[264]. Причем большевистская власть сама же дала ему импульс к развитию. Случайно, совершенно того не желая, а именно: при формировании кооперативов совсем иного рода — торгово-посреднических — непроизвольно были созданы законодательные условия для стихийного возникновения кооперативных товариществ вообще. Наличие дореволюционной памяти населения об эффективности подобной формы объединения людей для самостоятельного разрешения жилищной нужды послужило причиной массового появления жилищных кооперативов[265]. А так как НЭП и НЖП придали дополнительный импульс расцвету жилищной кооперации[266], то в результате сам собой и в довольно широких масштабах сформировался новый субъект ведения жилищным хозяйством, который оказался способным сорганизовать жильцов на безвозмездный труд по поддержанию собственных жилищ в технически исправном состоянии[267], смог стимулировать их к добровольной сдаче принадлежащих им средств с целью осуществления мероприятий по ремонту домостроений.
Власти необходим именно такой субъект. Он эффективен в решении самостоятельно принятых на себя задач, способен к инициативной деятельности, пользуется доверием населения, так как честно исполняет свои обязанности. Он способен непосредственно контролировать эксплуатацию жилищного фонда и не покрывать виновных в его порче, а выявлять и строго спрашивать с них; отслеживать точное количество жильцов, реально проживающих в квартирах; устанавливать, кто является социально чуждым элементом; фиксировать нежелающих трудиться; осуществлять очень непростые процедуры уплотнения, вселения, переселения, выселения и прочее; вести с обитателями работу по сбору с них квартирной платы, осуществлять аварийно-ремонтные работы; непосредственно заведовать домовыми служащими и заинтересованно контролировать качество исполнения ими своих обязанностей; рачительно расходовать средства и планировать текущие ремонтно-отделочные работы так, чтобы не нужно было потом переделывать. При этом тратить на ремонт и эксплуатацию домов не столько бюджетные деньги, сколько деньги, собранные с жильцов.
Этот субъект не остался незамеченным властью, но история взаимоотношений с ним почти аналогична попыткам использования в качестве такого же субъекта домкомов[268], потому что так же, как и домкомы, он изначально оказывается неподконтролен и неподчинен власти. Руководство жилищных кооперативов не желает исполнять надзорно-фискальные функции, не хочет бездумно следовать любым руководящим указаниям, отказывается выражать интересы власти и действовать по ее указке.
Власть пытается воздействовать на существующие жилищные товарищества с целью подчинения их себе, обретения над ними своего безусловного контроля. При этом она поступает также, как и всегда, оказавшись перед уже возникшим явлением, плохо управляемым, но лежащим в русле ее интересов и целей.
Действуя «сверху», власть «набрасывает» на естественную активность и инициативные действия людей внешнюю организационную «рамку», придавая целям их деятельности ту формулировку, которую считает нужной, и диктуя те процедуры деятельности, которые ей выгодны, законодательно «спуская сверху» и формы руководства, и типы подчинения.
Действуя «снизу», как и в отношении домкомов, власть предпринимает попытки «подчинения изнутри»: «Во многих жилищных товариществах, по примеру Петербурга, образуются рабочие фракции с целью объединения трудового элемента»[269]. Именно эти фракции становятся рычагом осуществления реформации состава жилищных товариществ, органами проведения властной политики, встроенными непосредственно внутрь жилищного товарищества. А когда выясняется, что рабочие фракции все же не способны принести ожидаемых результатов по подчинению жилищных кооперативов, власть решается на крайнюю меру — ликвидирует «старые» и создает «новые» жилищные кооперативы. В 1924 году власть создает «жилищную кооперацию» заново[270].
Другим субъектом хозяйственного ведения жилищем, значительно более надежным и исполнительным, являются ведомства в лице администраций фабрик, заводов и учреждений. Этот субъект управления жилищем власть искусственно формирует за счет вменения ему в попечение значительной части жилого фонда — домостроений, в которых обитают рабочие и служащие, члены трудо-бытовых коллективов. Закрепление домовладений за предприятиями и учреждениями осуществляется в расчете на то, что их администрация будет заинтересована в улучшении жилищных условий своих работников, как способе удержания последних на предприятии. Как средстве борьбы с текучестью рабочих кадров. Как способе формирования и закрепления целостных и стабильных производственных коллективов. Постановлением СНК РСФСР от 13 июля 1920 года власть законодательно закрепляет этот принцип, запрещая вселение посторонних лиц и организаций в помещения, находящиеся на территориях заводов и предприятий[271].
