Создавая дома-коммуны и коммунальное жилище покомнатно-посемейного заселения, власть надеется сформировать гражданские производственные коллективы, подобные трудовым армиям, включенность в которые препятствовала бы текучести рабочей силы, обеспечивала бы спаянность, трудовую дисциплину. Но, что самое главное, еще и связывала бы их членов узами совместного проживания (как в трудовых армиях, только вместе с семьями). Эти коллективы и должны составлять костяк рабочей массы, своеобразные единицы производительных сил нового общества. В них за счет единства коллективно-трудовых и коллективно-бытовых отношений должна создаваться такая моральная обстановка, в которой прогульщики и нарушители трудовой дисциплины, лодыри и разгильдяи чувствовали бы себя морально осужденными и изолированными в своей товарищеской среде, а передовики производства, наоборот, получали бы дополнительные стимулы к трудовым подвигам благодаря всеобщему уважению, почитанию и восхищению. Власть стремилась к тому, чтобы трудовые и бытовые процессы составляли единый, неразделимый комплекс человеческих отношений (подобный отношениям в традиционной крестьянской артели), где все на виду, где личностное поведение и действие корректируется и регулируется коллективом, где плохо работать нельзя и спрятаться от работы некуда, потому что все те, кто вместе работает, живут тоже вместе.
А чтобы предотвратить перемещение из одного трудового коллектива в другой, с одного места работы на другое, вызванное поиском лучших условий труда, или несоответствием квалификации работника требованиям конкретного производства, или вследствие конфликтов с руководством, или из-за низкого уровня заработной платы, или по иным причинам, власть законодательно формирует зависимость человека от места работы за счет сведения всех форм обретения жилья к одной главной — получение его только по месту работы. Согласно жилищной политике власти, обрести жилье гражданин может или в ведомственном доме, или от местной власти, но лишь по направлению от администрации предприятия или учреждения, в котором он работает. К этому условию постепенно «подводятся» и кооперативы, и даже индивидуальное жилищное строительство.
В формировании и существовании стабильных трудо-бытовых коллективов заинтересована, прежде всего, администрация предприятий, на которых работают их члены. Поэтому закономерной является ориентация власти на передачу домов-коммун на попечение предприятий, чьи трудо-бытовые коллективы проживают в этих домах. Но предприятия, принимающие на себя заботу о коммунальном жилище, заинтересованы, прежде всего, в том, чтобы в этих домах проживали исключительно рабочие данного предприятия. В заботе о «чужих» рабочих администрация предприятий не заинтересована[461]. И это понятно — улучшая жилищные условия рабочих, администрация предприятий тем самым заинтересовывает их в работе на данном предприятии, стимулирует к улучшению качества и результатов труда. Коммунальное жилище является эффективным рычагом воздействия на рабочих, так как с помощью его администрация получает возможность выдвигать и поощрять лидеров; осуществлять подбор и комплектование состава трудовых коллективов; обеспечивать трудовую дисциплину; наказывать лентяев, прогульщиков, тунеядцев и прочих. К посторонним рабочим администрация безразлична.
Постоянная текучка (неконтролируемое перемещение рабочих с предприятия на предприятие) приводит к тому, что замысел создания стабильных трудо-бытовых коллективов, контролируемых дирекцией, постоянно нарушается — к 1923 году почти половина рабочих, проживающих в домах-коммунах, оказывается работающей на других предприятиях, нежели те, которым принадлежат эти дома[462]. Таким образом, старания власти привязать рабочих к производству за счет предоставления им жилища в виде дома-коммуны, не дают эффективных результатов. И это выливается в большую проблему, потому что затрагивает самое существо организационных принципов новой власти.
Создаваемые из рабочих фабрик и заводов трудо-бытовые коммуны должны являть тип производственных отношений, во многом (за исключением армейской дисциплины) очень сходный с «трудовыми частями». В них за счет тесного переплетения производственных процессов с бытовыми должен формироваться такой вид коллективного объединения людей, в котором за счет «прозрачности» жизни предметом каждодневных бытовых разговоров и обсуждений становятся трудовые дела; в них производственные отношения должны корректироваться благодаря соседским связям; в них стимулом трудовых достижений должно являться положение в повседневной жизни; дружеские связи (и лидерское положение) должны перетекать из жилой среды в трудовую и обратно — то есть производственные и бытовые отношения должны становиться взаимоопосредованными. В идеале, по замыслу власти, все городское население страны (и рабочие, и служащие)[463]должно было быть собрано в такие коммуны.
Распуская трудовые армии, власть не желает терять этого единства трудового и бытового. Понимая, что свобода выбора места проживания дает человеку возможность перемещаться в поисках лучших условий работы и жизни, и стремясь уменьшить потоки естественных миграций, власть использует средство, стопроцентно эффективное в климатических условиях России, апробированное и неизменно дающее положительный результат — жилище. Власть использует жилище в качестве средства принуждения к оседлости. Она ставит мигрантов в ситуацию реальной угрозы потери жилища[464], например, в случае самовольного выезда на продолжительное время из города, без согласия администрации предприятия, на котором они работают[465]. Только те, кто уезжает из города по заданию администрации (командируемые), имеют право на бронирование за ними жилых помещений, и то не более чем на два месяца. Так, Циркуляр НКВД «О сохранении помещений за командируемыми»[466] предписывает закреплять жилое помещение на срок не свыше двух месяцев со дня выдачи командировочного мандата. Для того чтобы подтвердить эту дату, делается три копии командировочного удостоверения. Одна копия оставляется в местном Жилищном Отделе, другая — в Квартхозе, Райхозе или другом местном учетно-распределительном органе, третья — у заведующего домом, коменданта или домовладельца[467].
В 1924 году список лиц, за которыми временно закрепляется жилье, несколько расширяется — специальным постановлением Моссовета от 28 июля 1924 года устанавливаются следующие категории и сроки закрепления жилой площади в случае временного выезда жильца из помещения: «Жилая площадь сохраняется... а) за рабочими и служащими, командированными за пределы Москвы... на срок командировки, но не более 2 месяцев со дня выдачи командировочного мандата. Срок может быть продлен не свыше чем на 1 месяц по заявлению командирующего учреждения; б) за рабочими и служащими, уезжающими в отпуск... на срок этого отпуска; в) за больным, уезжающим на лечение, — не более 3 месяцев (помещенными в больницу — до выписки); г) за лицами, уезжающими на дачи в течение летних месяцев (с 15 апреля по 30-е сентября); д) за учащимися, уезжающими на каникулы — на срок каникул; е) за арестованными: 1) подследственными — до момента их освобождения, 2) осужденными... не свыше 3 месяцев; ж) за гражданами, временно уезжающими по личным делам, — на срок не свыше 1,5 месяцев» [468]. Все, нарушившие эту условия, лишаются жилища — «в случае невозвращения временно отсутствующих жильцов, по истечении 7 дней сверх указанных сроков, они считаются выселившимися, а занимаемая ими площадь освободившейся»[469].
Стоит человеку самовольно покинуть занимаемую им жилплощадь (без соответствующего распоряжения администрации предприятия, на котором он трудится), как ее тотчас же занимают соседи на основании предоставленного властью права на «самоуплотнение»[470]. Это право предоставляется, прежде всего, «социально близким» — рабочим и служащим, но также и все более расширяемому властью кругу «попутчиков» — представителей технической, научной, творческой интеллигенции, которую власть привлекает на свою сторону, в том числе и за счет предоставления жилищных льгот.
Вводя для граждан широкую возможность самоуплотнения освобождающейся жилой площади, власть преследует цель подвергнуть мигрантов угрозе потерять жилье (например, со стороны соседей, которые получают законные основания вселения на пустующую площадь). В то же время она проявляет заботу о тех, кого привлекает к работе в отдаленных районах, кто находится в отъезде не по своей прихоти, а по производственной необходимости — для уезжающих с постоянного места жительства по трудовым договорам власть гарантирует сохранение жилой площади на весь срок действия договора[471]. Для тех же, кто оставляет постоянное место жительства «без трудовой необходимости», жилище сохраняется в течение не более трех месяцев, например, за больными, уехавшими на лечение или осужденными[472].
Исключение местные исполнительные органы могут сделать только для учащихся, уехавших на учебу; или учащихся, отъезжающих на каникулы; для лиц, отъезжающих за границу и другим, но при условии своевременного взноса квартирной платы и других квартирных платежей (центральное отопление и т. д.). «Невозвращение отсутствующего жильца в течение установленного срока... дает возможность на предъявление иска о его выселении в порядке судебного приказа»