Стеклова, нервно сжимая губы, кивнула на место рядом с собой. Миша присел.
— Как вы нашли меня? — спросил он хрипло.
— Мне надо поговорить с вами. Поговорю и уйду… Как мой муж?
Миша пожал плечами:
— Честно — не знаю.
— Вы спасли меня. Спасибо… Догадываетесь, зачем я вернулась в город?
— Месть.
— Они убили моих стариков. — Стеклова отвернулась, долго смотрела на «шевроле», в котором сидели ее сопровождающие. Когда повернулась, Миша увидел в ее глазах слезы. — Вы посадили меня в поезд. У меня был один адрес, где я могла найти пристанище и защиту. Приехала, пришла к нему. Рассказала о своей обиде… Обо всем. Он авторитет. До замужества я несколько лет была его подстилкой. Удивляетесь, что я так о себе? А как еще? Когда хотел — имел меня сам, когда не хотел или был зол на меня — отдавал друзьям. Потом его посадили… надолго. Я уехала в другой город. Осела здесь у родителей, вышла замуж. У мужа все не получалось заработать, чтобы жить достойно. Занялись водочным самопалом. Начались наезды братвы. Голубая Молния подмял всех, а нам велено было завязать с алкоголем (слишком проблемный бизнес) и заняться контрафактной минералкой. Она и выгоднее любого алкоголя оказалась… После той расправы… Вы ведь были тогда там… Кто вы? Вы не бандит.
— Я друг.
— Так вот, мой авторитет напоил меня водкой с дороги, отымел сначала, по старой памяти, как хотел… Он позвонил Астраханову — есть здесь один такой.
— Был. Его убили вчера.
Стеклова потупилась.
— Астраханову велели вызнать, как можно прижать людей Оргункова. Он отказался помогать. Сказал, что давно завязал с прошлым. Отказался наотрез. Мы решили действовать наобум. Я вернулась сюда с помощниками. По городу шел слух о юбилее в драмтеатре. Сделали налет. Сявок постреляли, а главари ушли… как всегда. — Стеклова грустно улыбнулась.
— Одного из налетчиков захватили.
— Где он? — Стеклова напряглась, в глазах загорелся интерес.
— Голубая Молния лично задавил. Этот человек сказал, что налет организовал Астраханов.
— Это он так отомстил ему за отступничество… Не ваши, так эти убили бы.
Миша испытал сожаление — выходит, дядю Ваню убили за честность. Не захотел помочь старой братве и поплатился жизнью.
— Лена, я слушаю вас, но не верю.
— Чему не верите?
— Что ваш авторитет, у которого вы были давным-давно всего-навсего штатной сексуальной игрушкой, по первой же вашей жалобе ввязался в войну с очень сильной организацией Оргункова. В городе в свое время бушевали большие криминальные войны с большой кровью, и во всех Оргунков взял верх. Если он вычислит вашего авторитета, установит его причастность к гибели своих людей, вашего покровителя убьют, где бы он ни находился. Потому «правильные» оставили Оргункова в покое: никто не желает умирать из-за маленького криминального рынка, каким является наш городок… За мной следили?
— Да, по моей наводке.
— Что узнали?
— Ничего опасного для вас. Наблюдали за вашими перемещениями и контактами. Перед налетом на драмтеатр вас предупредили, чтобы вы не пострадали. Предупредили по моей просьбе.
— Понятно. Так зачем вы назначили эту встречу?
— Вы должны организовать свидание с Голубой Молнией.
— Кто с ним будет говорить?
— Эскимос.
— Эскимос?! — Миша знал этого авторитета. Эскимос был грозой большого региона, но для полиции оставался неуязвим. — Он в городе?
— Информация закрытая. Сообщите Голубой Молнии о желании Эскимоса переговорить с ним. Ответ — послезавтра, на этом же месте, в это же время. Все.
— О чем будет разговор?
— О деле. О прибыльном деле.
— Но Молния — отщепенец для «правильных». «Правильные» не могут иметь дела с такими…
— Встречу санкционировала сходка.
— Для чего тогда были налет и стрельба?
— Если бы удалось убрать Молнию и верхушку его организации, разговора уже не потребовалось бы — с мертвыми не делятся. Но не вышло. А воевать с ним не хотят. Все, мне пора.
— Скажите, Лена, кто убил Пашку Хрена и Хорька?
Стеклова улыбнулась.
Миша торопился:
— Вы или нет?.. А Еврея?
Она ушла, не дав никакого ответа. Но Миша и так знал, что не она повинна в смерти отморозков. Войну с бандой Оргункова вел кто-то другой. И две намеченные версии требовали тщательной проработки: убивал кто-то из отчаявшихся предпринимателей или чем-то недовольные члены самой банды.
Миша тряхнул головой, он слишком стал увлекаться построением теорем, которые требовали доказательств. Он не для того внедрен в банду, чтобы расследовать преступления против «молниеносных», он обязан взорвать банду изнутри, а поиск убийц — это дело Коростылева и прочих оперов и следаков.
«Шевроле» со Стекловой и «правильными» уехал. Миша пошел к своей машине. Когда сел за руль, сзади вдруг возник пассажир, в отсутствие Миши тихо влез внутрь и ждал его, лежа на заднем сиденье. Старый прием, а Миша на него попался. Но пассажир не приставил к его затылку ствол пистолета.
— О чем говорила с вами Стеклова? — спросил мужик.
— Ты кто?
