В этих условиях власть использует дома специалистов как орудие пропаганды и наглядной агитации — смотрите, как живут те, кто пользуется покровительством власти, смотрите и думайте, что нужно делать, чтобы попасть в число тех, к кому расположена власть. И так на протяжении всего предвоенного периода. Жилище в руках власти является мощным регулятором поведения людей. Предоставление жилища, перераспределение жилища, изъятие жилища, силовое вселение в жилище и принудительное выселение из жилища — все это средства властного воздействия на человеческие массы, причем очень эффективное средство, так как в климатических условиях России жилище является одной из основополагающих жизненных составляющих.
Глава 30В МОГУЧИХ РУКАХ ГОСУДАРСТВА
В 1937 году в истории советской жилищной кооперации наступает драматический момент — 17 октября ЦИК и СНК СССР принимают постановление «О сохранении жилищного фонда и улучшении жилищного хозяйства в городах», которое уничтожает жилищную кооперацию — ЖАКТ (жилищно-арендные кооперативные товарищества) и ЖСК (жилищно-строительные кооперативы) ликвидируются
Заметим, что принятием этого постановления власть также отменяет все льготы и преимущества, которыми она стимулировала частных лиц к вложению их персональных капиталов в строительство жилищ. Постановлением отменяются: а) право частных владельцев жилья взимать квартирную плату с нанимателей жилища сверх существующих норм; б) право взимания с квартиронанимателей, помимо периодических платежей, также и единовременных при сдаче в наем (въездные); в) право сдачи жилой площади без ограничения существующими нормами; г) право выселения жильцов по истечении договора о сдаче в наем жилого помещения. Тем самым отменяются все основные положения постановления СНК СССР от 17 апреля 1928 года «О мерах поощрения строительства жилищ за счет частного капитала», а частное жилище окончательно перестает быть таковым.
Кроме фактической ликвидации частного жилища, постановление ограничивает права администрации государственных предприятий и учреждений в управлении закрепленными за нею домами.
Основное предназначение постановления — кардинальное изменение общегосударственной структуры органов владения, распоряжения и хозяйственного ведения жилищем с целью усиления [991] стратегических направлений государственной жилищной политики. Принятие постановления — это предпоследний шаг[991] на пути к абсолютному сосредоточению прав владения и распоряжения жилищем в руках государства. Для того чтобы осуществить его, власть вынуждена пересмотреть все свои ранее принятые решения, которых за двадцать лет существования советского государства накопилось достаточно много. Причем довольно противоречивых, поскольку государственная жилищная политика за эти годы неоднократно и достаточно сильно менялась вместе с изменением отношения власти к жилищу, к способам его хозяйственного ведения, приемам и формам поддержания его в нормальном состоянии, способам аккумулирования средств для его содержания, способам привлечения и принуждения населения к возведению, восстановлению, текущему ремонту, рачительной эксплуатации жилища и т. п. А поскольку каждый такой поворот отражался принятием соответствующих постановлений, постольку в итоге в составе жилищного законодательства оказались соседствующими нормативные акты, совершенно не согласованные друг с другом (даже будучи посвященными одному и тому же вопросу), отличающиеся друг от друга не только в нюансах, но и в самой своей сути2 и, как следствие, противоречащие формируемой в конце 1940-х годов направленности государственной стратегии в отношении жилища.
Например, власть целенаправленно использует угрозу лишения человека жилища, как средство регулирования его поведением. Но при этом продолжает действовать декрет СНК от 8 августа 1921 года «Об управлении домами (положение)»[992], в котором коллективам жильцов, собственными средствами восстановившими разрушенный или необитаемый дом, гарантируется «пожизненное невыселение и неуплотнение в пределах пользования нормами площади, установленными Народным Комиссариатом Здравоохранения»[993]. Продолжает действовать принятый еще в августе 1921 года декрет СНК «О предоставлении кооперативным объединениям и отдельным гражданам права застройки городских участков»[994], согласно которому кооперативные объединения и отдельные граждане, получившие разрешение на застройку тех городских участков, «кои не могут быть в ближайшее время застроены средствами местных Исполнительных Комитетов»[995], также получают гарантии «невыселения и беспрепятственного пользования жильем в пределах установленных... жилищных норм, как для застройщиков, так и для членов их семей»[996]. Никто не отменял и положений постановления ЦИК от 19 августа 1924 года[997], и постановления ЦИК и СНК СССР от 21 ноября 1926 года о том, что жилище, находящееся в ведении жилищных товариществ, принадлежит им на правах собственности[998]. В итоге складывается положение, при котором пайщики кооперации получают квартиры как бы в «бессрочное и безвозвратное пользование» и фактически превращаются «в собственников жилой площади»[999].
