— А дети?
— Дети воспитываются вместе и различий между ними не делают. И мы знаем, кто именно отец. Мама рассказывала, что почувствовала почти сразу.
Ребенок.
Пол под ногами качнулся вдруг, и я ухватилась за спинку кресла.
А я об этом и не задумалась даже.
— Лиссет…
— Что? Что с тобой? Ты побледнела.
— А что, если я… я… беременна?
— Спокойно. От членов братства не залетают, разве что на тот свет. Предположительно они в принципе не могут иметь детей, и отсутствие даже случайных отпрысков этот факт подтверждает. Так что выдохни и не дергайся, — лисица задумалась на мгновение. — Да и ледышечка — папа? Извини, но Нордан с младенцем на руках представляется с трудом.
Мне тоже.
А Дрэйк, наверное, был бы хорошим отцом.
— Ну что, может, поужинаем, Ай… как там дальше? — Лиссет посмотрела на меня выжидающе.
Что ж, это всего лишь имя.
— Айшель.
— Хорошо. Рада познакомиться, Айшель, — лисица улыбнулась одобрительно. — Ужин?
— Да, было бы неплохо. И… могу я воспользоваться твоей ванной?
— Конечно. Скажи, что нужно — у нас есть почти все.
Я хотела только умыться, но по некоторому размышлению все же решила принять душ. Горячая вода успокаивала, наполняя разум и тело сонной негой.
Вернуться придется, однако я не знала, когда, да и не хотела знать. Все равно в особняке никто не ждет меня по-настоящему и если и беспокоятся, то лишь как об оплаченном товаре. И жертве чужих необдуманных действий.
Когда я покинула ванную комнату, одетая в одолженный Лиссет махровый рыжий халат, лисица неспешно обошла меня кругом, разглядывая внимательно, критично.
— Что тебе сказать. Обычный твой запах по-прежнему при тебе, но отметка Нордана стала ощущаться сильнее.
— А… а магия? — от волнения голос мой прозвучал сипло.
— Говорю же, не изменился. Для меня, во всяком случае. А что конкретно с твоим даром — ответить можешь только ты.
Не могу. Я и хочу знать, и в то же время боюсь, отчаянно, до дрожи в руках.
— Он точно должен исчезнуть после первого раза?
— Точно. В храме в качестве предостережения рассказывали о падших жрицах, и моя мама была одной из них. Мама с юных лет воспитывалась в храме, училась, прошла посвящение. Ее дар пробудился в шестнадцать, и мама твердо намеревалась всю свою жизнь посвятить служению Серебряной. Пока однажды не встретила моего папу. Они полюбили друг друга, тайно поженились. Мама покинула храм, но папина семья, по-моему, так и не приняла ее до конца, — я заметила вопросительный взгляд Лиссет и добавила: — Папа из знатной, уважаемой семьи, а мама своих родителей почти не помнила, ее привели в храм маленькой девочкой.
— Мезальянсы дело такое, — вздохнула лисица сочувственно. — Их никто не любит, сколько бы активисты и борцы за права людей ни вещали о равенстве для всех.
Ужинали на кухне, за маленьким столом. Потом сидели в комнате, грея ладони о чашки с горячим чаем, наблюдая, как солнце скрывается за домом напротив, оставляя в воздухе свое тепло. Болтали о вещах простых и незатейливых, заедая их хрустящими вафлями. Лиссет рассказала, что в Эллоране есть не только клубы для джентльменов, но и для леди, и предложила посетить один из таких завтра вечером. Заверила, что там бывает довольно забавно. О клубах для леди я слышала, хотя и не представляла, чем занимаются посещающие их дамы. Или, как и в мужских, выпивают, курят и играют в карты?
Звонок раздался неожиданно.
Лиссет застыла, принюхиваясь и прислушиваясь, затем широко, довольно улыбнулась.
— Сейчас мы проведем следственный эксперимент. — Лисица поднялась, вышла в прихожую.
Я осторожно поставила чашку на столик, чувствуя, как нарастает тревога. За мной?
— Добрый вечер, Лиссет, — в голосе Дрэйка напряжение, безуспешно замаскированное показным спокойствием. — Сая здесь?
Сердце забилось чаще, тревожное ожидание оплело побегами крепкими, душащими.
— Привет-привет. Разумеется, здесь.
— Ты могла бы предупредить Пенелопу, что после парка вы с Саей поедете к тебе домой.
— Я еще и вашу экономку должна предупреждать о своих планах? У вас разрешение спроси, экономку предупреди. А дальше что? Начать перед вашим мальчиком на побегушках отчитываться?
Быстрые шаги и Дрэйк вошел в комнату, остановился возле кресла. Во взгляде беспокойство и облегчение, но я каждую мучительно долгую секунду ждала разочарования, равнодушия, холода.
— Сая, все в порядке?
— Да, — захотелось забиться в самый угол дивана.
Мужчина видит, что я в банном халате. В глазах невысказанный вопрос, и он застывает между нами замерзающей водой.
— Что-то не так? — Лисица вернулась.
— Я надеялся, кто-то из вас сможет прояснить ситуацию.
— Например?
— Пенни сказала, Сая была чем-то расстроена, когда вы уезжали, — трепет ноздрей, непонимание на дне глаз.
— А ледышка наша что говорит? — словно невзначай спросила Лиссет.
— Ничего. Норд сидит у себя и пьет. Судя по его состоянию на момент моего возвращения, занимается он этим уже продолжительное время.
