«Ну конечно, – подумала Барбара. – Йен не мог обходиться без чертовой машины!»
Он ни за что не стал бы пользоваться общественным транспортом для поездок в город из дома Флоры Беванс и ни за что не стал бы полагаться на него, направляясь на свои многочисленные встречи. Об этом она тоже не догадалась поговорить с Ардери, и сейчас сержант была сильно сконфужена. Она взглянула на Линли, чтобы определить, насколько тот недоволен ею и командиром, но на его лице было задумчивое выражение.
– А вы не знаете, где может быть его машина? – обратился он к Спенсеру.
Прежде чем ответить, викарий несколько раз дернул себя за нижнюю губу.
– Здесь везде парковка запрещена. Только для резидентов, доставки и все такое; правда, есть несколько мест, где можно припарковаться на срок до двух часов. Но не думаю, чтобы Йен ими пользовался, потому что в церкви он проводил больше времени… – Подумав еще, Спенсер продолжил: – Есть две парковки, которые ему подошли бы. Одна – за колледжем, Вестмерсийским колледжем, рядом с Касл-сквер, а вторая – совсем рядом с библиотекой. Это на другой стороне Корв-стрит, вверх по Булл-ринг. Оттуда очень легко добраться до церкви. Однако, – и в этом месте в голосе Спенсера прозвучало глубокое сожаление, – проблема в том, что ее должны были давно эвакуировать. Блокираторы они здесь не используют. Не имеют привычки.
– А не мог ее забрать его отец? С запасными ключами? – предположил Линли.
– Возможно. Если только он знал, где ее искать.
– А вас он об этом не спрашивал?
– Только вы, – покачал головой викарий.
– А что это была за машина? – поинтересовалась у него Хейверс.
– Боже! Мне искренне жаль, но я никудышный знаток машин. Я ее видел, но не удосужился запомнить ничего, кроме того, что она была голубой. И старой. Вот и все, что я могу сказать.
Ладлоу, Шропшир
Прежде чем они расстались с викарием, Линли предупредил его, что, возможно, они с Хейверс заберут его компьютер на экспертизу; поскольку им пользовался Йен Дрюитт, когда жил у Спенсеров, там, возможно, остались следы, которые могут помочь им в розыске. Казалось, Спенсер встревожился, когда услышал слово «следы», но не стал спрашивать, о каких именно следах говорит инспектор, и заверил детективов, что в случае необходимости будет готов предоставить свой компьютер.
Инспектор и сержант отправились дальше. Теперь их первоочередной задачей было найти зарядку для телефона Дрюитта, который полностью разрядился. Линли предположил, что в гостинице должны быть зарядки на любой вкус, специально для рассеянных постояльцев, забывающих свои дома, поэтому они тронулись в обратном направлении.
В это время рынок на площади уже вовсю функционировал. Оказалось, что сегодня был день одежды, постельного белья и всякой старинной мелочи. Линли удивился, что Барбара заинтересовалась всем этим, но его удивление сошло на нет, когда сержант сказала:
– Инспектор, а вон Гарри. – И повела его не к одному из прилавков, а к группе из пяти человек, предлагавших свой товар прямо с одеял, которые они расстелили на булыжниках на восточной стороне площади.
Линли понял, что Гарри – это пожилой мужчина с устрашающего вида немецкой овчаркой. Он был одет в чистую, хотя и сильно мятую одежду: слегка коротковатые брюки и рубашку для гольфа с надписью «Сент-Эндрюс»[143], вышитой на левой стороне груди. На ногах у него были сандалии-биркенштоки[144], а голову от солнца защищала соломенная шляпа с обвислыми полями. Ее он снял, когда увидел приближающуюся Барбару, и, встав, отвесил ей церемонный поклон. Овчарка поступила так же, но без поклона, – правда, с радостным вилянием хвостом. Линли понял, что ее зовут Малышка Пи, и, по словам Барбары, она была ласковой, как котенок.
– И что мы предлагаем сегодня? – поинтересовалась Хейверс. – Сколько вы планируете здесь просидеть, прежде чем ПОП вас выгонит?
– Как же я хочу подружиться с офицером Раддоком, – произнес Гарри голосом, потрясшим Линли своими модуляциями. – Мне доставляет значительное огорчение наше взаимное непонимание с этим человеком. Честное слово, я этого не хочу.
– Тогда зачем вы это делаете?
– Человеку бывает грустно видеть весь этот мусор, который производит наше общество.
Линли понял, что бродяга сейчас говорит о предметах, разложенных на его одеяле. Там были: пара потускневших ножниц для резки виноградных лоз, два кожаных собачьих поводка, четыре фарфоровые чашки без блюдец, две тарелки для сандвичей в отличном состоянии, древняя логарифмическая линейка, угломер и часы «Своч». Рядом лежали три аккуратно сложенных кардигана.
– Кроме того, естественно, – продолжал Гарри, – меня привлекает возможность пообщаться с прогуливающимися здесь людьми, что доставляет мне большое удовольствие. Такого не происходит, когда ты просто сидишь на тротуаре перед витриной магазина и играешь на флейте. За долгие годы я заметил, что люди старательно избегают бомжей. Уверен, они просто боятся, что те могут у них что-нибудь попросить, а они не будут знать, как на это реагировать. Да и Малышка Пи не сильно облегчает жизнь. Кроме вас, сержант, еще никто никогда не подходил ко мне в подъезде… А кто ваш спутник, если мне позволено будет спросить?
– Это детектив-инспектор Линли, – объяснила Барбара. – Он тоже из Мет, как и я.
– А можно ли узнать, что вы и инспектор Линли делаете в Ладлоу?
– Конкретно сейчас мы ищем зарядку для телефона. Нам удалось разыскать мобильный Йена Дрюитта.
– Неужели? Так что, это был какой-то заговор?
– Не узнаем, пока не зарядим телефон. У вас ведь нет зарядки, правда?
– У меня есть телефон. Много лет назад я уступил волнениям моей сестрицы по поводу моего сна и других привычек. Но зарядки у меня нет – по причине отсутствия места, где ее можно использовать. Иногда я отдаю свой телефон на пару часов своему банкиру, и он его заряжает.
Еще один сюрприз. Трудно представить себе, что у этого одетого как пугало человека есть банкир.
Гарри предоставил слово Хейверс.
– Происходило в городе в последнее время что-нибудь интересное, о чем стоит поговорить? – поинтересовалась сержант. – Что-нибудь вроде массовой пьянки? Или волнений на площади? А может быть, сыроделы решили выйти на забастовку?
Гарри непроизвольно поднял рубашку и стал почесывать тело, по цвету напоминавшее рыбье брюхо.
– На территории замка готовится ежегодный Шекспировский фестиваль, – сказал он, – но я сомневаюсь, что вы это имели в виду. Хотя кто-то там вчера провалился в люк на сцене и сломал ногу – крышку люка плохо закрепили. Дайте подумать, что еще… Ага. Два дня назад у нас перед концертным залом сломался автобус, и тридцать восемь пожилых леди в джемперах, жакетах и грубых башмаках были вынуждены три часа ждать замену. Можно было бы предположить, что пожилые дамы – которые так много повидали за свою жизнь – будут вести себя терпеливо. Но несколько тростей взлетели в воздух, и по крайней мере одна нога в ортопедическом ботинке грозно притопнула. Офицеру Раддоку пришлось с ними побеседовать. Если б он этого не сделал, то городу угрожали бы беспорядки синеголовых женщин[145].
– А пьяниц из «Харт и Хинд» ему не приходилось огорчать, после того как я уехала?
– Об этом мне ничего не известно, но это вполне возможно, если вспомнить, что за молодежь нынче пошла и что колледж находится совсем рядом.
– Значит, он никого не засовывал к себе в машину?
Гарри посмотрел сначала на нее, а потом на Линли. Инспектор заметил, что у него честные и умные глаза.
– Надеюсь, что бедняга не попал в беду, – заметил бродяга. – Он совсем не плох, хотя и не позволяет всем нам, – тут он указал на своих компаньонов и их одеяла, – заниматься бизнесом. Но все это он делает по требованию мэра и муниципалитета. Никто не в обиде на него за то, что он выполняет их приказы.
Линли не был уверен, что понимает, к чему Барбаре нужен весь этот разговор. И не знал, есть ли у нее какой-то план. Оказалось, что какой-то план все-таки существует, потому что, обменявшись с бродягой еще парой фраз, она распрощалась с ним, посоветовав внимательнее следить за происходящим в Ладлоу и вручив свою карточку на тот случай, если ему в голову придет что-то интересное.
Пока они шли до Гриффит-Холла, Барбара пояснила:
– Этот парень много чего видит. Он рассказал мне кое-что о том, как ПОП развозит пьяных студентов колледжа… по неизвестным местам. И я сама видела, как он – я имею в виду Раддока – занимался бог знает чем с молодой женщиной в патрульном автомобиле ночью на парковке за полицейским участком. При этом он сказал мне, что у него нет ни девушки, ни партнера, – речь опять о Раддоке, сэр, – это-то и заставило меня задуматься. Как я сказала командиру, если он занимался глупостями на парковке за участком с молодой девицей, любой мог войти в помещение и прикончить Дрюитта. Так что Раддок вряд ли заинтересован в том, чтобы кто-нибудь узнал, как все произошло на самом деле.
Когда они подошли к входу в Гриффит-Холл, их жестом руки остановил молодой человек, оказавшийся на этот раз не Миру Миром, и сообщил Хейверс, что для нее есть записка. Он передал ей сложенный лист писчей бумаги, который Барбара развернула. Прочитав записку, она сказала Линли:
– Это от ПОПа. Если он нам понадобится, надо просто позвонить. Он готов помочь. – Она подняла глаза от записки и добавила: – Полагаю, вы захотите с ним встретиться, сэр.
– Конечно, – ответил Томас.
– В холле вас ожидает какой-то джентльмен, – сообщил им молодой человек за стойкой. – Я сказал, что не знаю, когда вы вернетесь, но он пожелал подождать.
Джентльменом оказался Клайв Дрюитт. Когда они подошли к нему, он оторвался от чашки кофе и уточнил:
– Вы офицеры из Мет? Мой член Парламента сказал, что должны приехать двое.
Мужчина сообщил, что привез вещи Йена, на тот случай, если они захотят посмотреть на них еще раз.