. Что ты про Каштана начала? Что с ним?
Петровна. Каштанов? А он лежит целыми днями. С виду здоров — а вставать не хочет. Ничего не болит, говорит, кроме души.
Велехов. Депрессия, что ли?
Петровна. С такой болезнью в нашей деревне никто не знаком. Мог от кузинских подхватить, но в Кузино он давно не ходит.
Велехов. Лидок! Депрессия — не триппер.
Петровна. Правда? А я думала, депрессия — типа триппера: тоже ведь в триппере веселья мало. Был же у вас с Каштановым по молодости один на двоих. Очень вы скучали в это время. И кто вам его презентовал могу напомнить в городе Набережные Челны. А как я этот город прозвала за это? Не помнишь?
Велехов. Нет.
Петровна. Неубереженные Члены.
Велехов. Лида, конечно, интересно с тобой поговорить… Гости ко мне едут. Наземным путем. Мне тоже надо душ принять, переодеться. Давай в другой раз…
Петровна. Будет ли он у меня другой-то раз, Боренька? Нынче такое время: все имеем в одноразовой упаковке. Использовал — и все! Дальше ты уже не человек — мусор. Теперь про Каштанова. Что я должна тебе сказать. Гложет его обида!
Велехов. И кто же его обидел?
Петровна. Ты!
Велехов. Лидок, ты сколько сегодня приняла?
Петровна. Боренька! Это у меня глаза блестят от полетов на свежем воздухе.
Велехов. Вам деньжата нужны? — так просто и скажи. Сколько тебе?
Петровна. Мне деньжата нужны. Знаешь, как с меня ребята дерут за каждый полет? Хоть и со скидкой, а цена кусается!
Поднялась. Долго копается в одежде.
Значит, прежде всего, кэптан: сто долларов, что у тебя Каштанов взял, я тебе возвращаю…
Велехов. Какие сто долларов?
Петровна. Ты дал ему сто долларов. Этот его долг я тебе отдаю. Сейчас…
Достала деньги.
Вот, пожалуйста. Возьми прежде всяких разговоров. Извини, что мятые и все почти по доллару… и вот одна десятка… пятерка…
Стала считать деньги.
Велехов. Про что ты, Лида?
Петровна. Возьми.
Велехов. Откуда эти сто долларов взялись? Что ты мне их суешь?
Петровна. Возьми, возьми. Не надо нам чужого. Это каштановский долг — долги положено возвращать… Сейчас… Я пересчитаю. А потом поговорим про наши с тобой дела.
Велехов. Интересно, какие у нас с тобой дела?
Петровна. Разъясняю: каштановские сто долларов я возвращаю…
Велехов. Да убери ты эти деньги! Давай короче!
Петровна. Я тороплюсь все сказать за пять минут, от этого волнуюсь. Губы пересохли…
Велехов. А чего ты волнуешься? С Каштанова я деньги не требую, не надо ничего возвращать. Оставьте себе. И забудем про это! Только я ему не сто долларов дал. Я уже не помню, сколько там он просил… Не важно. Никто их с тебя не требует.
Петровна. Подожди! Подожди! Ты ему дал сто долларов!
Велехов. Да нет, побольше! Но ты уясни себе: я их назад не прошу. Вы мне не должны ничего! Что с Каштановым?
Петровна. Обидел ты его!
Велехов. Что ты несешь! Я видел его три минуты.
Петровна. Ты сто долларов ему сунул, как будто он швейцар и тебе дверь открыл!
Велехов. Где это ты таких дорогих швейцаров видела?!
Петровна. А чего, если ты швейцару стольник дашь, он, думаешь, не возьмет?
Велехов поднялся.
Велехов. Лидок! Пошел я. Счастливо тебе. Ты теперь долго жить будешь!
Петровна. Я буду долго жить! А Каштанову капут! Друг твой уже, считай, что в могиле.
Велехов. Что надо? Давай, Лидка говори! Деньги? Врача? Что у него за болезнь?
Петровна. Началось все от зависти…
Велехов. От зависти не умирают.
Петровна. Да что ты! Все болезни от нее! Думаешь, легко людям это перенести?.. Легко им жить, когда самые близкие друзья у них оборзели от денег?! Каштанов сидел передо мной, пьяный, в соплях и в слезах, и ныл, как ты на лайнере своем проплыл мимо него. Вот и ему захотелось катер. Да не катер — а хоть лодку с мотором. И он пошел к тебе, к другу. Он думал: ты его поймешь! Ты его не понял! И я его не понимала. Никак ему к этой жизни не приладиться. Ну не может он торговлей заниматься! Нет у него этой жилки! Я давала ему сметану выносить к дороге. Чем кончилось? Остановился перед ним шестисоточник — он ему все и отдал, и денег не попросил.
Велехов(смеется). «Шестисоточный» остановился и за сметану не заплатил?
Петровна. Голодный был старик. Живет один круглый год на шести сотках.
Велехов. А-а, понятно.
Петровна. Квартиру у этого старика бандиты забрали, еле жив остался. Я старика знаю: он преподавал сольфеджио в консерватории. Я бы ему тоже поверила. Каштанов — он добрый, он все отдает. Ну не предприниматель он! Мне на чужое богатство — забить и забыть, потому что я, хоть и малую выручку подсчитываю, но свою, а Каштанов не смог смотреть на тебя. Он тебе позавидовал. С тебя все началось. Я все свои деньги через тебя потеряла, и как мне их вернуть теперь — не знаю. Помоги!
