Они подошли к шалашу. Она остановилась и вынула из-за пазухи маленькое гранатовое яблоко, быстро начала удлиненными ногтями срывать кожуру коричневатую. Показались ало-сияющие зернышки. Она с улыбкой чистых белых зубов прикусила. Зубы у нее были большие.
— Возьми, — прозвучал ее нежный-нежный голос. — Чтобы ты лучше любил меня…
Она рассмеялась чисто и нежно.
Но было в ее голосе нежном и в улыбке ее белых больших зубов, и в ее смехе — и все в этой полутьме лесной, озаряемой лишь странным свечением светляков и гнилушек — было нечто жуткое и таинственно-страшное, и хотелось от этого обратиться в бегство и бежать…
Но вот она качнула головкой, снова откидывая косичку, случайно закинувшуюся на грудь; и ничего страшного в ней не было. Она была совсем еще юная; «отроковица» говорят; совсем девочка… Андреас взял из ее руки гранатовое яблоко и наполнил рот нежной терпкой сладостью…
Они прикусывали поочередно, передавая друг другу маленький плод. После стали целоваться липкими юными сладкими губами. После обнялись и вошли в шалаш и сели там на охапку травы.
— Я виновата перед тобой, — шептала она. — Я дурною, плохою показывалась тебе…
Тревожная мысль на мгновение вспыхнула и опалила больно его сознание…
Она была прежде? Она показывалась ему? Он видел ее прежде? Когда она была?
Но миновало тревожное больное мгновение; и он уже сомлевал под ее ласками… ее тела, рук и губ… чистыми казались…
Между тем, случилось вот что. Ароматная тонкая прядка черных лоснистых волос, легкий локон сорвался легко в этот плеск лесного ручья, с этой ветки невысокой древесной. И ручей мгновенно унес локон в большую реку, а река влилась в море.
Корабли фараона с этими туго натянувшимися красными и желтыми парусами плыли по морю. Фараон вышел на палубу, смуглый, высокий и сильный, с широкими плечами, и в золотой короне с полосами продольными серебряными и змейкой из лазурита, а глаза ее были рубиновые.
Фараон почувствовал, как поднимается легко от морских волн благоухание нежное. И увидел, как плывет, легко держась на волнах, легкий локон, прядка черных лоснистых волос.
И, следуя приказу фараона, корабли двинулись следом.
И вошли в большую реку.
А после воины и слуги двинулись вдоль течения ручья лесного, и расчищали дорогу колеснице фараона.
И добрались они до высокого кедрового дерева. И под деревом был шалаш бедный, сделанный из веток древесных и лесных трав.
И управляющий имуществом и дворцами фараона приказал громким голосом, чтобы показались те, что были в этом бедном жилище. Но никто на его приказ не отозвался. И снова он громко приказал, и снова молчали и не показались. И на третий раз — то же.
Тогда фараон приказал разметать лесной шалаш.
И увидели прекраснейшую девушку в объятиях юноши. И она протянула к фараону свои нежные тонкие руки и воскликнула:
— Спаси меня! Этот человек силой привел меня сюда в свое жилище…
И фараон взял ее из объятий юноши.
— Кончено ли было его дело с тобой? — фараон спросил.
— Нет, — ответила девушка, — я воспротивилась ему.
А юноша и вправду лежал в оцепенении беспамятства, пораженный болью недовершенного соития и наслаждения недовершенного.
— Пойдешь ли ты со мной? — спросил фараон девушку. — Этот человек, я вижу, молод и красив. Такой красоты и юности у меня нет.
— Зрелая мужская красота прекраснее незрелой прелести юношеской, — ответила девушка. — К тому же этот человек злой и жестокий.
— Его лицо и весь его вид говорят об ином, — задумчиво сказал фараон.
Но девушка была удивительно прекрасна и он повелел своим слугам и воинам:
— Оставим этого человека и двинемся к нашим кораблям.
— Нет, нет! — воскликнула девушка, припадая к груди фараона. — Этого человека надо убить. Он злой и жестокий. Если ты оставишь его в живых, я буду бояться его мести…
— Я не могу убить беззащитного, — сказал фараон.
— Но тогда и я не смогу уйти с тобой… — девушка не договорила и чуть отстранилась.
— Я все сделаю для тебя, — сказал фараон, однако не привлек ее вновь к своей груди. — Я все сделаю для тебя, но убивать этого беззащитного юношу я не стану.
Мгновение смотрела юная красавица на фараона, затем, опустив головку, тихо произнесла:
— Хорошо. Тогда исполни лишь одно мое скромное желание: пусть слуги твои повалят это кедровое дерево.
Фараон хотел было сказать, что и это желание дурно, и дурно лишать лес такого прекрасного дерева; но ему уже хотелось обнимать и целовать и любовно ласкать эту девушку; и он не сказал ничего против ее дурного желания, лишь нетерпеливо махнул рукой слугам, чтобы они исполнили это желание.
И топоры острые сокрушили могучее кедровое дерево. Рухнуло оно на землю и лишь чудом не убило несчастного лежащего. Он по-прежнему был в беспамятстве, лишь слабо вздрогнул и застонал.
А девушка легкими быстрыми шажками пробежала к верхушке упавшего дерева и сорвала маленькую шишечку, и тотчас положила ее себе за пазуху, между круглыми красивыми грудями.
И двинулись к оставленным кораблям. Взошли на корабли и поплыли.