— Привет от Севастьянова. Три, шесть, ноль. Миша расслабился. Это человек Севастьянова — иногда он посылал к нему своих людей, те называли пароль, и Миша отвечал на их вопросы. На каждый день недели у Севастьянова был свой код, сегодня — три, шесть, ноль.
— Я расскажу Саше все сам.
— У нас нет времени. Саша ждет вас в ГУМе, а мы ведем то «шевроле». В разговоре упоминался авторитет Эскимос?
Миша опешил. Ишь ты, он пересек линию ФСБ. Видно, Эскимос затеял крутое дело, если его пасли фээсбэшники.
— Просят встречи с Оргунковым.
— Эскимос в городе?
— Неизвестно.
— Когда ваша следующая встреча со Стекловой для передачи ответа Оргункова?
— Послезавтра. Здесь же, в это же время.
— Понятно. Не смею задерживать. Кстати, меня зовут Петр. Можно Петя. Фамилия Загин.
— Меня — Миша.
— Я знаю. А теперь выйди из машины, открой настежь заднюю дверцу, потом подними капот — я выскользну незаметно.
— За мной следят?
— Был один хвост.
— Кто?
— Ты же его видел — «семерка». Некий Бомбей. Который убил старика Астраханова. Его взяли десять минут назад, пока ты беседовал со Стекловой в сквере. Но береженого бог бережет. Итак, расстанемся.
Миша выполнил указание фээсбэшника, постоял в задумчивости, глядя в нутро заднего багажника, где лежали запасное колесо, набор гаечных ключей, пластмассовые канистры с водой и маслом. Когда закрыл крышку багажника, в салоне уже никого не было.
К ГУМу он подъехал в состоянии легкого оцепенения. Он совсем не угадывал ход событий. Это плохо. Раньше, как ему казалось, он хоть что-то понимал. Стеклова всплыла сама, открылась правда бойни в драмтеатре, пойман Бомбей, но пойман не бравым Коростылевым и родным УВД, а ФСБ… ФСБ в деле — это настораживающий сигнал. Еще более настораживающий — появление авторитета Эскимоса. Что это за прибыльное дело такое, если из-за него «правильные», не гнушаясь, идут на соглашение с петушней Оргункова?
Оставив «тойоту» на стоянке у ГУМа, Миша вошел в магазинную толчею, поднялся на третий этаж, цепким взглядом засек пьющего кофе Севастьянова за столиком. Хитрые Сашкины глаза подтвердили догадку Миши, что Саня знает гораздо больше, чем говорит, и многое в деле «молниеносных» держит под контролем. Потому и пистолет свой вручил без колебаний. Интересно, что выгадывают фээсбэшники?
— Держи. — Миша катнул по столу целлофановый тугой сверток с пистолетом.
Севастьянов улыбнулся:
— Не пригодился?
— Сашка, ты круги вокруг меня не крути, как акула. Что творится в городе?
— Кофе будешь? Чай?
— Буду. Но ты скажи — ты показал мне фотографии, на которых уроды Молнии мочили родителей Стекловой, но на руки не дал. Это же убийство, а ФСБ и не думало делиться информацией с УВД.
— Фотографии я тебе показал.
— А сами?
— Ты не суетись, успокойся. Энергии в тебе много. Глупой энергии, никчемной. Садись за столик, в ногах правды нет. Теперь-то тебе понятно, что мы пасем крупную рыбу, куда крупнее твоего Оргункова и его шантрапы.
— Шантрапы-ы, — передразнил Миша. — Такой крутой. Вы давно могли нейтрализовать Оргункова, имея вашу базу данных.
— Мы-то и позволили Оргункову подмять город под себя, чтобы однажды с ним пришлось считаться крутым «правильным» авторитетам.
— Все, стоп. Вы — молодцы, мы — подлецы. Ну, раз ты такой осведомленный, скажи мне, не таясь: кто мочит оргунковских боевиков?
Севастьянов замялся, застучал нервно пальцами по пластиковой поверхности стола.
— Такая информация отсутствует.
— Лжешь.
Севастьянов покачал головой.
— Нет.
От ГУМа Миша поехал с ощущением мрачной усталости. Предстояло объяснение с Оргунковым и дураком Рэдом. Рэд прищурит глаз: «Почему Стеклова вышла именно на тебя? Не крути, Миша! Чью игру ты ведешь?!» Или что-то подобное, но с матом и криком.
На вилле он не застал ни Молнии, ни Рэда.
— Где они? — спросил у Крота, адъютанта погибшего Еврея.
— Час назад привозили Ордынцева…
— Ого! — Миша удивился. Хорошо, что избежал зрелища разборок. А они, естественно, были.
Крот тут же подтвердил Мишину догадку:
— Разборки тут были! Ордынцев Рэда выхлестнул.
— Как это?! — Миша аж подскочил — час от часу не легче.
— Кулаком в пятак. Молния онемел. Ордынцев хвать у себя из внутреннего кармана пистолет — охранники прошляпили. «Лежать!» — кричит. Мы с Молнией на пол упали — Пятачина уже валялся. Здорово он его приложил! Ордынцев из дома выбежал, в свою тачку прыгнул — и ходу. Молния с Рэдом и два быка в погоню рванули, меня здесь оставили, вдруг менты привалят насчет стрельбы в драмтеатре, чтобы развел, а пятерых парней отправили кореянку ловить. Молния теперь убежден: это их рук дело, они наших мочили, Ордынцевы!
Миша сел в кресло. События закрутились стремительным вихрем. Ордынцев, значит, ополчился на Молнию, а до этого несколько лет терпел… Ну-ну.