— За что ты его так возненавидел?! — поразилась Ася.
— Предатель он.
— Он Родины не предавал. А что на руку не чист — он не один такой. Осуждать надо, но не так же, чтобы загнобить насмерть!
Зазвонил телефон.
— Антонова?
— Да.
— К начальству. Митрошин требует.
— Иду.
Ася встала, поправила юбку.
— Коростылев, шагай работать. То, что ты слюной брызгаешь в моем кабинете, ничего не исправит.
— Аська…
— Не Аська, мы с тобой офицеры полиции, будь добр…
— Офицер Антонова… Попадется мне этот гад на улице — пристрелю.
— Посажу.
— За что? — усмехнулся Коростылев с веселым изумлением.
— За убийство человека!
Ася вытолкала Коростылева в коридор, вышла сама и заперла кабинет.
Она прошла по узкому длинному коридору, поднялась по широкой бетонной лестнице на следующий этаж, где были приемная и огромный кабинет Митрошина. Мысли вихрились в Асиной голове. Надо было давно посвятить правильного, прямолинейного Коростылева в тайное задание Миши, а то из-за него возникали бесконечная головная боль и лишние хлопоты.
Митрошин, заложив руки за спину, прохаживался по своему огромному, пустому и холодному кабинету.
— Вызывали, товарищ майор? — спросила Ася.
— Проходи, Антонова. Присаживайся.
Ася присела на стул в длинном ряду у стены.
— Что говорят гастролеры?
— То же самое — приехали на заработки.
— К нам? Из Уголь-Кузнецка?
— К нам. У нас стройка очень хорошая.
— Да-а-а?..
— Да.
— Запрос в Уголь-Кузнецк делали?
— Делали. Все наши гастролеры являются членами преступной группировки знаменитого авторитета Эскимоса, но официально числились грузчиками на городском рынке. Перед вояжем к нам все уволились.
— Что об Эскимосе?
— Он как бы есть, и его вроде бы нет.
— Как это? — удивился Митрошин.
Ася пояснила:
— Никакой информации, где он, и вообще…
— Плохо… Миша-то сбежал…
Ася ждала дальнейших слов Митрошина. Босс вздохнул, поднялся из-за своего роскошного стола, подошел к окну, закинул руки за спину, взял их в замок, стал играть большими пальцами.
— Будет от Миши информация — сразу мне! — Понятно. Василий Егорыч, от Коростылева спасу нет. Он ненавидит Мишу! Убить грозится! А друзьями были…
— У Соболева, насколько я помню, был роман с сестрой Коростылева. Что-то у них там не сложилось.
— Из-за этого, что ли?
— Не думаю. — Митрошин обернулся к Асе. — Коля считает Мишку предателем, поэтому злится. Тут, Ася, ничего не поделаешь, завершим операцию, тогда все встанет на свои места.
Ася вернулась в свой кабинет в раздумье. Что там было у Мишки с сестрой Коростылева? Надо как-то урезонить Колюню.
Ася решила, что, пока есть время, нужно поговорить с сестрой Коростылева — Любой. Может, она сможет повлиять на брата и потушить его агрессию.
Ася знала, что Коростылев жил вместе с сестрой в частном доме, на окраине города. Но где конкретно? Адреса она не знала, так как близко они не общались, друг к другу в гости не ходили. Прав был Мишка, называя ее бесчувственной. У нее были ведь теплые отношения с Колей, можно сказать, служебно-дружеские. Очень служебные и очень дружеские. Коростылев ее панибратски, в сердцах, называл Аськой. Она это не пресекала. Это многое значило — они являлись очень близкими морально люди. Морально!
Ася спустилась на первый этаж, в адресное бюро.
— Девки, привет!
Толстые адресницы, целыми днями обжиравшиеся шоколадными конфетами и тортами от «благодарных посетителей», улыбаясь, закивали головой.
— Антонова, каким ветром?
— По службе.
— Без службы не зайдешь. Зазналась!
— К вам зайдешь, и начнется: бу-бу-бу, час и два.
— Ладно, не гунди. Что хотела?
— Адресок узнать мне надо. Наш опер, Коля Коростылев. Хочу побеседовать с его сестрой.
— Сейчас.
Одна из сотрудниц поднялась из-за стола, указала Асе на стул для посетителей, потом быстро-быстро застучала ухоженными пальцами по клавиатуре своего компьютера.
— О-о-о. — В этом протяжном «о-о-о» Ася услышала, что ничего путного она не узнает. Так оно и вышло. Сотрудница, завершив свое оканье, заявила: — Поздно, родная, ты спохватилась!
— Почему?
— Любовь Семеновна Коростылева уже два месяца как выбыла из нашего родного города.
Ася удивилась (вот номер! Коростылев об этом не говорил!), спросила:
— И куда выбыла Любовь Семеновна Коростылева?
— В город Пензу.
— Конкретного адреса убытия нет?
В адресном бюро ее вопрос вызвал радостное веселье:
— Антонова, ты очень многого хочешь!
— Действительно, хочется очень многого, — согласилась Ася.
Из адресного бюро она поднялась в информационный центр и попросила добыть новый адрес Коростылевой Любови Семеновны в городе Пенза. По компьютерному запросу адрес временной регистрации был получен за пять минут. Отсюда же она сделала запрос в городское УВД Пензы, чтобы прислали имеющуюся информацию о Коростылевых, — ей показалось, что иметь такую информацию будет не лишним, иначе как понять, почему Коростылев сплавил свою сестрицу в Пензу к родне? Не спросишь же… Спросить, конечно, можно, только будет ли правдивый ответ?
