Переселение чеченцев и ингушей было решено растянуть на 4 года и производить его небольшими группами[367]. Был создан организационный комитет по возвращению под председательством М. Г. Гайрбекова (позднее — председатель Совета Министров ЧИ АССР). Прибывало же гораздо больше семей, чем планировалось. Это вызывало осложнения и инциденты, связанные как с проблемой жилья, так и с резким обострением межнациональных отношений на территории Грозненской области и в Северной Осетии.
В 1957 г. планировалось возвращение в г. Грозный 450 семей, прибыло 2692[368]. Всего в 1957 г. возвратилось 48 тысяч семей. Но одноквартирных домов было подготовлено лишь 33 тысячи. В 1957 г. на нужды переселенцев было потрачено около 500 млн. рублей[369] (в старом исчислении).
Значительная часть этих средств ушла на создание 11 совхозов с животноводческим уклоном[370].
Индивидуальная помощь возвращавшимся семьям кажется по сравнению с теми материальными потерями, которые понесли чеченцы и ингуши при насильственном переселении, не очень значительной: долгосрочный кредит каждой семье в размере одной тысячи рублей на строительство домов, до 300 руб. — на ремонт домов, 150 руб. — на приобретение коров (в новом исчислении). В год возвращения семья освобождалась от уплаты налога и поставок сельскохозяйственных продуктов. Одновременно снимались недоимки по прежнему месту жительства. Незначительные суммы (до 50 руб.) выдавались в качестве безвозмездного пособия.
Первый год возвращения был особенно напряженным. В ряде районов автономии мало обращалось внимания на трудоустройство вновь прибывших, медленно развертывалось жилищное строительство. В запущенном состоянии, согласно официальным отчетам, находилась культурно-массовая работа[371]. Особенное беспокойство вызывало у местных руководителей «недостаточная пропаганда дружбы народов». В середине июля 1957 г. обкомом КПСС и Оргкомитетом было принято специальное решение в связи с неудовлетворительным обеспечением возвращающихся жильем[372].
Трудно было урегулировать отношения между чеченцами и ингушами и переселенцами, обживающимися на их земле. Возвращение чеченцев и ингушей было принято местным населением, говоря мягко, без особого восторга.
Например, в Междуреченском (Шалинском) районе из 400 семей (669 человек трудоспособных), прибывших на 1 февраля 1957 г., только 10 семей было принято в колхозы и 21 человек устроен на работу на предприятия и в учреждения[373].
Но меры по осуществлению над возвратившимися идеологического влияния принимались энергичные. Со второй половины июля 1957 года начала выходить республиканская газета «Ленинский путь» на чеченском языке и газета «Свет» на ингушском. В сельской местности было прочитано лекций и проведено бесед о дружбе народов более 10 тысяч[374]. Шел отбор и выдвижение новых кадров из числа чеченцев и ингушей.
12 августа 1957 г. собрался VI-й пленум Чечено-Ингушского обкома КПСС, на котором с докладом «О ходе выполнения постановления ЦК КПСС от 24 ноября 1956 г. о восстановлении национальной автономии чеченского и ингушского народов» выступил первый секретарь обкома А. И. Яковлев. В Грозный приехал секретарь ЦК КПСС П. Н. Поспелов, чтобы разъяснить местным работникам задачи, вытекающие из восстановления упраздненных в 1943–1944 гг. автономий. Поспелов побывал в ряде районов, где выступал на собраниях населения. Его приезд был связан с обострением межнациональных отношений на Кавказе. На пленуме произошла острая перепалка, о которой, конечно, в печати не упоминалось, но она стала известна позднее из работы С. Н. Джугурьянца[375].
С. Н. Джугурьянц, в распоряжении которого была стенограмма VI пленума обкома, так описывает этот инцидент:
Член организационного комитета Д. Мальсагов пытался на основе отдельных эпизодических фактов неправильного отношения к чеченцам и ингушам приписать такое отношение руководящему партийному органу республики. По поводу этого выступления П. Н. Поспелов сказал, что в нем прозвучала неверная нотка, не в пользу дружбы народов. Глубоко ошибочным было заявление и другого члена Оргкомитета, Тангиева, требовавшего пересмотра решения о передаче Пригородного района Северо-Осетинской АССР[376].
Нет сомнения в том, что обострение межнациональных отношений на Чечне было одним из проявлений кризиса в области национальной политики, являвшегося составной частью общего кризиса сталинского режима, наступившего в конце второй мировой войны и усилившегося в первые послевоенные годы.
К моменту возвращения чеченцев и ингушей на территории Грозненской области уже проживало свыше 540 тыс. жителей. В течение же ближайших четырех лет предполагалось возвращение еще 500 тысяч. Уже в апреле 1957 г. ряд переселенцев из числа кавказских народностей — аварцы, даргинцы, осетины, которые прекрасно отдавали себе отчет в том, что значит самовольно поселиться на земле соседа и завладеть его домом, обратились с просьбой переселить их в Дагестан и в Северную Осетию, откуда они и прибыли в 1944 г. Их было 77 тысяч[377].
Возвратились в Дагестан тамошние чеченцы (ауховцы). Но места их древнего поселения были заняты лаками, и был образован Новолакский район. Ауховцев поселили на землях кумыков. Ни те ни другие не возражали.
Гораздо сложнее обстояло дело с устройством возвратившихся в Северную Осетию ингушей. При восстановлении Чечено-Ингушской АССР было решено оставить Пригородный район, с трех сторон примыкающий к центру Северо-Осетинской АССР Орджоникидзе (быв. Владикавказ), в составе Северной Осетии.
Для того чтобы понять суть вопроса, заглянем в прошлое…
… Владикавказ был основан на правом берегу Терека на месте трех ингушских аулов, из которых наиболее крупным был аул Заур. Осетины же жили на левом берегу. В конце XVIII в. русские военные власти для увеличения гарнизона Владикавказа привлекли туда осетин, живших в горах. В начале XIX века была восстановлена крепость у входа в Дарьяльское ущелье, и осетины возвратились на свои старые места. Позднее их выселили, и они обосновались неподалеку от Владикавказа в Ольгинской. Во время советской власти Владикавказ стал центром Горской республики. В конце 1928 года Сталин предложил присоединить Ингушскую область к Осетии, но ингушам удалось доказать нецелесообразность этого. В 1932 г. город был передан Осетии. Половина ингушей проживала в селении Ангушит в 8 км. от города.
… Возвратившиеся из депортации ингуши выразили готовность откупить принадлежавшие им до их выселения дома у новых владельцев[378], но осетинские власти предложили местному населению ингушам домов не продавать. По отношению к ингушам применялась дискриминация при приеме на работу, в учебные заведения. Но ничто не смогло сломить их решимости поселиться на прежнем месте.
Не в силах противостоять стремлению чеченцев и ингушей селиться там, где они проживали до 1944 г., власти вынуждены были, «чтобы облегчить и ускорить их (т. е. чеченцев и ингушей — А. Н.) размещение», переселить 2574 семьи, по преимуществу русских, в районы, расположенные за Тереком[379]. Делали это нехотя, так как стремились избежать распространения ложных слухов, будто чеченцы выселяют русских.
И все же за пределы Чечено-Ингушетии, согласно приводимым в диссертации С. Н. Джугурьянца архивным данным, выехало 36 тысяч человек русского населения[380].
В той же работе Джугурьянц сообщает о распространении среди определенной части русского населения шовинистического, враждебного по отношению к возвращающимся чеченцам и ингушам настроения.
Отдельные члены партии, — пишет Джугарьянц, — допустили антипартийные выступления по национальному вопросу, пытались доказать невозможность совместного проживания русского и Чечено-Ингушского населения на территории республики, отрицательно относились к восстановлению автономии[381].
Оказывается, в первых рядах покидающих Чечено-Ингушетию были… коммунисты — руководящие работники, специалисты по сельскому хозяйству, врачи, учителя. Делали они это вопреки указаниям вышестоящих партийных органов. Например, в Шалинском районе в течение 1957 года снялись с учета более 300 членов партии[382].
Дальнейший ход событий показал, что присоединение Пригородного района к Северной Осетии было ошибкой, источником непрекращающегося и по сей день недовольства ингушей.
В момент массового возвращения чеченцев и ингушей в 1958 г. положение было настолько напряженным, что любой инцидент мог вызвать острый межнациональный конфликт.
Один из таких конфликтов вспыхнул в Грозном в августе 1958 г. Повод никакого отношения к политике не имел: русский моряк отпускник пригласил на танец девушку, на которую имел виды ингуш. Началась драка, во время которой моряк был убит. А на следующий день похороны моряка вылились в побоище, начатое русским населением.
Волнения вспыхнули 24 августа 1958 г. и продолжались четыре дня. Это было одно из самых крупных межнациональных столкновений в Советском Союзе после окончания войны.
Толпа, сопровождавшая гроб и целиком состоявшая из русских, подошла к зданию обкома КПСС и потребовала, чтобы руководство обкома и правительство Чечено-Ингушетии провели траурный митинг. Была сделана попытка внести гроб в здание обкома. Однако прибывшая милиция создала оцепление и никого к зданию обкома не допустила. Откуда-то появилась грузовая машина с микрофоном, и какой-то чернявый парень открыл митинг. Между тем, толпа смела милицию и ворвалась в здание обкома. На грузовике появились двое секретарей обкома и заместитель председателя Совета Министров (русские), которые также выступали и что-то говорили. Площадь Ленина, на которой происходили эти события, была запружена. По мнению очевидцев, было там тысяч десять народа. Какие-то ораторы призывали присоединиться к забастовке, которую якобы объявили рабочие крупне