Нежно и мило улыбаясь, девушка приблизилась к фараону.
— Посмотри! — и нежными своими пальчиками с ногтями удлиненными она вынула из-за пазухи кедровую шишечку. — Мне рассказывали, — заговорила она ласково, — будто в таких вот кедровых плодах, вырастающих на верхушках старых деревьев, порою зарождаются удивительные драгоценные камни. Потому я и попросила, чтобы ты приказал срубить этот кедр. — Она протянула фараону шишечку. — Ты чувствуешь? — спросила она.
— Да, словно бы тепло и слабое биение, — ответил фараон и вернул ей кедровый плод. Ему было как-то не по себе держать это в руках, словно бы живое человеческое сердце, вырванное из груди, слабо забилось на его ладони.
Девушка начала отковыривать чешуйки проворными пальцами с длинными ногтями. И вот уже она протянула фараону прекрасный алый рубин.
Фараон взял камень.
— Удивительно! — воскликнул он, поднеся камень поближе к глазам. — Чудо! Над этим камнем работал искуснейший гранильщик. Но как возможно такое? — И фараон внезапно смолк, ощутив ладонью нежное тепло камня.
— Этот камень по праву должен принадлежать тебе, — сказала девушка, снова склоняя голову почтительно. — Но я бы хотела, чтобы ты подарил его мне в награду за мою будущую любовь к тебе…
Фараон вдруг почувствовал, что ему не хочется возвращать девушке драгоценный камень, но молча протянул ей драгоценность.
Девушка приняла камень и поцеловала ладонь фараона.
— Моя будущая любовь к тебе, — сказала она, — будет еще сильнее той, что я питаю к тебе сейчас.
И они вошли в шатер на палубе и уединились там.
Алым разлилась вечерняя заря над волнами. Корабли скоро должны были приплыть в большой порт, в столицу фараона.
Юная красавица вышла из шатра, положила драгоценный камень на ладонь и смотрела, как переливается он легкими алыми огоньками на вечернем заревом свете.
И внезапно камешек, словно живой, будто скользнул нарочно по ее гладкой ладони, и легко сверкнув, пролетев по воздуху, упал в море.
Отчаянно зарыдала красавица. Вышел из шатра и фараон и спросил, что с ней. Она горько жаловалась на потерю драгоценности.
— Но я сделаю тебе много других подарков! Мои сокровищницы полны прекрасными камнями. В моих мастерских работают искусные гранильщики… У тебя будет точно такой камень…
— Но мне нужно истинное, мне ни к чему подобие истинного, лишенное его сути! — воскликнула красавица.
— Но ведь невозможно отыскать в безбрежном море такой маленький камень! — возразил фараон.
Гневно сдвинулись брови девушки. И вдруг распалась толща морских вод и обнажилось дно морское. И множество пестрых морских рыб и других странных, ползающих и вьющихся морских существ засновало взад и вперед, и то зарывались они в песок морского дна, то всплывали.
И на палубы кораблей высыпали воины и слуги фараона и смотрели на чудо.
И напряженно смотрела девушка, сдвинув брови гневно.
И наконец снова сомкнулись воды. Не отыскался драгоценный камень. Девушка закрыла лицо нежными ладонями и заплакала тихо и горестно.
— Кто ты? — спросил пораженный фараон. — Ты морская царевна? Почему обнажилось морское дно? Почему обитатели моря искали потерянное тобой?
— О, я женщина и более ничего, — отвечала девушка нежным голосом. — Но, должно быть, нам, женщинам, покровительствует природа. Мы ведь близки ей, мы — матери, и природа — мать…
И приплыли корабли в столицу фараона. И все больше любил он свою новую наложницу, и дал ей много богатств…
Отец Андреаса поднес к губам чашу с водой. И вдруг закипела-запенилась холодная вода. И задрожал старик. Он понял, что с его сыном случилось несчастье.
Обулся он в сандалии, взял посох, вырезанный из кедрового дерева, и вышел из дома во двор.
И тотчас увидел перед собой зыбкую сверкающую множественными гребешками волн, легко струящуюся реку. Смело шагнул на воду и пошел, словно посуху. Перешел реку и увидел вдали большой лес. И пошел туда.
В лесу попал сразу на хорошую тропу и, по ней идя, вышел к поваленному кедру.
Там увидел сына своего, тот лежал на разметанной травяной подстилке. Отбросил старик посох, кинулся к Андреасу, и, упав на колени, принялся обнимать и целовать мертвое тело. Как живой, лежал юноша, не утратил свою милую дивную красоту, но был мертв. И плакал отец, держа его голову на коленях, и оплакивал сына, который жил так мало, так недолго. Но не мог он понять, что же причинило юноше смерть. Лежал Андреас, не тронутый тлением, как живой был, но сердце не билось.
Утомленный слезами, отец захотел пить. Пошел к ручью и стал пить, зачерпывая воду горстями. И вдруг алое нежное сверкнуло в чистом плеске воды. И поднял отец драгоценный камешек. Подумал старик, что если бы сын его остался живым, он бы сыну подарил этот камешек, пусть бы сын порадовался, ведь отец никогда ничего не дарил ему. Но мертв его мальчик и никакие подарки более не нужны ему. И пусть бы достался этот драгоценный камень кому другому, более удачливому в этой жизни. И отец хотел снова бросить камешек в воду. Но таким нежным и теплым сделался в его ладони этот камешек, что старик решил внезапно: