Изабелла посмотрела на часы, которые, слава тебе Господи, все еще были у нее на руке, и увидела, что сейчас чуть больше пяти. Она нахмурилась, потому что это могло значить только то, что ее часы остановились, или то, что время повернуло вспять, или то, что сейчас уже утро. Но в любом случае ей необходимо поспать еще пару часиков, потому что встать с кровати сейчас решительно невозможно. Правда, перед тем как снова заснуть, она решила позвонить к себе в офис и оставить послание для Доротеи Гарриман. Она скажет ей, что заболела. В конце концов, у нее «тупая» голова, а когда она последний раз брала отгул по болезни?
Этого Изабелла так и не смогла вспомнить, и она сомневалась, что Ди Гарриман ведет подобный учет.
Ладлоу, Шропшир
На Линли произвело впечатление то, что, несмотря на ранний час, Барбара Хейверс уже ждала его на улице. По-видимому, в какой-то момент вчера вечером она решила подровнять волосы. Когда он взглянул на них – естественно, косо, – она сказала:
– Наверно, мне нужно было второе зеркало, чтобы видеть виски и затылок. Век живи – век учись.
– Прекрасный девиз, – ответил Томас, – хотя и в асимметрии есть свои прелести.
– Вы никогда не задумывались, сэр, как мы любим кучи камней? – спросила сержант, махнув рукой в сторону развалин замка на другой стороне улицы. – Думаю, что мы единственная страна в мире, где по телику показывают специальные программы о той или иной куче.
– Хейверс, вы меня поражаете, – заметил инспектор. – Неужели вы изменили своим зрительским привычкам?
– Да нет, – ответила Барбара, – просто вставила новую батарейку в пульт.
– Ну вот, одним этим словом вы разрушили все мои надежды.
– А я знаю, что этот замок имеет отношение к Плантагенетам, сэр. Последний раз, когда я была здесь, этот парень, Гарри, рассказывал мне что-то о Йорках, выезжающих из замка, а я слыхала, что они были частью этого клана. Правда, он не сказал, кто именно из них. А так как я к тому времени уже здорово прокололась на Эдуардах, мне не хотелось углубляться в обсуждение монарших династий, если вы меня понимаете.
– Ну да. Понимаете, вы могли бы назвать целую кучу Эдуардов, потому что Ладлоу в те времена переходил от одной группы к другой, как теннисный мячик. Хотя неизбежно оказывался в конце концов в лапах узурпатора. Так же, как и все остальное, включая и привилегию писать историю, как это выяснилось впоследствии.
– Простите?..
– Это Гаррих Тюдор[185], сержант. «Историю пишут победители». Ну что, поехали?
На улицах еще никого не было, кроме одинокого молочного фургона. На то, чтобы добраться до дома, в котором жил Финнеган Фриман, им потребовалось всего несколько минут. У входной двери Линли позвонил в звонок. Не дождавшись ответа, он несколько раз сильно стукнул в дверь. Когда и это не подействовало, подергал за ручку.
Оказалось, что дверь не заперта, а в доме стоит мертвая тишина. В воздухе пахло сгоревшими яйцами и каким-то запашком угля, переходящим в вонь серы, источником чего была сковорода, стоявшая на нижней ступеньке лестницы. Она была полна остатков окаменевшей яичницы-болтуньи, покрытых тонким слоем «Фейри»[186].
Хейверс прошла в заднюю часть дома, где располагалась кухня. Оттуда она покачала Линли головой, как бы говоря, что там нет никого, кто готовил бы себе бекон и тосты. Потом подняла палец вверх, и инспектор услышал звук выдвигаемых и задвигаемых ящиков. Зная Хейверс, он понимал, что она способна на что угодно – включая намерение приготовить себе еду, – но Барбара скоро появилась с двумя кастрюльными крышками в руках, и он мгновенно понял ее замысел. Убедившись на всякий случай, что гостиная тоже пуста, они направились к лестнице, стараясь не перевернуть сковороду и не вылить все на пол.
На втором этаже полицейские увидели три спальни и одну ванную на всех. И опять-таки вокруг никого не было. Первая дверь, которую они попробовали, оказалась заперта, а вот вторая легко открылась. Линли осторожно распахнул ее и услышал, как Хейверс прошептала:
– И никакой это не Прекрасный Принц.
И это было правдой. Во сне Финнеган Фриман выглядел совсем непривлекательно. Рот у него был широко открыт, он слегка похрапывал, а его трусы выглядели так, будто им не помешало бы сутки помокнуть в отбеливателе.
Хейверс осторожно пересекла комнату, и Линли вошел вслед за ней. Окно было закрыто, и воздух был спертый, воняющий пóтом и щедро испускаемыми газами. Инспектор проследил, как Хейверс заняла позицию. Взглянув на него, она приподняла брови. Он кивнул. И она с криком «Подъем! Подъем!» хлопнула крышками.
Это произвело необходимый эффект. Финнеган скатился с кровати и встал в позу каратиста. Крикнув «Кий-я-я-я!», он поменял позу, что впечатляло, принимая во внимание его белье.
– Ну что, этим и ограничимся? – поинтересовалась Хейверс, опуская крышки.
– Детектив-инспектор Томас Линли, Новый Скотланд-Ярд, – представился Томас, протягивая свое удостоверение. – Мы позвонили, но нам никто не открыл. Кстати, дверь была не заперта.
– Вам, ребята, надо за этим следить, – добавила Хейверс. – Воровать-то у вас нечего, а вот то, что в один прекрасный день в постели может оказаться Златовласка[187], вам вряд ли понравится. Или наоборот…
Финнеган все еще стоял, низко пригнувшись к земле.
– Вас прислала она! – крикнул он, распрямляясь. – Это она, черт вас побери!
– Златовласка? – уточнила Барбара. – Нет. Мы с инспектором сами по себе. Поэтому кем бы «она» ни была – а я полагаю, что речь идет о вашей матери, ЗГК, – она никого никогда и никуда не посылала. Хотите одеться?
– Я никуда с вами не поеду!
– Это все болтовня, Финн. Мы можем поговорить с вами здесь, пока вы в трусах, усевшись в рядок на кровати, как те мартышки, которые ничего не видят и не слышат, или можем пройти на кухню или в гостиную и поболтать там. Я бы порекомендовала кухню, потому что вам может захотеться чаю, а я с удовольствием сыграю роль хозяйки.
– Одеваться я хочу в одиночестве.
– Я останусь с ним, сержант, – сказал Линли. – А вы, может быть, достанете приборы и поставите чайник?..
Барбара кивнула и вышла. Линли увидел в углу стул, поставил его перед дверью, которую предварительно закрыл, и уселся.
– Мне надо в туалет, – сказал Финн.
– Прошу вас, сначала оденьтесь. И давайте не будем… Финнеган.
– Финн, – поправил его юноша.
– Финн. Мне самому выбрать для вас одежду?
– Ну конечно. Как будто я сам не могу… – Юноша подобрал с пола одежду – джинсы и майку, – которые натянул безо всяких церемоний. После этого он подошел к Линли со словами: – Может быть, освободите дорогу?
Инспектор подчинился, хотя и прошел вслед за ним в ванную. По дороге туда Финн заорал:
– Ребята, копы! Прячьте вещи с последних ограблений!
Войдя в ванную, он не закрыл дверь, позволив инспектору насладиться видом его струи и шумом испускаемых газов. Закончив, не спустил воду и не стал мыть рук. Линли мысленно запретил себе пожимать ему руку после окончания беседы.
– Вы нарушаете закон, – сказал Финн, протискиваясь мимо него. – Не думайте, что я этого не знаю. И права свои я тоже знаю. Вы не можете просто так войти в частный дом, как вы это сделали. Это уже тянет на взлом. И на похищение. Это… это… все равно что… что вы, ребята, делаете по вечерам? Смотрите телик, чтобы научиться действовать как копы? Тогда почему вы не вынесли дверь, как какой-нибудь придурковатый частный детектив? Думаете, что можете унизить любого в любое время и в любом месте и никто вам не возразит и не ответит? Так вот, вы чертовски здорово ошиблись в том, что касается меня. Я знаю, как все должно происходить.
– Не сомневаюсь. Ну что, пошли на кухню?
Одна из дверей открылась. «Брюс Касл, – подумал Линли, – так, кажется, зовут парнишку». За его спиной виднелась вчерашняя девочка: Моника «она здесь не живет». Она покусывала свой указательный палец.
– Фриман, когда ты уже разберешься со всеми этими копами в своей жизни? – обратился Брюс к Финнегану. – То, что происходит, уже начинает действовать на нервы.
– К дьяволу и тебя, и ее, кем бы она ни была. А где, твою мать, Динь? – Юноша подошел к последней двери и забарабанил в нее. – У тебя там кто-то есть, Динь? Он что, лучше нас с Брюсом?
– Финнеган, я думаю, что вы уже выполнили обязательную программу, – сказал Линли, беря его за руку.
– Финн, – повторил подросток, выдергивая руку. – И если вы еще раз дотронетесь до меня, я сломаю вам ключицу.
– Любопытный выбор, – заметил инспектор. – Готовы пить чай?
Финн бросил на него, как догадался Линли, свой самый испепеляющий взгляд и направился к лестнице. Спустился он по ней с подходящими к моменту стенаниями. На кухне они нашли Хейверс, которая уже достала три кружки и пачку пакетиков «ПиДжи Типс».
– Молоко скисло, но есть нечто, напоминающее сахар, – доложила она.
– А я вам, ребята, чай пить не разрешал, верно? – заявил Финн. – Я свои права знаю. Вы не можете, твою мать, просто взять и…
– А мы все воспользуемся одним и тем же пакетиком, – заверила его Хейверс. – Я, конечно, могу сходить к соседям и набрать воды в чайник у них, но мне кажется, что вам хочется, чтобы мы поскорее свалили, так что, может быть, начнем дружить?
Парень плюхнулся на один из трех стульев, стоявших вокруг стола в углу. Над столом висела доска объявлений, к которой было прикноплено расписание уборок, обязательных для всех жильцов. Но было совершенно очевидно, что они его дружно игнорировали. Особенно это было заметно на кухне, где раковина полнилась использованной и невымытой посудой, плита выглядела так, будто на ней проводили эксперимент с неожиданно печальным концом, ящики стояли открытыми, а все рабочие поверхности были засыпаны пустыми жестяными банками, коробками и пакетами.