Офицер открыл было рот, но мгновенно закрыл его, как только Линли произнес:
– Слушаю вас. Что конкретно вы хотите сказать?
Оказалось, что ничего, потому что мужчина вернулся в дом, где прошел в гостиную. Там он стал сбоку от телевизора по стойке, смутно напоминающей ту, по которой встают после команды «смирно!», и позволил наконец Линли поговорить с Динь.
Но начать разговор инспектору никак не удавалось, потому что не успел он войти в гостиную, как Динь бросилась к нему со словами: «Я не смогу сказать его маме. Пожалуйста, не заставляйте меня».
– И родители Финна, и родители Брутала будут проинформированы или полицией, или сотрудниками отделения экстренной помощи. Вы здесь ни при чем. – Линли указал рукой на потертую и покрытую пятнами софу и, когда девушка уселась на нее, присоединился к ней. Другим вариантом было сесть на один из нескольких больших, набитых шариками мешков, но инспектору не очень понравилась мысль о том, как он будет выбираться из него после окончания разговора.
– Вы видели человека, который избивал Финна?
– Я видела его со спины, – со слезами в голосе ответила Динь. – У него в руках была кочерга. – Тут она указала на кованую стойку, на которой висели каминные принадлежности. Кочерги среди них не было, так что она, возможно, исчезла вместе с мужиком, выбежавшим из дома. – Он уже избил Брутала и стоял над Финном. – Глаза Динь расширились от осознания, и она воскликнула: – Но ведь Финн знает карате! Он все время талдычил, что его руки – это смертельное оружие; так почему же он не воспользовался карате?
– Возможно, он не так хорош, как рассказывал, – сказал Линли. – А может быть, ему не хватило времени. Он мог крепко спать, когда кто-то на него набросился… Вы узнали этого мужчину? Или это был юноша, кто-то из сокурсников Финна?
Динь отвернулась с таким видом, с каким люди обычно стараются припомнить все подробности преступления.
– Это был мужчина, а не студент, – сказала она. – Он старше нас.
– А это не мог быть отец Миссы Ломакс?
– Я никого из ее семьи не знаю, кроме бабушки, потому что Мисса живет… то есть жила у миссис Ломакс, когда училась в колледже. Я никогда не видела ее отца.
– А вы сможете узнать его по фото?
Динь сказала, что не знает. Она знала лишь, что мужчина, должно быть, услышал ее, когда она бежала к Бруталу, или, может быть, ему показалось, что Финну пришел конец. В любом случае через мгновение он уже летел мимо нее к лестнице, а Финн… Он лежал там, и его голова была вся в крови, и когда Динь выбежала из дома, то смогла набрать 999. «Я слишком боялась оставаться внутри, – пояснила она, – потому что там могли быть другие, а я была совсем беззащитной».
– Только никому не говорите, – девушка понизила голос. – Я же должна была сделать искусственное дыхание, или что там еще, но испугалась и подумала, что это метамфетаминовый наркот, который хочет нас ограбить, только грабить у нас нечего.
– Есть серьезные подозрения, что этот мужчина не был наркоманом, – сказал ей Линли. – И искал он не лекарства или что-то, что можно обменять на наркотики. Он искал именно то, что нашел: Брутала и Финна. Сейчас я попрошу этого офицера… – Линли указал на патрульного, все еще стоявшего по стойке, которую он принял раньше, хотя инспектор видел, что он тоже делает записи, – привезти сюда фотографии от миссис Ломакс, чтобы вы могли посмотреть на них. А пока я позвоню вашей матери.
– Зачем? – Казалось, что Динь охватил смертельный ужас.
– Затем, что мы сейчас находимся на месте преступления. И скоро сюда прибудут офицеры для сбора улик. Кроме того, я не могу оставить вас здесь одну после всего того, что случилось. – Тут Томас вытащил свой мобильный и попросил Динь продиктовать номер ее матери.
– Но Ма заставит меня… – пыталась протестовать девушка.
– Я все ей объясню, – прервал он ее. – Она не будет сердиться. Никто не будет сердиться на вас, Динь.
– Я не хочу домой. Умоляю, не отправляйте меня домой!
– Это ненадолго, пока эксперты не соберут все улики. Обещаю, что ваша мама поймет все как надо. – Он ввел номер мобильного и, пока слушал гудки, сказал Динь: – Я обязательно объясню ей, что все, что произошло здесь сегодня, не имеет к вам никакого отношения. – Линли подождал, пока ему ответил женский голос, а потом прикрыл трубку рукой и добавил: – Но это будет неправдой, не так ли, Динь? И то, что я скажу вашей маме, когда она за вами приедет, будет зависеть от того, что вы расскажете мне после того, как я закончу этот звонок.
Конечно, это было нечестно – ставить условия девочке, находящейся в таком состоянии. Но честная игра давно осталась где-то за горизонтом и пребудет там до тех пор, пока он не доберется до сути всего, что произошло в Ладлоу после декабря прошлого года.
Томас заверил мать Динь – которую звали, как оказалось, миссис Уэлсби, а не миссис Дональдсон, – что, хотя с ее дочерью всё в порядке, в доме, в котором она живет в Ладлоу, произошло нечто, что требует, чтобы ее на пару дней забрали домой. Не смогла бы миссис Уэлсби приехать как можно скорее? Сама Динь поговорить с ней не сможет, потому что ее сейчас нет. Но она будет ждать приезда мамы.
Закончив разговор, Линли посмотрел на Динь.
– А теперь расскажите мне о завершении осеннего семестра, о празднестве и о том, что случилось после него.
Королевская больница Шрусбери
Пригород Шелтона, Шропшир
До больницы им удалось добраться так быстро лишь потому, что Кловер организовала патрульную машину. Она нашла офицера, согласившегося мчаться по дороге так, будто его преследовал сам дьявол, с включенными сиренами и проблесковыми маячками. Притормозил он только у входа в отделение неотложной медицины, где они выбрались из машины и направились к дверям.
– Мой сын, – сказал Тревор женщине, сидевшей за стойкой в приемном отделении. А когда она не сразу обратила на него внимание, грохнул кулаком по стойке и повторил: – Где мой сын?
Потом рядом с ним оказалась Кловер, и краем глаза он увидел, что она держит в руке свое полицейское удостоверение. На ней была форма, так что это казалось лишним. Но когда Кловер произнесла: «Заместитель главного констебля Кловер Фриман. На нашего сына напали в Ладлоу», на них сразу же обратили внимание. Приемный покой встал по стойке «смирно».
– Джордж, тот коп все еще у тебя? – спросила женщина в телефонную трубку. – Тут подъехали родители того парня… Имя? Как вас зовут? – переспросила она у Кловер.
Та посмотрела на нее таким взглядом, будто хотела сделать ей замечание, потому что уже назвала свое имя и должность.
– Кловер Фриман. Тревор Фриман. Нашего сына зовут Финнеган, – сдержавшись, повторила она.
– Фриман, – повторила женщина в трубку. – Хорошо, я им скажу. – Она повернулась к Кловер: – Сейчас сюда спустится офицер и поговорит с вами.
– А почему мы не можем его увидеть? Что с ним случилось?
Тревор хорошо понимал паническое состояние жены. Кловер прекрасно знала, что если к родственникам выходит офицер, чтобы «поговорить», значит, дело пахнет керосином.
Ждать им пришлось не больше двух минут, но время для них замедлилось, как в ночном кошмаре. А потом появился человек, которого он никак не ожидал увидеть в больнице. Это была женщина по фамилии Хейверс, детектив-сержант из полиции Метрополии. В руках у нее был блокнот, словно она собиралась снимать с них показания, чего – Тревор это знал – Кловер ни за что не допустила бы.
– Он жив, – сообщила она, подойдя. Тревор был так благодарен ей, что испугался, что у него сейчас подогнутся колени.
– Что случилось? – спросила Кловер. – Он сильно пострадал?
– Не знаю, насколько серьезны его травмы. – Казалось, что сержант старается говорить с ними, как можно более тщательно подбирая слова. – Что же касается произошедшего, то это похоже на типичное незаконное вторжение. Мой командир сейчас с девушкой, которая первая сообщила об этом, и там еще один полицейский.
– Газ Раддок? – уточнила Кловер.
Хейверс нахмурила брови – казалось, что она не только не ожидала этого вопроса, но он показался ей слишком изобличающим.
– Нет, не Раддок, – ответила она. – Это патрульный офицер, которого вызвали из центра. Я говорила с другим парнишкой – с соседом по дому. Вы ведь его знаете, да? По его словам, на него напал какой-то мужик, размахивавший то ли кочергой, то ли металлическим прутом, он точно не знает. Паренек считает, что преступник проник в дом через парадную дверь, которая была не заперта.
– Боже! А почему они не заперли эту гребаную дверь? – воскликнул Тревор.
– Дети. Да. Так вот, это было вторжение в классическом понимании этого слова. Юноша, – тут Хейверс заглянула в свой блокнот, – его зовут Брюс Касл. Он вышел из комнаты в туалет, а этот мужик стал размахивать своей кочергой прямо перед ним. Парень инстинктивно поднял руку, чтобы защититься, и получил по полной. Рука оказалась раздробленной. Он закричал вашему сыну, чтобы тот позвонил в «три девятки», но прежде чем это произошло, ворвавшийся был уже в спальне Финнегана и напал на него. – Сержант подняла голову вверх, и на мгновение Тревор решил, что она уже закончила. Но Хейверс внимательно осмотрела их и добавила: – Брюс сказал, что мужик кричал что-то о том, что его дочь подпоили, а потом раздели и изнасиловали…
Из всего этого Тревор услышал только слово «изнасиловали». Он посмотрел на Кловер. В голове у него раздался какой-то шум, и десятки разрозненных фактов вдруг встали на свое место. Так вот что старалась скрыть Кловер… Именно об этом она узнала двадцать шестого февраля. Это действительно требовало интенсивного перезвона между ней и Раддоком. И с тех пор она пыталась с этим бороться.
Тревор вернулся к действительности как раз вовремя, чтобы услышать, как Кловер говорит: «…о своей дочери? Значит, преступник был взрослым человеком? Брюс смог описать его?»
– Довольно подробно. Думаю, что он его опознает, когда мы его возьмем.
– Вы знаете, кто это был, – резким голосом произнесла Кловер.