— Для начала надо снять номер в гостинице, — сказал Налле Лапсон.
Они с Тяпкой переходили Вокзальную улицу. В левой лапе Налле Лапсон держал саквояж, а в правой — корзинку с Тяпкой, но корзинка шла сама, так что нести ее было легко. А вот саквояж был тяжелый, и Налле Лапсону то и дело приходилось останавливаться и отирать пот со лба.
— Похоже на гостиницу, — сказал Тяпка. — Можешь прочитать, что там написано?
Налле Лапсон сощурился.
— «К-о», — прочитал он по складам. — А дальше «п». Нет, «л». «И-з-е-й». Там написано не то «Колесо», не то «Колодец». Я не в состоянии ничего прочесть в такую жарищу.
— Видимо, это название гостиницы, — сказал Тяпка. — Пошли туда! Только, чур, договариваться буду я.
Они вошли в большой вестибюль. Внутри в маленькой кабинке сидела дама.
— Здрасте, — сказал Тяпка. — Мы бы хотели тут поселиться, я и мой медведь.
— О чем это он лает? — спросила дама в кабинке.
— Извини, — сказал Налле Лапсон, — но мне, видимо, договориться будет проще. — И обратился к даме: — Мы бы хотели снять, так сказать, номер на пару ночей. Вот наши визитки. — Налле Лапсон протянул ей две карточки.
На одной стояло:
Н. ЛАПСОН
Прием с 6 до 7 утра и вечера
А на другой —
Т. ШТЕМПЕЛИУС
С Рождеством!
— Это чтобы администрация гостиницы убедилась, что мы приличная публика, — сказал он. — Хотелось бы также знать, почем стоит номер с умывальником и баночкой меда?
Дама в кабинке рассмеялась:
— Боюсь, вы пришли немного не по адресу. Тут ведь у нас не гостиница. Это кинотеатр. Называется «Колизей». Может, продать вам пару билетиков?
— Спасибо, пожалуй, не стоит, — ответил Налле Лапсон. — По крайней мере, не сейчас.
Он ужасно смутился.
— Видите ли, мы не местные, — объяснил он даме. — Поэтому слегка ошиблись. Надеемся, фрекен не держит на нас зла.
— Нет, что вы! — ответила дама из своей кабинки. — С чего бы мне держать на вас зло? А если вы не знаете, где остановиться, я бы посоветовала вам обратиться к сестрам Юхансон. Они сдают комнаты путешественникам и живут на этой же улице, в доме четырнадцать. Совсем не далеко отсюда.
— Мы с моим товарищем хотели бы выразить вам нашу бесконечную благодарность за вашу огромную любезность, — сказал Налле Лапсон. — В таком случае не могли бы мы получить назад наши визитки? Приходится, понимаете ли, экономить.
Дама в кабинке снова рассмеялась и протянула ему обе карточки.
— И еще один момент, — сказал Налле Лапсон.
— Да? — откликнулась дама в кабинке.
— Фрекен сказала — номер четырнадцать? Что сестры Юхансон живут там?
— Все так, — подтвердила дама.
— Тогда у меня еще маленький вопросик, — сказал Налле Лапсон. — Совершенно вылетело из головы это самое четырнадцать. Что там идет после двойки — тройка или семерка?
Глава восьмая. Глянь-ка, София, это медведь!
Дама из кинотеатра оказалась исключительно любезна. Она нарисовала единицу и четверку на листке бумаги и протянула его Налле Лапсону.
— Это четырнадцать. Те же самые цифры будут на воротах у сестер Юхансон.
— Позвольте вас от души поблагодарить, — сказал Налле Лапсон и поклонился. — Видите ли, я больше по части букв. Цифры меня как-то никогда особенно не интересовали. И без них хлопот невпроворот!
— Пошли, что ли, — сказал Тяпка и потянул за собой Налле Лапсона. — Хватит чепуху молоть!
Найти «Комнаты для проезжающих» сестер Юхансон не составило труда.
Сестер Юхансон было две, и звали их Виктория и София. Обе были кругленькие, обе веселые. Но самое забавное — они разговаривали стихами. Стоило Виктории что-нибудь сказать, как София отвечала ей в рифму.
Едва Налле Лапсон и Тяпка вошли в прихожую, как Виктория Юхансон произнесла:
— Глянь-ка, София, это медведь!
София глянула и продолжила:
— А песик в корзинке идет — очуметь!
— Совершенно верно, — сказал Налле Лапсон. — Позвольте спросить, не с сестрами ли Юхансон имею честь беседовать?
Виктория кивнула и сказала:
— Да, я — Виктория. А это София.
И София снова ответила в рифму:
— А вы тут, как я понимаю, впервые.
— И это тоже верно, — сказал Налле Лапсон. — Дело обстоит таким образом, что мы бы хотели тут у вас комнатку снять.
— В которой мед и косточки, водичка и кровать, — сказал Тяпка. Ему тоже понравилось говорить в рифму.
Комнатка оказалась очень уютной. Меда и косточек там, разумеется, не было, зато имелись целых две кровати и вода в умывальном кувшине. И букет цветов.
— Ну правда же здорово? — сказал Налле Лапсон.
— Что именно? — не понял Тяпка.
— Путешествовать! — сказал Налле Лапсон. — Это же здорово! Новые места! Приключения!
— Ну, с приключениями пока как-то не то чтобы очень, — заметил Тяпка.
— Мы же только начали путешествие, — сказал Налле Лапсон. — Уверен, мы еще попадем во множество приключений!