Передавая жилище в ведение администраций государственных предприятий и учреждений, власть не просто возлагает на них заботу о сохранности жилища, но совершенно официально закрепляет за ними право распоряжаться жилищем. Декретом СНК РСФСР от 23 мая 1921 года «О мерах улучшения жилищных условий трудящегося населения и о мерах борьбы с разрушением жилищ»[272] НКВД поручается «разработать порядок открытия домов-коммун, обратив особое внимание на использование для этой цели освобождающихся жилых помещений, а также незаконченных достройкой новых или вновь приведенных в жилое состояние разрушенных домов»[273]. По замыслу власти, фабрики и заводы должны быть заинтересованы в содержании закрепленного за ними жилища, так как могут использовать его в качестве дополнительного (а со временем, мы это увидим, и основного) стимула в привязывании рабочих к производству. Порядок передачи на местах заводоуправлениям домовладений для размещения в них трудовых коллективов, рабочих, определяют сами местные советы. Так, Президиум Моссовета своим постановлением от 5 декабря
1921 года «устанавливает порядок передачи заводоуправлениям на договорных началах домовладений, предоставляемых рабочим для организации домов-коммун»[274].
Постатейный комментарий к постановлению Президиума Московского Совета РК и КД от 5 сентября 1922 года подтверждает, что «вся жилая площадь в домах-коммунах находится в непосредственном распоряжении соответствующих предприятий и учреждений, взявших означенные дома в аренду по договорам, и заселяется рабочими и служащими данного предприятия или учреждения»[275]. Это значит, что никакие другие органы местной и центральной власти не имеют права вселять кого бы то ни было в эти дома-коммуны, чтобы не разрушать целостного состава рабочих коллективов. Кроме того, администрации предприятий предоставляется право выселять из находящихся в их ведении домов «посторонних» граждан, то есть не принадлежащих к данному предприятию[276].
Для того чтобы не «размывать» целостного состава трудобытового коллектива, лицам, проживающим в домах-коммунах, запрещено то право, которое всему остальному населению страны предоставлено декретом СНК «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения»[277] — подселять к себе (в случае уплотнения) кого-либо из родственников или знакомых. «Право самоуплотнения живущим в означенных домах не предоставляется»![278] Для сохранения стабильности и целостности состава трудо-бытовыхо коллективов, для которых, собственно, и организуется дом-коммуна, «самоуплотнение в домах-коммунах возможно лишь рабочими и служащими того учреждения или предприятия, которому дом передан по договору»[279]. Постановлением фиксируется исключительное право администрации предприятий и учреждений осуществлять переселения в пределах домовладения, а также выселения нетрудового элемента с целью сохранения единых трудобытовых коллективов, и тем самым «максимального использования рабочих домов-коммун по прямому их назначению»[280].
Здесь же приводится еще одно уточнение: «До сего времени не имеется юридического определения «рабочего дома-коммуны». На основании исторического законодательного материала надлежит прийти к заключению, что к рабочим домам-коммунам в г. Москве относятся только те дома, которые по специальным постановлениям Моссовета предназначены для заселения их рабочими физического труда того или иного учреждения или предприятия». Первые списки таких домов опубликованы в 1921 году в «Коммунистическом Труде»[281]. Тем самым усиливается право администрации предприятия или учреждения подселять в закрепленные за ними дома-коммуны (за счет уплотнения) лишь тех, кто работает на данном предприятии или в учреждении.
Законодательная, пропагандистская и организационная работа дает реальные позитивные результаты — ведомства действительно готовы вкладывать средства и силы в улучшение быта своих сотрудников. Они не только используют уже существующие, но и возводят новые дома для собственных рабочих. Так, например, в 1923 году ГОЗНАК завершает строительство 8-этажного дома на Царицынской улице и заселяет его 1,3 тысячи рабочих, «иммигрировавшими из Пензы»