Выйдя в коридор, Ася почесала нос. Что она вытворяет? Зачем ей информация о сестре Кольки Коростылева? А-а, плевать… Она взглянула на свои золотые наручные часики — время допросить «телохранителей» Стекловой, может, ей они расскажут больше, чем операм!
Глава 9
На улицы города Мишу выпустили в дурацком одеянии — один из амбалов одолжил ему аляпистую латиноамериканскую пляжную рубаху и легкие льняные штаны. Свои наглые глаза Миша спрятал под солнцезащитными очками с черными стеклами — за полторы тысячи рубликов очочки (самое дорогое в его одеянии).
Горбунок и Пузырь тоже оделись по-человечески, без излишних прибамбасов, но их тупые физиономии выдавали бандитов.
— Вы бы ходили поодаль, — попросил Миша.
— А чё?
— Люди Эскимоса настороже. Могут не пойти на контакт, если поймут, что я с сопровождением.
— Мы не сопровождение, мы — прикрытие, — пояснил Пузырь, здоровенный перекачанный парень, раньше игравший в американский футбол, а после — в регби. Из обоих клубов его выперли, так как Пузырь не признавал дисциплины и вообще вел себя как пуп земли. Голубая Молния умело «обломал» наглеца, и Пузырь стал покорным, исполнительным боевиком.
— Прикрывайте издали. Если мне менты начнут руки крутить, тогда налетите, отобьете.
— У ментов? — поразился сложности задания Пузырь.
— У ментов, — подтвердил Миша.
Посмотрев на соратника Горбунка, Пузырь согласился:
— О’кей, босс!
Миша с сопровождением стали бродить по центру, толкались в магазинах, на рынках, сходили на пляж.
— Пожрать бы, — заметил Горбунок, высокий и худой, немного сутулый (отсюда прозвище). — Зайдем?
Они стояли перед рестораном «Абрек».
— Кавказская кухня? — хмыкнул Миша. — Ладно, съедим по шашлычку.
Ресторанчик оказался маленьким, даже чересчур. Внутри было шумно — из динамиков музыкального центра неслась бурная кавказская мелодия, белобрысые молоденькие официанты в красных атласных рубахах сновали между столиков, за которыми сидели и пили дяди и тети.
Горбунок и Пузырь облюбовали стол у дверей.
— Ты там посиди, у стены, — указал Мише на еще один свободный столик Пузырь.
Миша хмыкнул, сел, ему подали папку с меню. Он заказал один шашлык из баранины, брынзу, посыпанную рубленым тархуном, и бокал сухого красного вина. Амбалы заказали обильно и много. Миша ухмыльнулся — долго собрались сидеть.
Неожиданно из низкой дверцы подсобки вышла эффектная, высокая девица — длинные ноги в чулочках, платье короткое. Явная шлюха. Она прямиком двинулась к столику Миши и нагло уселась на свободный стул, закинув ногу на ногу.
«Однако. — Миша специально показал свое любопытство, приподнявшись и обозрев ее ноги. — Неужели я такой привлекательный? А что, очочки тянут на дорогую фирму. Видимо, ее официантик подослал, чтобы я побольше денег оставил в этой харчевне».
— Привет, — сказал он. — Как зовут?
— Света.
— Хочешь вина?
— Слушай меня внимательно. С тобой уже выходили на связь…
Миша обомлел — новая связная Эскимоса.
— Ты от него? — хрипло спросил он.
— От него. Два придурка с тобой?
Миша поглядел на своих охранников, с веселым вниманием пожиравших их глазами.
— От ментов берегут… Итак? Мне надо быть уверенным, что ты та, за кого себя выдаешь.
— Зайди в подсобку.
— Туда? — Миша вопросительно кивнул на дверь.
— Боишься? — Света презрительно улыбнулась.
— Боюсь. Зайду, а мне шею — хрясть!.. Денег со мной великих нет, а если что, мои парни разбарабанят эту забегаловку в хлам.
— Это понятно.
Миша пригладил волосы. Хорошая баба, красивая, взгляд только хищный. Жалко, что шалава бандитская.
— Ты винца попей, пока я…
— Попью. Иди.
Миша встал. Амбалы, безмятежно жующие, напряглись. Миша кивнул им на девицу, мол, имейте в виду, если что, а сам решительно двинулся к двери в подсобку. Сначала он оказался в комнате, потом прошел через кухню. Сразу за ванной, где трудились посудомойки, была еще одна комната, в дверях которой стоял явный мазурик. Он жевал спичку, увидев Мишу, выплюнул ее, кивнул, чтобы тот заходил. Ощущая нервное напряжение, Миша с каменным лицом вошел в комнату.
Он увидел Эскимоса — узнал по фотографии.
— Проходи. Садись.
Миша покорно сел на табуретку. Эскимос сидел на диване у стены, поглаживая холеной, ухоженной рукой рыжую кошку, пальцы другой руки нервно барабанили по колену. Тоже волновался.
— Ты передал Молнии, что я велел?
— Передал.
— Что говорит?
— Ждет, что еще скажете.
— Хорошо. Слушай внимательно. Завтра жду его здесь, в три дня. Без эксцессов. Я приму меры предосторожности.
— Как можно вам верить после драмтеатра? Эскимос фыркнул: