Кстати: после разговоров с Петром I я понял, что смогу оставить его веку в подарок как минимум велосипед, реостат, чай в пакетиках и сноуборд.
А вы?
Вред сивой кобылы
На Первом канале записан спецпроект – «Премьера со зрителями». Речь о фильме Александра Невзорова «Lectio Equaria Palaestra» – «Манежное лошадиное чтение». Про то, что лошади могут читать и абстрактно мыслить. Невзоров их научил
Александр Невзоров демонстрирует на экране, как его жеребец по кличке Као прекрасно умеет писать по-латыни. Вот Невзоров выводит на тазике «katillus», то есть «сосуд», и показывает жеребцу. Вот указывает на тазик на картинке. Вот жеребец хватает ртом карточки с буквами и складывает слово «katillus», справляясь даже с удвоенным «эл».
Дальше – больше. Као способен и к абстрактному мышлению. Картинку, происходящее на которой я бы не рискнул определить точно, он легко обозначает латинским «rixa», то есть «драка». Он может даже составить фразу «cranion wulgo», то есть «череп открыт»!
Правда, иной может заметить, что Као все время принюхивается к табличкам, вместо того чтобы их читать («Лошадки известно что любят: морковку, арбузную корку, яблоко, сахарок», – замечает при обсуждении в студии Геннадий Селезнев, который не только экс-спикер Госдумы, но и председатель попечительского совета Федерации конноспортивного спорта России. – «Вы хотите сказать, что таблички чем-то намазаны?» – «Я не исключаю ничего!»). И еще Као не спешит отдавать таблички. Да и сам Невзоров не выпускает при экзаменации повода из рук.
Но эти замечания – они, разумеется, происки фом неверующих, неспособных взглянуть на мир свежим взглядом, а их Александр Невзоров способен устыдить словом. Ведь он – тот тип таланта-самородка, который, даже не зная формальной логики, всяких там фигур и модусов, отлично владеет логическими уловками.
«Александр Глебович, вы готовы поделиться вашей методикой с научной общественностью?» – «Я не вижу перед собой научной общественности!» – «Я могу увидеть записи того, как вы учите лошадей алфавиту?» – «Вы? Вы – не можете!»
И рукоплещет восхищенный зал.
Впрочем, не все так просто. Метод обучения лошадей чтению и письму Александр Невзоров позаимствовал у немецкого профессора Карла Кралля, демонстрировавшего читающих лошадей в начале XIX века и издавшего книгу «Denkende Tiere», «Мыслящие животные», в которой зашифровал метод обучения – это реальная история. Метод, в свою очередь, перекочевал к Краллю из масонской ложи «Мицраим», в которой он состоял. В которую секрет напрямую попал от учителя Людовика XIV Арнольфини, который…
Любопытно ведь, правда? И я опять же не издеваюсь. И Дэн Браун, и Умберто Эко пользовались одинаковым историческим материалом. И то, что результат отличается, – так это не из-за материала, а из-за разности талантов и целей. Когда б вы знали, из какого сора…
Вот и Александр Невзоров в жанре mocumentary, то есть квазидокументального кино (как он себе этот жанр представляет), сообщает нам примерно следующее. Есть, утверждает он, страшная тайна, скрываемая почти 700 лет, состоящая в том, что высшие млекопитающие разумны так же, как человек. И я способен вам эту истину доказать! Вот моя лошадь, которая читает и пишет. Вот мозг лошади, который ничем не отличается от нашего. Каждый из нас немножечко лошадь. То есть каждая лошадь – это человек, просто лишенный речевого аппарата и приспособленных к мелкой моторике конечностей, по причине чего бедную лошадь вместо учебы в школе отправляют на стадион к садистам-спортсменам (тут Селезнев взорвался вторично).
Любопытная идея?
А то! Сколько ж можно обсуждать зеленых человечков в качестве братьев по разуму?
Провокационная?
Да не то слово, но это тоже не упрек: вон, Ларе фон Триер из парочки провокационных идей о рабстве внутри нас и о хаосе внутри женщины сделал парочку гениальных фильмов.
И вот тут, друзья мои, Александр Невзоров из экспериментатора сам превращается в объект для эксперимента, который называется так: что произойдет с русским самородком, если дать ему историю, связанную с предметом любви (а Невзоров любит себя и лошадей одинаково пылко), но параллельно дать еще и денег, причем много. Если я правильно понимаю, решение о финансировании фильма принимал не просто Первый канал, а лично Константин Эрнст, – оттого и спецпроект у Гордона.
И, честно говоря, не лошадиный, а именно человеческий эксперимент интересовал меня больше всего. И разочаровал тоже больше всего. Я-то ведь числил Невзорова по ведомству диких талантов, русских Кустуриц. Разочарование постараюсь разложить по пунктам.
Пункт первый. Оказывается, ничего особенного с русским самородком, получившим много денег, не происходит – с ним происходит ровно то, что и почти со всеми в России. Я называю это «синдромом московского ресторана» – когда миллион долларов вбухивается в интерьер с гигантскими люстрами и золочеными зеркалами, но когда ужасны разом и шеф, и счет. Везалиус, Арнольфини, тамплиеры с вырванными языками, масоны, инквизиторы, виконты, генералы, дуэлянты – все это добро засунуто Невзоровым в фильм в виде полуоживших исторических картин («полу-» – потому что играют актеры на уровне восковых фигур), но зато при невероятном обилии бархата, жемчугов, канделябров, шпаг, черепов, инкунабул, скелетов, кож, замш, песочных часов, камзолов, позументов и всего того антуража, какой помогает престидижитатору отвлечь внимание от ловкости рук. (Странно, что не было глобуса и астролябии.) Невзорову и латынь-то нужна лишь затем, что звучит эффектнее, чем современный русский или краллевский немецкий. Бабушки у экранов «умному Сашеньке» непременно умилятся.
Пункт второй. К разочарованию, окружающие Невзорова люди (а он на студию прибыл с огромной свитой) – никакие не ученики, но адепты веры. И его, условно, конно-кинематографическая школа – тоже не школа, а церковь, главный принцип которой – верить, следовать, не рассуждать. Так что, если при монтаже многого не отрежут, вы сможете увидеть механизм охмурения ксендзами козлевичей: его очень точно вычислил Гордон. «Откуда, Александр Глебыч, взяли метод обучения лошадей?» – «Я расшифровал тайнопись Кралля». – «Можете продемонстрировать?» – «Нет, я следую традиции хранения секрета в тайне». – «Ваша тайна умрет с вами?» – «Нет, у меня есть ученики». – (Ученице:) «Вы можете заставить лошадь читать?» – «Нет, я еще не созрела». – «Когда созреете?» – «Когда скажет Невзоров…» Каббала, дианетика, новый Мун!
Пункт третий (и, пожалуй, самый главный). История с фильмом Невзорова – это история того, что случается с телевидением, когда оно выходит замуж за рейтинг. Я действительно думаю, что этот проект был личной идеей Константина Эрнста. Не только потому, что Эрнст и Невзоров, как мне говорили, дружны; тут, скорее, сыграло эрнстовское умение почувствовать потенциал сочетания масонских тайн с говорящими собачками, то есть, тьфу, лошадками (масонство – какой простор! От Суворова и Карамзина до Грибоедова и Пушкина!). Другое дело, я не могу поверить, что Эрнсту невзоровская киностряпня – ведь этот ряженый драмкружок ДК 1-й Пятилетки, не имеющий шанса дорасти до Пятилетки 2-й, – что она ему по вкусу. Я видел фильмы самого Эрнста. Они выписаны тонкими кисточками. Я помню, как Эрнст рассказывал о венецианском карнавале как о карнавале смерти – карнавале тлена и распада – так точно, так нежно, что вода венецианской лагуны увлажняла мое лицо вперемешку со слезами. Вряд ли ему нравится самоварное золото человека, проспавшего вообще все мировое кино, от Триера до Михалкова.
Но Эрнст не будет кормить своего зрителя «Антихристом» или «Догвиллем», потому что зритель Первого их не переварит. А будет кормить той затирухой, где тайны, тряпки, звезды, скандалы и бабки. А вкусы толпы он чувствует куда лучше меня – со времен «Старых песен о главном», так ярко выразивших подспудную (и, на мой вкус, постыдную) тоску по СССР. Да и сам Невзоров сказал в конце программы заветное – что ему неважен размер камня (понимай: качества фильма), каким он разбивает окно в учительской. Ему важно, что разлетелись стекла. Если плохо, но есть рейтинг – значит, хорошо.
И любовь к рейтингам крыть невозможно – как невозможно склеить разбитое окно. Не возражать же аналогией, что, скажем, в рейтинге младших школьников первое место заняли бы варенье с конфетами, а не чистка зубов, мытье шеи или арифметика, – но что если бы мы ориентировались на это, детки сидели бы вонючими, с гнилыми зубами, хотя и в шоколаде.
Впрочем, зрители так и сидят.
Кому не подавать руки
Недавно актер Девотченко объявил меня руконеподаваемым человеком. Мне сообщили друзья из Живого Журнала. Не то чтобы персонально мне влепил оплеуху, но по смыслу выходит именно так. Приходится разбираться
Блогосфера в России – это дацзыбао в сочетании со Стеной плача, то есть, по функции, то же самое, чем была в советской квартире кухня, а была она местом искреннего неподцензурного разговора. Порой, кстати, – завораживающе интересного.
Вот и в своем блоге актер Девотченко недавно обозначил важные утверждение, вопрос и уточнение.
Утверждение Девотченко (разделяемое многими, в том числе и мной) таково: нас не устраивает сегодняшняя Россия. Здесь правит не закон, а должность или кошелек, здесь не добиться справедливости, здесь унижена правда. Девотченко называет это «преступным, глубоко порочным и циничным режимом, установившимся в нашей стране 10 лет назад» (тут я не согласен. Я считаю, что режиму лет 600). Вопрос Девотченко таков: «А мы-то что можем сделать?.. Выйти на улицу, что ли?» А уточнение следующее: «Что могут делать люди, связавшие свои судьбы с искусством и культурой?»
То есть, говоря математическим языком, актер Девотченко создал систему уравнений с несколькими неизвестными для близкого ему (и мне) социального круга и, надо отдать должное, предложил решение.