Кроме того, в предшествующие годы, руководствуясь имеющимися постановлениями[1000], государственные учреждения и промышленные предприятия передавали жилищно-строительной кооперации финансовые и материальные средства. То есть на строительство жилья тратились государственные средства, а в итоге, как сказано в постановлении от 17 октября 1937 года, «жилая площадь в построенных на эти средства домах поступала в полное распоряжение квартировладельцев»[1001].
Власть не может более мириться с этим положением. Власть не может допустить, чтобы рычаг управления и контроля под названием «жилище» выскальзывал из ее рук, чтобы жилище оказывалось «фактически в собственности отдельных групп граждан»[1002]. Подобное положение дел противоречит стратегической направленности и смыслу государственной жилищной политики в СССР. Жилье должно быть залогом правильного поведения в быту и трудовой активности на производстве. Все трудящиеся (а «нетрудящихся» власть целенаправленно извела) знают, что если они не исполняют писаные и неписаные правила трудового поведения в служебном или производственном коллективе, то они теряют место работы и, как следствие, теряют жилье и в итоге оказываются на улице без крыши над головой. Жилище является залогом послушания, лояльности, исполнительности. Власть в течение многих лет последовательно вырабатывала законы, которые юридически обеспечивают подобное использование жилища[1003]. Но десятки и сотни этих постановлений не составляют единого блока, они «размыты» иными решениями (например, изданными в более ранний период или составленными исходя из узковедомственных интересов), не согласующимися с нынешней политикой, противоречащими использованию жилища, как средства тотального принуждения к предписываемому труду и вменяемому быту.
Жилищная кооперация, постоянно и целенаправленно используемая властью в собственных целях, также постоянно, как мы отмечали, стремится из-под этого воздействия выскользнуть. И власть вынуждена вводить все новые и новые административные формы[1004], организационные приемы, процессуальные процедуры[1005], законодательные нормы[1006], формальные определения[1007], позволяющие держать жилищную кооперацию «в узде». А жилищные кооперативы придумывают все новые и новые поводы неподчинения и способы опротестования. Что порождает появление все новых и новых законодательных актов. Например, власть, воздействуя через подчиненные ей органы руководства жилищной кооперацией (районные и городские жилсоюзы), принуждает жилищные кооперативы возводить для своих членов дома «коммунального» типа — с общими кухнями, общими ванными, общими уборными, коридорами (потому что такой тип дома, как мы отмечали, максимально соответствует ее целям). А кооперативы, после возведения дома, затевают массовые перестройки, превращая коммунальное жилище в индивидуальное — устраивая индивидуальные плиты для приготовления пищи прямо в жилых помещениях, принадлежащих отдельным семьям; переоборудуя высвобождающиеся помещения общих кухонь под дополнительное жилье[1008] и т. д. Конечно, власть не может объяснять каждому конкретному руководству каждого конкретного кооператива, что такое переоборудование нарушает ее истинные планы использования жилища, потому что делает жилье менее «прозрачным», а людей более обособленными и независимыми. Поэтому она в качестве аргументов запрета такого самоуправства выставляет принятую в подобных случаях аргументацию — «грубое нарушение санитарных и пожарных требований к жилищу». Эта аргументация, кстати, имеет под собой реальные основания, так как помещения, изначально не предназначенные для расположения индивидуального санитарно-технического и кухонного оборудования, оказываются лишенными вентиляционных вытяжек, подводки воды и канализации, гидроизоляции пола и прочего. Власть гневно осуждает в своих постановлениях жилищную кооперацию за своеволие: «... устройство плит для приготовления пищи в жилых помещениях ухудшает жилищнобытовые условия и усиливает опасность пожаров. (...) Элементарные санитарно-технические требования не соблюдаются»