Ладлоу, Шропшир
К концу первого часа работы с мобильным Йена Дрюитта Барбара уверилась в том, что если б она работала в Блетчли-парк[154], то Британия неминуемо пала бы под натиском нацистской Германии. В отсутствие старшего инспектора Линли она попыталась использовать каждую дату рождения, чтобы открыть телефон. Сержант вводила их слева направо, а потом справа налево. Потом произвольно перепутала их – спонтанная мысль, которая привела к полной неразберихе. После этого Хейверс принялась за адреса, которые сообщил им Клайв Дрюитт, но и это ни к чему не привело. Для того чтобы эта чертова штуковина окончательно не заблокировалась, ей приходилось выключать и снова включать ее после каждого третьего введения неправильного пароля. В конце концов Барбара решила бросить мучиться. Вместо этого она занялась еженедельником Дрюитта и стала просматривать его в обратном порядке, начиная с даты смерти диакона, пытаясь соотнести имена из еженедельника с адресной книгой Ладлоу. После этого начала обзванивать всех тех людей, которым была назначена встреча (неважно, состоявшаяся или нет), указанная в еженедельнике.
В местной адресной книге Барбара нашла не все имена, и сержант решила, что люди, скрывавшиеся под ними, жили или в другой части Шропшира, или их имена были попросту исключены из справочника. Те же, до кого ей удалось дозвониться, даже не пытались скрыть своей связи с Дрюиттом. Это заняло у нее несколько часов, но в результате Барбаре удалось выяснить несколько деталей, которые, хотя и не были интригующими, помогли им получить больше информации о передвижениях Дрюитта задолго до его смерти.
Когда Линли вернулся со своих поисков машины, Хейверс была на стоянке, в самом дальнем ее конце, где устроила себе перекур. Она была приятно удивлена, когда на ее глазах детектив-инспектор въехал на стоянку на разваливающемся «Хиллмане». До этого на ее памяти он оказывался в подобных машинах лишь тогда, когда ей удавалось заманить его в свой «Мини». Особенно ей понравился вид его сшитого на заказ костюма, испачканного об интерьер машины Дрюитта.
Линли остановился рядом с ней и выбрался из машины.
– Так вот какая это тачка… – протянула Барбара. – Она, кажется, еще хуже, чем моя, хотя я была уверена, что такое невозможно.
– Внутренности тоже очень похожи, – ответил инспектор. – Правда, в ней нет упаковок от еды, продающейся навынос. По-видимому, диакон предпочитал питаться дома.
– Или пользовался мусорными контейнерами.
– Возможно, – Линли выудил из машины пару вещей.
– Нашли какие-то улики? – поинтересовалась сержант.
– Вполне насыщенная общественная жизнь, а больше ничего. – С этими словами он сообщил Барбаре, что оставляет ее наедине с ее пагубной привычкой и что будет ждать ее в холле гостиницы.
Она быстренько прикончила сигарету. Когда сержант вошла в помещение, Томас раскладывал папки на кофейном столике и пытался донести до Миру Мира – который, сгорая от любопытства, вертелся неподалеку, – что с удовольствием выпил бы чая: «“лапсанг сушонг”[155], или, ежели такового не окажется, “ассам”[156]».
– А «Эрл Грей»[157] не подойдет? – с надеждой в голосе спросил Миру Мир.
– Прекрасно, – согласился Линли. Обратившись к Хейверс, он поинтересовался: – Сержант, для вас тоже «Эрл Грей»? Или он уничтожит далекий от полезного эффект вашей сигареты?
– Прекрасно, – ответила Барбара. – Я люблю «ПиДжи Типс»[158], – сказала она Миру Миру. – Но если его нет, то выпью и «Эрл Грей».
Когда молодой человек отправился заниматься чаем, Линли поинтересовался у Барбары о ее успехах. Она призналась, что ей практически пришлось выбросить белый флаг. Но, с другой стороны, заметила сержант, ей удалось кое-чего добиться, используя еженедельник Дрюитта и местную адресную книгу.
На время, пока она предавалась своей пагубной привычке, Хейверс спрятала свою записную книжку в сумку; сейчас она выудила ее на свет божий, убрала табачную крошку с кончика языка и начала свой рассказ. Рассказала о двух парах родителей, чьи дети посещали клуб, потому что Дрюитт назначил им встречу – как это было указано в ежедневнике – перед тем, как они появились в клубе впервые. «Они от него просто без ума, – сообщила она Линли. – Послушать их, так в клубе не было даже намека на что-то, помимо отеческих наставлений, подготовки к школе, игр на свежем воздухе и так далее».
– А еще Дрюитт встречался с человеком из Бирмингема, – продолжила свой рассказ сержант. – Эта женщина начала в своем городе успешную программу «Божественный патруль», призванную бороться с молодежью, которая ночи напролет проводит на улицах. Все эти походы по клубам, массовые пьянки, наркотики… Все как обычно. Только у них там есть еще и центр по отрезвлению. Пасторы выходят на улицу, собирают там молодежь и приводят ее в этот центр, где ей предлагают суп, кофе, чай, сандвичи и все такое прочее. Диакон хотел ввести здесь такую же систему. Думаю, что Гэри Раддок должен был быть в курсе – к слову, надо будет поговорить с ним, – потому что до сих пор всем этим в городе занимался только он, и, должно быть, это надоело ему хуже горькой редьки.
