А вообще-то — космополиты безродные… Простите, это уже было потом, да не про хемшинов, а про евреев!..
Мы приходим к выводу, что депортация народов во время войны рассматривалась государством как превентивная мера (немцы Поволжья, курды, турки, хемшины, греки), как мера карательная (чеченцы, ингуши, балкарцы, карачаевцы, крымские татары), но и как мера военно-стратегического характера, имевшая целью создание более «надежного» слоя пограничного населения. С полным основанием можно рассматривать депортацию 1943–1944 годов и как составную часть внешней политики СССР: едва окончилась война, как от Турции было потребовано возвращения Карса, Ардагана и др. земель, отошедших к ней после первой мировой войны. На случай вооруженного конфликта приграничная зона уже была очищена от «неблагонадежных» мусульманских народов Кавказа и Крыма.
Депортация времен войны не была случайным актом, совершенным при чрезвычайных обстоятельствах военного времени. Ведь она осуществлялась и до Отечественной войны, и после нее.
В конце 40-х и в начале 50-х годов было приступлено к подготовке выселения евреев из главных промышленных и политических центров страны в Сибирь. Для удобства пропаганды евреев обозначили словом «космополит». А «космополиты» изображались агентурой американского «сионистского» империализма. Уже началась политическая, идеологическая и материальная подготовка к депортации.
В Прибалтике прошла еще одна массовая высылка коренного населения по классовому признаку, связанная со сплошной коллективизацией в этих районах. В Среднюю Азию были переселены греки из других районов страны. Из Армении были вывезены несколько десятков тысяч армян-репатриантов[266]. На Черноморском побережье готовилось выселение абхазцев.
Таким образом, трагический поворот в политике по отношению к малым народам Кавказа и Крыма был на самом деле продолжением процесса, начавшегося задолго до войны и с тех пор не прекращавшегося.
Депортация целых народов превратилась на закате сталинской эры в инструмент национальной политики, и это было одним из важнейших симптомов и свидетельств глубокого политического и нравственного кризиса, переживаемого советским государством и обществом.
В то же время депортация не была совершенно новым явлением в истории России, хотя никогда раньше не принимала такого массового характера.
Вскоре после Крымской войны (1854–1855) против крымских татар были выдвинуты царскими чиновниками огульные обвинения в предательстве, в том, что крымские татары будто бы помогали Турции. Эти обвинения должны были прикрыть бездарность, проявленную во время войны, царского правительства, его виновников и военачальников. «Козлом отпущения» и были выбраны крымские татары. В результате 100 тысяч татар были изгнаны тогда из Крыма.
Вся прогрессивная общественность того времени осудила этот акт великодержавного шовинизма и дикости. 22 декабря 1861 г. в герценовском «Колоколе» была опубликована статья под названием «Гонение на крымских татар». В ней, в частности, говорилось:
И вот правительство вытеснило из Крыма преданное ему татарское население, с тем чтобы заселить в Крыму русских, — и только, когда не стало 100.000 татар, догадалось оно, что русские в Крым не пойдут… Едва ли самая кровопролитная война, общий голод или мировая язва могли бы в столь короткое время обезлюдить край — его опустошило, самою администрацией ускоренное, переселение татар[267].
Известный русский историк последней четверти XIX в. Е. Марков решительно опровергал ложь, возведенную тогда на всех крымских татар поголовно, будто они во время Крымской войны изменили России и переметнулись на сторону Турции. Вот что он писал:
Странная вещь! Вместо того чтобы гнать и расстреливать на месте воров-чиновников, у нас гнали и расстреливали самое честное из крымских племен — татар. Никого так не обидели в эту войну, как это тихое и полезное племя. Его опозорили изменою; его заставили покинуть древнюю родину, где только один татарин может жить счастливо и безо нужды. Кто был в Крыму лишь один месяц, — тотчас же узнает, что Крым погиб после удаления татар. Они одни переносили этот сухой зной степи, владея тайнами извлечения и проведения воды, разводя скот и сады… Но, может быть, татары действительно изменили, и уход их сделался необходимым, как бы он ни был достоин сожаления? Я думал так, въезжая в Крым… Но здесь я не встретил ни одного старожила, который не презирал от души этих гнусных нареканий на татарина, сделавших несчастье целого края. В один голос говорят, что без татар мы пропали бы в Крымскую войну: все перевозочные средства и все жизненные припасы были исключительно в их руках[268].