— Приключение, в которое мне бы хотелось сейчас попасть, называется есторан. Очень есть охота!
— Вообще-то он называется «ресторан», — сказал Налле Лапсон, — а в остальном ты дело говоришь.
После недолгих поисков друзья отыскали ресторан. Он был большой и очень шикарный.
— Теперь главное — не робеть, — шепнул Налле Лапсон Тяпке и протянул визитку строгому официанту в черном фраке.
Им предложили столик в углу.
— О, неплохой столик, — похвалил Налле Лапсон. — Так что я бы попросил меда.
— Мы подаем мед только к нашим блюдам, — надменно заявил официант.
— Странно, — заметил Налле Лапсон. — Ну ничего, мой товарищ как раз хотел бы заказать ваше блюдо. Мясную косточку.
— Косточки мы не готовим, — отрезал официант.
— Тогда приготовьте отбивную на косточке, — сказал Налле Лапсон.
— Господин желает съесть отбивную? — спросил официант.
— Нет, я же говорю, что это для моего товарища, — ответил Налле Лапсон.
— Так не пойдет, — сказал официант. — В таком случае господа не должны сидеть за одним столиком. Либо господа должны будут заказать каждый по отбивной.
— Все это крайне удивительно, — сказал Налле Лапсон. — Ну, принесите две отбивные, если без этого нельзя. И большую банку меда.
Официант взглянул на часы.
— Еще нет трех, — сказал он. — До трех мы подаем только маленькие баночки.
— Вы что тут все — сумасшедшие? — спросил Налле Лапсон.
Официант пожал плечами.
— Пошли отсюда, Тяпка, — сказал Налле Лапсон. — Поищем себе еду в другом месте.
— Кажется, приключения начались, — заметил Тяпка.
Глава девятая. Мне бы меду
— Вот так-то оно, в широком мире, — мрачно произнес Тяпка. — Нет бы остаться где-нибудь под Лильбаккой! Небось грызли бы теперь косточку у кого-нибудь на ферме!
— Небольшие неприятности бывают полезны, — заметил Налле Лапсон.
— Но косточки, по-моему, полезнее, — ответил Тяпка.
— Для тебя у сестер Юхансон наверняка найдется косточка. А лично я зайду вон в тот магазин и куплю хорошую банку меда.
Это был большой и красивый бакалейный магазин.
— Добрый день, — поздоровался Налле Лапсон. — Мне бы меду. Банку. Большую.
Продавец за прилавком сочувственно посмотрел на Налле Лапсона.
— Меду? — сказал он. — Думаете, его можно просто взять и купить? Нет, за ним надо отправляться на государственные медовые склады. Причем на моторном транспортном средстве, и брать не меньше пяти банок.
— Это очень странно, — сказал Налле Лапсон. — У нас в Лильбакке мед продается где угодно.
— Вполне возможно, — сказал продавец. — Но мы с вами в Вестерчёпинге.
— Вот видишь, — сказал Тяпка. — Зря мы сюда приехали.
Налле Лапсон сглотнул.
— До свидания, — сказал он продавцу.
— Ну как, — не мог понять Налле Лапсон, — люди ухитряются выдумать столько всяких глупостей?
— Уму непостижимо, — согласился Тяпка. — Миром должны править собаки. Ты ведь знаешь, лучшее, что есть у человека, — это его собака?
К сестрам Юхансон оба они вернулись расстроенные.
Тут Виктория сказала:
— Вижу, вы оба повесили нос!
А София закончила:
— Денежки кончились? Что-то стряслось?
— Нет, деньги у нас как раз есть, — возразил Налле Лапсон. — И мы их с удовольствием заплатим, если получим меда.
— И косточек, — добавил Тяпка.
— И косточек, — согласился Налле Лапсон.
Тогда Виктория пообещала:
— Сейчас похлопочем о вашем обеде!
А София добавила:
— Накормим собаку! Накормим медведя!
И правда, за этим дело не стало. Сестры Юхансон принесли и меду, и косточек. Налле Лапсон с Тяпкой накинулись на еду так, словно отродясь ее не видели.
А после обеда улеглись спать в своей уютной комнатке, каждый в своей уютной постельке.
— Должен тебе сказать, я очень ценю возможность прилечь на кровать, — заметил Тяпка.
Когда они проснулись, уже смеркалось.
— Глупо это все-таки, — сказал Налле Лапсон. — Лежать и дрыхнуть вместо того, чтобы искать приключения. Вставай, Тяпка, пошли!
Тяпка зевнул.
— А по-моему, нам и тут прекрасно, — сказал он.
— Мы отправились путешествовать не для того, чтобы валяться в постели, — заявил Налле Лапсон. — Давай-ка вставай! Мы отправимся в город! Развлекаться!
Тяпка потянулся. Потом еще раз зевнул, да так, что челюсти хрустнули.
— Поспим вечером, когда вернемся, — сказал ему Налле Лапсон. — Мы же в широком мире. Пошли, Лентяпка!
— Кто Лентяпкой обзывается, сам Лентяпсон называется, — огрызнулся Тяпка.
Они уже вышли на улицу. Народу там было полным-полно, и чуть ли не все шли в одну и ту же сторону.
— Пошли с ними, — сказал Налле Лапсон. — Поглядим, куда придем.
— Опять у тебя идеи, — вздохнул Тяпка.
Глава десятая. Почему музыка такая противная?
Оказалось, люди направляются в большой парк прямо за городской чертой.
Каждый входил в ворота и платил монетку. Над воротами ярко горели буквы.