– Теперь ты знаешь, где меня найти, – сказала Грета Йейтс. – Если надо будет поговорить – не стесняйся.
Видя весь этот бардак на столе женщины, Динь искренне не могла понять, откуда у миссис Йейтс может появиться время на что-нибудь, кроме неубедительной поддержки, упрощенного совета или несерьезного предупреждения о возможных последствиях для студента, переставшего посещать лекции и встречаться с преподавателями. Да и какое это имеет значение – все кругом, включая и ее саму, врут, поэтому успокоения все равно нигде не найдешь.
Поэтому Динь поблагодарила советницу и объяснила, что «хотя она и была в жутком зашоре, но теперь уже постепенно выходит из него». Она чувствует те изменения, которые с ней происходят. По ее мнению, это связано еще и с наступлением весны и всего того, что она приносит с собой: надеждой, возрождением, омоложением, и все такое прочее…
– Ты сможешь вернуться к своим занятиям? – уточнила миссис Йейтс. Произнесла она это теплым голосом, в котором, тем не менее, слышались и предостерегающие нотки.
Конечно, теперь Дена Дональдсон сможет вернуться к своим занятиям, миссис Йейтс может в этом не сомневаться.
– Иногда, – закончила Динь, – мне все еще бывает трудно, но я уверена, что худшее уже позади.
И ей очень захотелось поверить в эти слова, хотя она и знала, что это абсолютная ложь.
Ладлоу, Шропшир
Вместо того чтобы сразу из гостиницы ехать в Тимсайд, Хейверс сначала заставила Линли вернуться к полицейскому участку. «Хочется показать кое-что», – пояснила она. Когда инспектор тронулся с места, Барбара сначала указала ему путь на Брод-стрит, по которой они спустились к реке; оттуда они поехали на восток от Тимсайда, пока не добрались до Випинг-Кросс-лейн и, повернув налево, оказались в одной минуте езды от участка. По дороге сержант рассказала, что все учреждения у них на пути находятся на таком расстоянии от проезжей части, что их камеры наружного наблюдения не фиксируют никого из тех, кто проезжает мимо на машине, велосипеде, роликовых коньках или верхом на палочке.
– Иначе говоря, – подвела она итог, когда Линли повернул на Таунсенд-клоуз, – это быстрый и короткий маршрут от того дома, в котором живет Финнеган Фриман. Я сама прошла по нему, сэр. Уже тогда я подумала – и уверена в этом и сейчас, – что это интересная деталь.
– Она стала еще интереснее теперь, когда мы узнали, чем занимался Раддок на парковке в момент смерти Дрюитта.
– Для того, кому это было надо, не составляло труда добраться до участка именно этим путем. Никому не пришло бы в голову что-то заподозрить, увидев здесь велосипедиста или прохожего. Эта дорога ведет в центр города, на вокзал, к «Теско»… Да куда угодно, сэр. Проскользнуть мимо патрульной машины – незамеченным – в участок тоже было просто. А потом – короткий проход по коридору и в кабинет, где находился Дрюитт.
Линли проследил за направлением ее взгляда. Сержант смотрела на парковку.
– Надо разобраться с этим Финнеганом Фриманом, – решил он и добавил: – Кроме этого, у нас есть еще кое-что, над чем стоит поразмыслить.
– Что именно, сэр?
– ЗГК Фриман и Раддок.
Линли сдал назад и выехал на Нижнюю Гэлдфорд-стрит. Вернувшись назад по Випинг-Кросс-лейн, они вновь оказались у реки.
– Если Тревор Фриман считает возможным обратиться к Раддоку с такой просьбой о Финнегане, это может означать только, что Раддок Фримана хорошо знает. А почему бы ему не знать так же хорошо и ЗГК? А может быть, они знают друг друга настолько хорошо, что занимаются еще и вещами, далекими от полиции?
– Я могу представить себе их в качестве любовников, – согласилась Хейверс. – Она не меньше чем на двадцать лет старше его, но это ничего не значит, принимая во внимание ту форму, в которой она находится. А это значит, что мы не можем исключить вероятность ее постельных забав…
– …с молодым ПОПом…
– …из нашего списка. А телефон мужа она вполне могла использовать для того, чтобы назначать свидания.
– Вы правильно сказали, что ничего нельзя исключать.
Они добрались до дома, в котором жил Финнеган Фриман и который находился совсем рядом с Випинг-Кросс-лейн. Здесь им пришлось припарковаться практически на тротуаре, после чего детективы подошли к двери и нажали звонок.
Дверь им открыл юноша, одетый столь щеголевато, что походил на модель из журнала мужской моды. Рядом стояла девушка с массой взъерошенных темных локонов. Они держали друг друга за руки, как будто намеревались выйти, а не открывать дверь. И они действительно собрались уходить.
– Ой, простите. Я могу вам чем-то помочь? – спросил юноша. – Мы как раз собирались уходить.
Линли показал свое удостоверение и представил Хейверс. Прежде чем он успел объяснить причину их появления, юноша произнес:
– Вам, ребята, наверное, нужен Финн.
– А почему вы так думаете? – поинтересовался Линли.
– Потому как ежели перед дверью появляются копы, то никто другой им не нужен.
– А вы…
– Брюс Касл, – представился парень. – Я тоже живу здесь. А это Моника.
– Джордан, – добавила девушка.
– Она здесь не живет, – заметил Касл. – Заходите. Я поищу Финна.
Он оставил входную дверь распахнутой, подошел к лестнице и крикнул:
– Фриман! К тебе опять пришли свиньи![172]
После чего обернулся к Линли и, как бы извиняясь, пожал плечами:
– Прошу прощения. Случайно вырвалось. Это все телик, – сказал он, а затем вновь крикнул в сторону второго этажа: – Фриман! Да слезь же ты с нее, старый онанист, и спускайся! – Что вызвало нервный смех у его спутницы Моники.
На крики Брюса Касла никто не ответил. Финнеган Фриман или находился в коматозном состоянии, или его вообще не было дома.
– Ребята, вы хотите, чтобы я… – Касл повернулся к детективам. – Ну, я не знаю… Передал Финну, что вы его ищете? Попросил его перезвонить вам? Сообщил, если он появится?
Линли протянул ему свою карточку. Хейверс сделала то же, на всякий случай. Касл засунул карточки в нагрудный карман своей сшитой на заказ сорочки и сказал, что они вполне могут подождать, если, конечно, хотят. Или могут вернуться позже. Могут даже застать Финна врасплох, если понадобится.
– Дверь никогда не запирается, – рассказал он, небрежно пожав плечами. – Так что приходите за ним, если надо. Лучше всего утром. И чем раньше, тем лучше.
Потом он ушел, уведя с собой Монику и оставив дверь распахнутой перед детективами.
– Можем попробовать поискать под мебелью, – предложила Хейверс. Но когда она заглянула в гостиную, у нее вырвалось: – Она и так уже вся перевернута. Или нет?.. Черт побери, как люди могут так жить? Это какая-то мусорная свалка.
– Это просто свидетельство психологической устойчивости молодежи, – возразил Линли. – Мы вернемся. Если верить мистеру Каслу, визит с утра пораньше – это именно то, что надо.
Детективы прикрыли за собой дверь. Хейверс направилась к машине, а Линли задержался, чтобы проверить слова Брюса Касла. Тот не соврал: дверь легко открывалась. Если они собираются разбудить Финнегана Финна с первыми лучами солнца, то это большое подспорье.
Ладлоу, Шропшир
Динь тащилась по Тимсайду в сторону дома, когда увидела Брутала. Она не знала имени девчонки, шедшей с ним, но по выражению ее лица решила, что это одна из тупоголовых жертв его очарования. К своему удивлению, Динь поняла, что ничуть не забеспокоилась. После вынужденной встречи с Гретой Йейтс и необходимости вновь придумывать правдоподобную ложь тот факт, что Брутал вышел из дома с какой-то очередной неряхой, тащившейся за ним по пятам, не произвел на нее никакого впечатления.
А вот Брутал, все еще оставаясь в плену стереотипов, думал, что все будет наоборот. Естественно, он был уверен, что она устроит сцену. И Динь не могла его в этом винить, потому что так было всегда. Но вместо сцены она сказала:
– Просто скажи мне, что Финн вдруг свалил на лекции, и я буду счастлива. – И, прежде чем он успел ответить, она обратилась к его спутнице: – Я – Дена, но все зовут меня Динь. Моя комната рядом с комнатой Брутала.
– Моника, – представилась девушка с довольно приятной улыбкой. Она наверняка носила брекеты – ее зубы были слишком идеальными.
Было видно, что Брутал не знает, что ему делать дальше.
– Домой возвращаешься, Динь? – спросил он с подозрением в голосе, будто думал, что все это еще одна игра, в которой Дена Дональдсон сделала еще один глупый ход, чтобы вызвать у него приступ ревности.
– Пришлось пообщаться с советницей, – ответила Динь. Она запустила пальцы себе в волосы и поняла, что забыла причесаться, когда утром выходила из дома. – Я просто выжата как лимон. Надо выспаться. Ну скажи же, что дома никого нет.
– Дома никого нет, – произнес молодой человек.
– Кроме полиции, Бру, – заметила Моника. – Они все еще в доме. – С этими словами она обернулась и добавила: – Вон они как раз выходят. Похоже, решили не ждать.
– Копы опять хотят поговорить с Финном, – сказал Брутал и пристально посмотрел на Динь, как будто пытался взглянуть на нее по-новому. – Ты уверена, что с тобой всё в порядке?
«Наверное, – подумала Динь, – более или менее». Но в одном можно было не сомневаться: ей не хочется, чтобы копы испортили ее день.
Их было двое: мужчина со светловатыми волосами, одетый, по мнению Динь, точно так же, как был бы одет Брутал, если б был дюймов на десять выше или лет на двадцать старше, и помятого вида женщина с короткими косматыми волосами, выглядевшими такими же непричесанными и немытыми, как и волосы самой Динь.
– И кто же на этот раз? – спросила она.
Брутал достал из кармана две карточки и протянул ей.
– Можешь передать их Финну, когда увидишь его. Не представляю, о чем они хотят поговорить, но, наверное, это опять насчет Дрюитта, потому что в прошлый раз речь шла именно о нем.
Динь взглянула на карточки и отметила про себя, что оба офицера были детективами и их вновь направили в Ладлоу из Лондона.