Вскоре после Крымской войны среди горцев Кавказа началось, не без подстрекательства связанных с Турцией местных феодалов и мусульманского духовенства, движение за переселение в Турцию. Царское правительство не только не препятствовало этому, но и поощряло переселенцев, надеясь с их уходом использовать земли, принадлежавшие горцам, для наделения ими создаваемых здесь казачьих станиц. В 1858–1865 годах в Турцию переселилось около 500 тысяч горцев. Половина из них погибла от болезней в пути, а треть, женщины и дети, были проданы в рабство[269]. Оставшиеся же в живых старались поскорее возвратиться в Россию, как только они убедились в том, что их бессовестно обманули. Особенно настойчивы были чеченцы, многие из них были готовы даже принять православную веру — только бы жить на родине. Однако царское правительство всячески затрудняло возвращение горцев, но сломить их несокрушимую волю к возвращению на родину не смогло. Основная масса чеченцев возвратилась из Турции после русско-турецкой войны 1877–1878 гг. С тех пор царская администрация культивировала представление о чеченцах не только как о «диких» (об этом неустанно твердил еще генерал Ермолов — «покоритель Кавказа»), но и как об изменниках, предавшихся Турции. Между тем жизнь в Турции вспоминалась горцами как проклятые годы. Тем не менее этот стойкий стереотип кавказского горца, который будто бы только и ждет случая, чтобы переметнуться на сторону врагов России, оказал немалое влияние на тех, кто снабжал информацией верхи, кто принимал решение об их судьбе.
Опыт истории подсказывает, что на принятое решение определенное влияние оказывает стереотип представлений о событиях, людях, народах. Немалое значение для принимающего какое-либо решение имеет и его собственный внутренний мир, его духовная культура. Нет сомнения в том, что в решении судьбы чеченцев и крымских татар определенную роль сыграл и опыт взаимоотношений этих народов с русским государством в прошлом.
Так, дважды в течение одного столетия чеченцы, ингуши и другие горские народы, крымские татары очутились перед опасностью физической гибели.
Общее руководство депортацией всех народов осуществлял член Политбюро ЦК ВКП(б), член Государственного Комитета Обороны, нарком внутренних дел СССР Л.П. Берия. Непосредственными руководителями операций по насильственному переселению были его заместители Б. Кобулов и И. Серов[270].
Операция по выселению готовилась весьма тщательно. Их основным принципом была… внезапность! Возможно, урок внезапного нападения гитлеровской Германии на СССР был здесь учтен… Заблаговременно подведены войска, собран транспорт, утверждены маршруты движения автоколонн. Операция осуществлялась войсками НКВД, т. е. внутренними, конвойными и пограничными. Во время войны, несмотря на колоссальные потери и острую нужду в людях на фронте, в тылу находилось немало войск особого назначения.
Однако помимо войск НКВД в Чечено-Ингушетии уже за несколько месяцев до выселения дислоцировались три армии, одна из них танковая.
Операции намечалось осуществить в максимально сжатые сроки. Войска были готовы воспрепятствовать сопротивлению или немедленно подавить его, если такое возникнет. Реализация задачи облегчалась тем, что подавляющая часть мужского населения находилась вне территории, где происходила депортация, в рядах Красной Армии, в партизанских отрядах или частично в немецком плену. Эти люди, разумеется, и не подозревали, какая участь уготована их семьям и тем из них самих, кто останется жив.
При переселении никаких исключений не допускалось. Незадолго до выселения на места были отправлены ответственные работники партийного аппарата Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) для оказания помощи в осуществлении депортации своих земляков. Они были предупреждены, что за разглашение тайны готовящейся операции будут привлечены к самой суровой ответственности.
На Чечне мужчин взяли прямо с конноспортивного праздника, посвященного годовщине Красной Армии, а женщин и детей в аулах. В Крыму все мужчины были вызваны в военкоматы, где задерживались до тех пор, пока их семьи вывозились к местам погрузки. Затем они были отправлены в строительные батальоны. В Кабардино-Балкарии русским, украинским, грузинским женщинам, состоявшим в браке с балкарцами, предлагалось либо отказаться от семьи и остаться на месте, либо разделить участь своих мужей и детей. Не все могли выдержать это испытание: дети оставались без матерей, мужья без жен. Какие только терзания не выпадают на долю человека и сколько мук терпит он от себе подобных.
… В Евпатории во время расправы, учиненной гитлеровцами над населением после неудачного советского десанта в январе 1942 г., произошла такая история. Во рвах за городом расстреливались тысячи. Земля была пропитана кровью. Наспех засыпанные гитлеровскими палачами могилы иногда шевелились — видно, побросали во рвы еще живых — словно сама земля стонала от нестерпимых мук. Один из расстрелянных остался в живых, но был ранен. На рассвете он добрался до крыльца своего дома. Жена открыла дверь и увидела своего мужа, отца ее детей, окровавленного, приползшего к своему порогу. Что же сделала эта женщина? Она вызвала полицая, и тот на ее глазах пристрелил несчастного…