Велехов. Что, что?
Петровна. Зависть — самая страшная человеческая болезнь. Мы можем сказать, что Каштанов уже умер: дух из него ушел!
Велехов. Вы, ребята, сначала разберитесь между собой, кто там у вас умер! Если вам деньги нужны — я и так дам! Это у вас, что, семейный бизнес такой: из меня слезу вышибать?!
Петровна. Вот уж мне твоей слезы не нужно! А умру — обо мне есть кому печалиться. Обо мне Роза вспомнит и Моника! И достаточно мне! А внученьку свою я в люди выведу! Пока не выучу внучку — буду жить! Буду жить!
Велехов. Нет, милая! Ты — покойница! Каштанов мне сказал: ты умерла!
Петровна. Кто?! Я умерла?! Я не умерла!.. И не умру!
Велехов. Каштанов просил у меня деньги на твои похороны! И не сто долларов — побольше! Я дал! Теперь ты с неба сошла, говоришь, умирает Каштанов. Вы друг друга за мой счет похоронить решили?! Не пойму!..
Петровна. Про что ты Боря? Это ты у нас покойник! Мне сказали, тебя недавно похоронили!
Велехов. Да нет, ребята! Меня пока рановато!
Петровна. Такую горючую я слезу пролила! Мне про тебя сказали, что прокуроры тебя убили!
Велехов. Что, что?
Петровна. Нашли тебя с дыркой в голове в кабинете! Потом было следствие, и постановили — что ты сам застрелился. Это мне сказал московский адвокат.
Велехов. Какой адвокат?
Петровна. А может ты его и знаешь: фамилия его Горкий…
Велехов. Знаю. Звали его Максим.
Петровна. Фамилия — Горкий! Без мягкого знака! Не Горький, не Алеша Пешков, который с бурлаками кашу варил — а Горкий. Писатель, он, помнишь, был с длинными усами, а этот без усов. Но все законы знает. Я ему не верила поначалу, тоже путала с писателем… Так вот он мне сказал: умер ты и наследство твое рвут на части шакалы-прокуроры… А мы с Каштановым учредители. Ты главный учредитель, и мы тоже учредители, и теперь имеем право что-то получить. Но мне твоих денег не надо. Я хочу свои кровные вернуть
Велехов. Слушай! Покойница! Тебе врач не нужен?!
Петровна. Да не я, а ты покойник! В документах написано, что ты покойник! А почему я документам верить не должна? — там печати стоят! Я поверила. А то, что я покойница, нигде не написано! И защитник мне сказал, что ты нам остался должен вообще миллионы… Он у меня все деньги, что у меня были, взял за консультацию…
Велехов. Стоп! Говори по порядку! Что за документы?
Петровна. Есть у меня, Боренька, бумаги — в них все подробно описано. Документы эти всегда при мне. Я их даже в полеты беру. Вот тут у меня под сердцем пояс чести. Раньше в нем были деньги, а теперь только эти документы. Сейчас… Вот они… (Достает, перелистывает бумаги.) Что в этих документах изложено… Ты мне скажи: верить мне этому или нет?.. Получается… что в итоге оказалось… что двум остальным учредителям фирмы «НАЛ» ты задолжал сумму…
Велехов. Какой, какой фирмы?
Петровна. Нашей с тобой совместной фирмы «НАЛ».
Молчание.
«НАЛ» — это ее короткое название, длинное — вот тут в документах написано: «Новая аналитическая логика».
Велехов. Лида, видимо, женщинам летать нехорошо.
Петровна. А я не в ступе — я на скамеечке сижу, на скамеечке.
Велехов. У тебя как с мозгами?
Петровна. Мозги не выдуло, не беспокойся. У меня мозги от полетов только крепче стали. Я не хочу твоих денег. Мне бы свои вернуть! Ты, к тому же, еще и живой оказался. Слава Богу, конечно. Живи! Но как мне быть? Я понять должна: учредитель я или нет… умер ты или нет!
Велехов. Стоп! Бредятина какая-то!
Петровна. Кругом, кругом бредятина. Перемешано, запутано! Никто ни за что не отвечает! Видишь, меня, оказывается, собственный муж уже похоронил, а я живу и песни пою!
Велехов. Дай-ка посмотреть документы…
Петровна передает бумаги, Велехов перелистывает их.
Велехов. Кто, говоришь, адвокат?
Петровна. Горкий. Он молодой, но теперь старых защитников-то и нету почти. Я за эти бумажечки немало ему уплатила. Сумма для тебя, конечно, никакая — ерунда, а моя Моника — ветеран уже…
Велехов. Какая Моника?
Петровна. Корова.
Велехов еще какое-то время изучает бумаги.
Велехов. Подожди с коровой. Где он обитает этот, который не бурлак?
Петровна. Не знаю. Каштанов его нашел. Так Каштанов все запутал, гад! Не знаю: как ему теперь верить, как с ним жить!
Велехов. Вы все в той же деревне?
Петровна. В Париж пока не переехали. Для меня большая проблема: не решила, где в Париже буду Монику и Розу пасти.