Опять? Или у него запои дело регулярное?
— И часто он… пьет? — по удивлению Дрэйка понимаю, что такого моего вопроса мужчина не ожидал.
— Иногда бывает. Сая, пожалуйста, ответь честно. Сегодня за время моего отсутствия что-то произошло?
Нет.
Короткое слово замерло на кончике языка, готовое сорваться, но если отпущу, то это будет не просто ложь. Мы оба будем знать, что я соврала.
— Дрэйк, — Лиссет тяжело вздохнула, — понимаю, ты бережешь девичью стыдливость, но давайте не будем ходить вокруг да около очевидного, ставя друг друга в неудобное положение. Я же вижу, что ты заметил.
Огненный всполох в темной, черной почти глубине. Слишком стремительный, чтобы поймать и удержать взглядом, кажущийся лишь игрой света и тени.
— Поехали домой, Сая, — ровно произнес мужчина. — Ее императорское высочество желает встретиться с тобой завтра днем, в половине двенадцатого.
Меня хочет видеть наследница? Но зачем?
— Сае только надо одеться, — напомнила лисица.
Дрэйк молча вышел в прихожую.
— Ну ты даешь, — прошептала Лиссет восторженно. — Один за тобой по всему городу бегает, другой из-за тебя запил. Да Хейзел на собственных чулках удавилась бы от зависти.
Будто я просила бегать за мной. Или уходить в запой.
Я оделась, поблагодарила и попрощалась с лисицей. На пороге квартиры Лиссет подмигнула мне заговорщицки, напоминая о завтрашнем вечере.
Экипаж Дрэйка стоял у тротуара перед подъездом дома. Меньше, чем виденные мной прежде, и мест только два, водительское и кресло рядом. Лиссет называла самодвижущиеся экипажи автомобилями. Странно, но я в какой-то степени уже привыкла к ним, черным, угловатым, словно нескладный подросток.
На улице мужчина снял пиджак, накинул мне на плечи. Я поблагодарила едва слышно, сбивчиво, закутываясь в аромат сандала и лета.
Тишина в салоне, тишина между нами. Вечерний город расцвел фонарями, освещенными окнами и вывесками, однако на улице, где находился особняк, неожиданно сумрачно и ограды сливались в единую темную стену. Дрэйк проехал мимо знакомых ворот, оставил экипаж в конце улицы, за крайним домом. Автомобиль умолк послушно. За окнами таяли в сумерках кусты и деревья, нависающие кронами над уходящей дальше дорогой.
— Сая.
Я не Сая. Я назвала свое настоящее имя Лиссет, и теперь хотелось сказать и Дрэйку. В конце концов, это одно лишь имя, без фамилии, без упоминаний о родителях.
Только Лиссет не стала спрашивать подробностей о моей семье, а Дрэйк может.
— Сая, — на сей раз пауза немного короче, — как ни странно, я никогда не знал, что может сказать в… данной ситуации. Не какие-то общие слова утешения, а то, что действительно… помогло бы, поддержало…
О чем он?
На меня мужчина не смотрел, глядя перед собой. Скорее в пустоту, нежели на что-то определенное, и в стекле отражались два тлеющих алых уголька.
— Я разговаривал с Нордом накануне, и… Речь шла о нескольких днях, не больше недели. Всего-навсего неделя. А он и дня не смог держать свои инстинкты в узде.
Дрэйк имеет в виду то, что произошло? Мне неловко от необходимости обсуждать столь интимную тему, тем более с мужчиной, и я стиснула края пиджака.
— Что было бы через неделю? — спросила я тихо.
— Я нашел бы тебе место, где ты смогла бы спокойно жить, работу, чтобы ты не нуждалась в деньгах. К сожалению, храм вашей богини в Сине был единственным, и я не был уверен, что ты согласилась бы на другой.
Я не сразу поняла смысл его слов.
— Вы… вы собирались… отослать меня?
— Имея нужные связи, подготовить в короткие сроки все необходимые документы, в том числе об освобождении, не столь уж трудно.
Нужные связи. И деньги, надо полагать.
— Ты была бы свободна.
— Во мне яд.
— Я знаю.
— Его можно… вывести? Лиссет сказала, раньше братство там отмечало своих последователей.
В салоне душно, несмотря на опущенные стекла, и духота эта давит, сжимается тесным коконом.
— Это было давно, до моего вступления в братство. Я застал последних отмеченных, но вскоре они все умерли, — новая пауза. Стрекот цикад в траве на обочине дороги. И охватывающий меня ужас. — От них избавились, введя смертельную дозу. В теории от нашего яда может избавить либо тот, кто ввел его, либо двое-трое других собратьев посредством специального ритуала. Но, помимо того, что моему поколению ничего не известно о самом ритуале, при любом раскладе остается повышенная степень риска для человека. Тело может не выдержать. Или разум. Даже прежде отмеченных было проще убить, чем освободить.
Что стоило выпить другой яд, пока была возможность? Тот убивал быстро, чисто, милосердно. Яд же в моем теле не убил меня, но обрек на жизнь в одиночестве. Пусть я буду свободной, но я никогда не выйду замуж, никогда не рожу ребенка, никогда не полюблю, не подвергну риску даже лишь симпатичного мне человека. Не стать мне уже жрицей, не служить Серебряной, однако и обрести счастье, подобно моей маме, я не смогу.