддерживали Джастина в этом его начинании так, как вы это делаете. Он рассказал мне об этом, когда показывал, что делает с этими… этими своими маленькими домиками…
– Контейнерами, – резко поправила ее Линда. – То, что он делает, называется контейнерами. И, кстати сказать, делает он это весьма успешно. Что меня совсем не удивляет, ибо я всегда верила в то, что руки – это его сильная сторона.
– Да. Я согласна. А голова – это сильная сторона Миссы.
– А вот здесь мы с вами расходимся.
– Как? Почему? Вы же не можете сказать, что Мисса…
– Я могу сказать только, – перебила ее Линда, – что дети сами должны находить свои сильные стороны. Эти сильные стороны не должны вбиваться им в голову лишь потому, что у родителей есть какой-то план на их счет. Вы же называете ваши мысли о Миссе мечтами о ее будущем, так? Но они никогда не были мечтами. Это ваши собственные планы – какую бы стезю вы для нее ни выбрали. И я готова поспорить, что выбрали вы ее в тот самый день, когда Мисса родилась.
– Это неправда. Мисса сама хотела поступать в университет. И видела свое будущее в науке. Она этого хотела, а теперь не хочет. Она отказалась от своего будущего и не говорит мне почему.
Линда отвернулась от нее, как будто хотела, чтобы слова «отказалась от своего будущего» эхо на парковке повторило несколько раз. Она смотрела на выкрашенный в ослепительный пурпурный цвет дом на противоположной стороне улицы, в котором женщина торговала горным хрусталем, минералами со всего света и плохими серебряными украшениями. Хозяйка как раз собиралась закрыть магазин, что в ее случае значило убрать свечи и свернуть скатерть из золотой материи, которой был накрыт небольшой столик перед входной дверью.
– А теперь она еще сказала Сати, что когда они с Джастином поженятся, – добавила Ясмина, – то девочка будет жить у них в доме. Вы же понимаете, что этого нельзя допустить.
Линда повернулась к ней. Затем подошла к стене и выплюнула жвачку.
– Речь идет о том доме, который вы обещали Джастину купить, если он уговорит Миссу вернуться в колледж, а потом поступить в универ? Об этом доме, Ясмина? И он, естественно, вам поверил, правда? И должен был поверить, но не потому, что он тупой – как вы о нем думаете, – а потому, что честный. Он открыт перед людьми и полагает, что другие будут вести себя так же. Но только он ошибается, особенно в том, что касается вас, его будущей тещи.
– Линда, прошу вас… Не может быть, чтобы вы хотели их свадьбы.
– Жизнь моих детей не зависит от моих желаний. Мои дети сами принимают решения и отвечают за их последствия. Вы считаете, что Джастин недостаточно хорош для Миссы…
– Я этого не говорю. И никогда не говорила.
– …и, может быть, вы абсолютно правы. И, может быть, моему Джастину предстоит понять это на собственном опыте – убедиться, что он не пара для такой девушки, как Мисса. А может быть, и наоборот – Мисса не пара такому парню. Может быть, в глубине души она такая же, как ее мамаша, которая не верит ни в талант Джастина, ни в его достоинства. Может быть, как и вы, она думает, что собрать россыпь университетских дипломов гораздо важнее, чем проживать каждый день своей жизни просто как человек. Я не знаю. И вы тоже не знаете. Но я полагаю, Ясмина, что рано или поздно мы это узнаем.
Она резко кивнула и направилась в сторону своей машины – старой как мир «Ауди», стоявшей на специальной парковке с табличкой «Директор». Ясмина так и не смогла ничего сказать и собиралась уже пойти к собственной машине, когда Линда снова повернулась к ней.
– Я не стану вас поддерживать, – сказала она. – Ведь вы же за этим сюда приехали, не так ли? Все попытки провалились, и теперь настала очередь родителей Джастина. «Положите конец этому безумию и верните Миссу в отчий дом, где ей место». Я не буду этого делать. Я не стала бы делать этого ради собственных детей и, уж конечно, не сделаю ради вашей дочери.
Ясмина так и осталась стоять, когда Линда резко сдала назад и выехала с парковки. Слабость в ногах словно пригвоздила ее к земле. Она не могла поверить в то, что мать может позволить жизни своих детей развиваться так, как сейчас развивалась жизнь собственного сына Линды. Будущее неслось на них со скоростью курьерского поезда, и никто не хотел и пальцем шевельнуть, чтобы хоть немного отойти в сторону.
Она выехала с парковки и поехала вдоль реки Северн, ничего не видя вокруг. Холмов с городскими домами, поднимавшихся слева от нее, как бы вообще не существовало, а громадные заводы из кирпича, которые когда-то производили сталь для товаров, расходившихся по всей Англии, казалось, рассыпались в прах. Она видела перед собой только будущее – но не таким, каким оно могло бы быть, а таким, каким теперь будет.
Ясмина решила, что теперь ее единственная надежда – это Сати. Приехав домой, она увидела, что Тимоти тоже уже вернулся. Миссис Ломакс надеялась, что по ее лицу муж ничего не сможет понять. Иначе он не одобрил бы ее беседу с Линдой Гудейл, так же как не одобрял все ее попытки помочь Миссе преодолеть трудные времена.
Ясмина забрала свои покупки и сумочку. Заставила себя надеть на лицо улыбку и вошла в дом, где сразу же поняла, что проницательности Тимоти можно не бояться. Сати сидела на кухне, тщетно пытаясь сделать домашнее задание по арифметике, и Тимоти с ней не было. Приглушенным голосом Сати сообщила ей, что он решил прилечь. Сказал, что совсем вымотался за день. И велел передать, что обедать не будет. Очень жаль, но ему необходимо отдохнуть.
Ясмина знала, что значит это его желание «отдохнуть». Ей захотелось броситься наверх. «Но сколько, – спросила она себя, – может выдержать одна женщина и не наступает ли рано или поздно момент, когда она вынуждена решать жизненные проблемы по очереди, начиная с самых важных?»
– Тогда мы с тобой пообедаем вдвоем. – Ясмина положила сумку на буфет и улыбнулась дочери. – Какая же ты умница, Сати… С домашкой всё в порядке?