— Колян, как там боевики?
— Молчат. Опытные волки.
— Ну, они как-то должны объяснить, почему они жили вместе со Стекловой, по городу с ней ездили…
— Приехали они поездом из Уголь-Кузнецка на заработки.
— На гастроли?
— Мол, подрядиться на стройку.
— Ясно. У нас тут строительный бум обозначился, пятьсот стоэтажек строится. Очень интересно. Ладно, что дальше?
— Встретили Стеклову уже здесь. Она помогла им снять квартиру и попросила немного поохранять ее.
— Квартиру?
— Стеклову! Ася, я серьезно рассказываю, а ты шутишь.
— Лабуду ты всякую говоришь.
— Говорю, что мне эти товарищи поведали чистосердечно.
— Плохо. Они должны были, как ты выражаешься, «объяснить» совсем другое. Итак, от какой опасности они должны были охранять Стеклову?
— Стеклова им не объяснила.
— Поразительная беспечность у этих приезжих. Не задумываясь, ввязались в историю с плохим концом. Глупо все это. Крути их дальше, Коля, так крути, чтобы правда из них сама собой полезла, без остановки: кто, откуда, чьи они люди, какие цели преследует их экспедиция в наши края? Понял?
Коростылев не отозвался на ее тираду. Ася опустила трубку на рычаги старого аппарата — еще с советских времен остался. Работяга. Раритет!
Ей было ясно, что, как бы Коростылев ни старался, приставленные к Стекловой архары никого не выдадут: ни Стеклову, ни своего хозяина, ни Оргункова…
Глава 6
Миша наполнялся силой и здоровьем. После визита Аси остаток дня он провел в одиночестве. Врач дважды осматривал его, ободряюще хлопал по плечу, потом медсестра вкалывала очередную дозу лекарств. Такими темпами его поставят на ноги очень скоро. Ася приходила, ни о чем не расспросила как следует. А он ведь мог рассказать о планировавшейся встрече Молнии и Эскимоса и о работе ФСБ… Странно все, скомкано.
Дверь приоткрылась. Вошел улыбающийся бодряк Митрошин. Миша нахмурился — вот кто его как следует «расспросит». Но тут следом за главным полицейским боссом в накинутом на плечи белом халате, с пакетом зеленого винограда и пушистых персиков, в палату вошел агент ФСБ Петр Загин — тот самый ловкий проныра, пробравшийся в его «тойоту».
— Привет героям! — бодро воскликнул Загин.
Народ прибывал: вошли еще двое — подтянутый лобастый мужик и эффектная, красивая девка в строгом костюме с короткой юбкой. Миша даже приподнялся, чтобы рассмотреть ее ноги. Ничего себе ножки — красивые и ухоженные. Как ныне принято выражаться, сексуальные. Интересно, эта девица зачем здесь? Может, журналистка? Молнию повязали, и теперь у главного героя секретной операции, то бишь у Миши, будут брать интервью. Газеты, телевиденье, слава…
Кряхтя, Миша опустился на подушку. Кто же она, эта красотка, подумал он.
— Мои коллеги, — указал на вошедших Загин.
— Майор Купчик, — представился мужик.
— Майор Андреева, — улыбнулась девица.
Миша сглотнул слюну. Что-то многовато майоров сосредоточилось на квадратный метр площади.
— Как ты? — участливо спросил Митрошин.
— Поправляюсь.
— Спрашивал у врачей, обещали завтра к ночи поставить тебя на ноги.
Миша удивленно приподнял брови: к ночи? Что бы это значило?
Митрошин объяснил:
— Такое дело. Стеклову мы взяли. Так сказать, оборвали для Эскимоса связь, какую он пытался наладить через тебя с Оргунковым. Ты у нас числишься подозреваемым в расправе над семьей Ордынцевых. Избиение — тому подтверждение. Вернешься к Голубой Молнии, Эскимос выйдет на тебя…
— Мне поверят? — грустно спросил Миша. Возвращаться на агентурную работу совсем не хотелось. Он бы еще с удовольствием повалялся в госпитале пару неделек, а там бы и без него управились! Мечты, мечты!
— Куда им деться? — звонко отозвалась девица.
— Зачем вам Эскимос? — спросил ее Миша.
— Нагадил много. Повязать его надо на передаче товара.
— Он сам будет передавать товар? Обычно это делают сявки.
— Этот товар он передаст лично. Продукция «Х».
— Эта продукция есть у Оргункова? — не поверил Миша.
— Будет. Они договорятся.
Митрошин опустил мягкую ладонь Мише на плечо:
— Итак, Миша, завтра ночью ты вернешься к Оргункову. Перейдешь на нелегальное положение.
— Как я отсюда выберусь?
Митрошин пожал плечами, хитро улыбнулся:
— Миша, ты вопросы задаешь?
Фээсбэшники засмеялись.
Глава 7
Миша, в больничной пижаме, стоял перед сидящими на белом кожаном диване Оргунковым и Сотовым. Он выглядел нелепо среди роскошного холла оргунковского дворца.
— И какого хрена ты приперся сюда? — спросил Молния, когда изумление его немного улеглось.
— Куда мне больше? — развел руками Миша.
— Козел, — выразил свое мнение Пятачина.
— Мне вешают участие в расправе над Ордынцевым и его женой! — возмутился Миша. Он решил, что самое лучшее — это разыгрывать обиду.
— А какого тебя в лес понесло? — спросил Молния. — Зачем? За грибами? Еще не сезон.
— Дуб, пля, — сказал Рэд.
— Аська мне сказала, мол, ваших парней, которые кореянку взяли, отслеживают, чтобы повязать. Хотел предупредить.
— Как ты мог нас предупредить? — не верил Молния.
— Приехал да сказал. Я бы тебе на сотовый позвонил, но ты его здесь оставил, на вилле.
— Гладко все у него, не подкопаешься, — гадливо улыбаясь, сказал Молния, обращаясь к Рэду. Посмотрел на Мишу. — Крот сказал, ты отсюда пулей вылетел, как узнал, что мы с Рэдом погнались за Ордынцевым. Как узнал, что мы в лесу?
— Связался с Асей. Через ГИБДД вас вычислили.
— Наводку на нас сделал.
— Навел бы, не меня бы отхреначили, а вас! — крикнул Миша. Сейчас он уже понял, что Молния и Рэд поверили ему и допрос ведут для порядка. — Аське мое дело поручили. Отлежался в госпитале и сбежал.
— Выпей. — Молния кивнул на столик с напитками.
Миша послушно налил себе в высокий стакан водки на березовых почках, выпил в несколько глотков, отер губы рукавом пижамы.
— Со мной Стеклова на связь выходила. Тебя, Молния, Эскимос разыскивает. — Миша сказал и тут же подумал, что зря — не тот момент, — только сбежал из-под следствия, и сразу про Эскимоса.
— Зачем? — Оргунков насторожился.
— Стеклова сказала, какое-то дело денежное. Сходка «правильных» одобрила его сотрудничество с тобой. Люди Эскимоса были в драмтеатре, пытались завалить вас, чтобы не делиться прибылями в новом деле. Теперь у них нет другого выхода, как пытаться договориться.
Молния жевал губами. Весть об Эскимосе взволновала его. Рэд тоже поглаживал свою бороду. Если Миша говорил правду, значит, власть Молнии над городом окончательно признали в криминальном мире даже «правильные».
Миша, не дожидаясь разрешения, уселся в кресло.
— Что мне теперь?
— Подожди, дай разобраться. Стеклова где?
— Взяли ее сегодня.
— Тьфу! — Молния сплюнул. — Миша, почему от тебя вечно толку нет? Ты всегда опаздываешь.
— Я при чем? Ее подозревают в убийстве Хорька. Как она в городе высветилась, ее и выцепили.
— Всех Ордынцевы мочили!
— Они сознались?
— Сознались. Жилы стали рвать — во всем сознались. Ордынцев мочил за свою жену. Галька убила Еврея лично. Пырнула ножом, стерва.
— Немыслимо. — Миша вздохнул, обеими ладонями протер лицо. Бедная Галина!
— То-то и оно. А ты ее своим телом закрывал от пуль в театре, — ухмыльнулся Рэд. — Еще бы лоханулись — и меня, и Молнию, и тебя завалили бы.
Молния посмотрел на Мишу, на Рэда.
— Отведи его, пусть пожрет и спать ложится. Завтра начнет по городу шастать. Слышь, Миша? Стеклову взяли, значит, кто-то другой на тебя выйдет. Возьмешь Горбунка и Пузыря. По-хорошему, тебе залечь на дно на время надо, тебя сейчас ой как искать будут! Но делать нечего. Если менты тебя вычислят — Горбунок и Пузырь прикроют. Наладишь мне связь с Эскимосом. Понял?
Спал Миша беспокойно — несмотря на заверения медиков, все тело болело — опера били профессионально. Что ж так Коростылев взъелся на него? Вроде друганами были. Только ли из-за «алчности» Мишиной? Одно время Миша приударял за сеструхой Кольки, потом как-то охладел. Коростылев на шашни сквозь пальцы тогда посмотрел. А сейчас ненавидит.
Перебирая в памяти давние события, только сейчас Миша понял, что после его размолвки с сестрой Коростылева Любой они с Коляном как-то самозабвенно в работу ударились — Миша свое делал, Колька — свое, на встречи и душевные беседы времени уже не оставалось. Столкнутся в управлении нос к носу: «Привет, старик!» — «Привет!» — и в разные стороны бегом. А потом Миша «заворовался, обнаглел, был уволен из органов» — началось дело Голубой Молнии. Коростылев тут-то и вызверился на него.
Миша вздохнул, повернулся на бок. Спать надо. Конечно, обидно Кольке — друган, получалось, оказался бычарой. Сеструху оттрахал и бросил, а потом общее дело предал, перебрался под опеку бандитов. Интересно, как бы сам Миша себя повел, узнай он о Коростылеве такое? Тоже бы отметелил, не щадя козляру!
Глава 8
— Ася! Ася! — Коростылев, сжав кулаки, в бессилье прыгал перед испуганной Асей, сидевшей за столом в своем кабинете. — Как он сбежал? Что за хрень? Как он сбежал, я не понимаю?! Зачем его, бычару, в госпиталь определили? Ты! Это ты все о нем пеклась, словно о сыночке родном! Дышишь неровно?!
— Заткнись! — рявкнула Ася.
Коростылев сразу сник.
— Не надо было бить его так! Изувечили всего! Вот и определили в госпиталь!
— Почему охраны не было?
— На вахте дежурный сидел.
Коростылев устало махнул рукой, отвернулся.
— Устал я от бесконечного разгильдяйства и тупости безграничной.
— Странно. Ты больше всех переживаешь. Сбежал — поймаем.
— Я?!! — Коростылев опять злился, нагнулся к самому столу, за которым сидела Ася, грохнул могучим кулаком. — Почему он сбежал? Почему? Он ведь у тебя везде чистый и невиноватый… Брелок его нашли на месте смерти боевиков Молнии — ничего страшного. Повязали на месте расправы над семьей Ордынцевых — в госпиталь его, да без охраны. Откуда у него тачка за тридцать тысяч зеленых? Его уволили из органов за красивые глазки?