Кроме этого, она указала на имя Макмурра, появлявшееся в еженедельнике Дрюитта несколько раз накануне его смерти.
– Речь идет, – сказала Барбара, – о Деклане Макмурре, которого с диаконом связывала любовь к кошкам.
– Ловля, кастрация и выпуск на свободу? – уточнил Линли. – В багажнике машины Дрюитта я нашел ловушки.
– Ловушки принадлежат Макмурру, – сообщила Барбара. – Он спрашивал меня о них, когда я ему позвонила. Большой любитель кошек.
Потом речь дошла до Рэнди, Блэйка и Стю, имена которых в еженедельнике упоминались без фамилий. Оказалось, что они были членами «Хэнгдог Хилбиллиз». Выяснить ей это удалось только после того, как она вскрыла одну из коробок Клайва Дрюитта. Там была реклама с именами всех музыкантов: Рэнди играет на банджо, Блэйк – на гитаре, а Стю – на ударных. Но фамилий не было и в рекламе, поэтому Барбаре не удалось найти их, хотя она считает, что если они с Линли проедут в одно из мест, где проходили их концерты, то смогут найти там кого-нибудь, кто знает их полные имена. Если это будет необходимо.
Со Спенсерами в еженедельнике все было понятно, поскольку Дрюитт трижды записывал их на обеденное время. Еще два имени принадлежали людям, которых диакон посещал в изоляторе временного содержания в Шрусбери.
Услышав это, Линли достал одну из папок. Ее он вместе с другими вытащил из машины Дрюитта.
– Здесь информация, – произнес инспектор, – о добровольной программе по надзору за деятельностью изоляторов временного содержания.
– Прошлый раз все в один голос говорили о том, что этот человек был повернут на волонтерской деятельности.
– Что-то еще об этих именах в еженедельнике?
– Три из них относятся к лежачим больным, членам прихода церкви Святого Лаврентия. Один из них в тот момент находился в больнице. Четыре имени – жертвы преступлений. Ничего особо серьезного – всякая мелочь. Хотя один, ставший жертвой группового хулиганства, получил ранение головы.
– У него здесь есть информация еще об одной волонтерской программе, – заметил Линли. Он порылся в папках и протянул одну Барбаре. – Это программа помощи жертвам насилия. – Когда Хейверс открыла папку и просмотрела содержимое, инспектор добавил: – Странно все это.
– Что именно?
– Даже для человека, посвятившего себя служению Господу, такое количество волонтерских программ немного зашкаливает.
– Именно это мы с командиром и подумали с самого начала. – Барбара рассказала обо всем, что ей удалось выяснить во время своей первой поездки, и добавила: – Мистер Спенсер рассказал, что Дрюитт никак не мог сдать экзамен на настоящего священника, или как там у них это называется[159], сэр. Пытался пять раз, да так и не смог – и все из-за нервов. Может быть, все вот это, – тут сержант указала на стопу папок перед ними, – это его ответ на отсутствие возможности служить Богу и людям так, как он этого хотел?
Линли кивнул, но все еще выглядел задумчивым.
– В машине также были презервативы, – сказал он. – Упаковка на двадцать штук. Осталось только десять. О чем это может говорить?
– Он мог раздавать их ребятам в городе. Я имею в виду, тем, кто постарше, сэр. Это было бы в его духе, как вы думаете?
– Что-нибудь еще?
– Самое очевидное. У него где-то есть девушка, и он старался предохраняться. Хотя это и странно.
– Что у него была девушка?
– Что мы нигде не наткнулись на ее имя, – покачала головой Барбара. – Нигде никакого упоминания. Но, с другой стороны… – Сержант подняла еженедельник. – Здесь кое-что есть. Эта Ломакс. Женщина.
– Вы думаете, что презервативы имеют к ней какое-то отношение?
– Маловероятно. Если только ему не нравились бабушки. Мы с командиром с ней встречались. Ей лет семьдесят.
– И что?
– В еженедельнике ее имя упоминается семь раз. Мне с командиром она рассказала, что встречалась с Дрюиттом из-за кризиса в семье. Ей необходимо было с кем-то поговорить.
– А что с этим не так? Он ведь, в конце концов, служитель Церкви.
– Правильно, но она сама сказала нам, что не религиозна, и темнила по поводу того, как встретилась с ним в первый раз. Кроме того, вот еще что: Дрюитт никогда и никого не наставлял на путь истинный. То есть никто из тех, с кем я говорила, не упоминает об этом. Ни один. Все в один голос говорят, что он был классным парнем, но ни один не обращался к нему за наставничеством ни в духовном, ни в каком-нибудь другом смыслах. А эта Ломакс? Она встретила нас со своим адвокатом. Если хотите знать мое мнение, то я считаю, что с ней надо встретиться еще раз.