Глава 8
Пробуждение было тяжелым.
Болезненным.
Пугающим непониманием происходящего.
Голова ощущается колоколом, чутким, непрестанно гудящим. Утренние трели птиц слишком громкие. Солнце, проникающее из-за неплотно задернутых портьер, чересчур яркое. Во всем теле слабость. И пестрые лоскуты разрозненных воспоминаний.
Клуб, танцы, бессчетная череда напитков, названия которых мне ни о чем не говорили.
Привязка.
Нордан.
Кажется, я заснула в автомобиле. Смутное, готовое вот-вот рассеяться неверным миражом ощущение, что меня несут на руках. Укладывают в постель. Обнимают, бережно прижимая к себе.
Я медленно, осторожно перевернулась с бока на спину, осмотрела вторую половину кровати. Никого. Но запах тумана и мха, примятые подушка и одеяло не оставляли сомнений, что прошедшую ночь я провела не одна.
В тревоге я заглянула под одеяло. Платье на мне. Туфли на ковре возле кровати, плащ висел на спинке стула. И спала я под одеялом, а мужчина, судя по всему, на одеяле.
На тумбочке стакан с водой, маленький коричневый пакетик и бумажка. Я взяла, пробежала глазами ровные строчки.
«Мне эта обезболивающая дрянь обычно не помогает, но тебе должна. Пожалуй, отпускать тебя без присмотра в дамский клуб тоже больше не стоит».
Отложив записку, я села, надорвала уголок бумажного пакетика, высыпала белый порошок в воду. Размешала пальцем, выпила залпом горькую жидкость. С трудом встала, дошла до ванной. Переоделась в халат, с облегчением избавившись от тугого кокона облегающего платья. Удивляюсь, как после похмелья люди пьют снова. От одной лишь мысли о напитке крепче кофе к горлу подступала тошнота. И еще я расспрашивала Нордана о его женщинах. Не следует спрашивать мужчин о таких вещах, это неприлично, это не мое дело, в конце концов… а я спросила.
И что-то о списке.
И скребущее острыми коготками раздражение, когда Дамалла откровенно разглядывала Нордана.
Верно говорят, что нельзя пить, меры не зная, полностью отдаваясь во власть алкогольного дурмана.
В дверь постучали. Я открыла сама, не особенно желая приглашать в комнату. Да и вообще кого-либо видеть.
— Доброе утро, Сая, — Дрэйк окинул меня взглядом обеспокоенным, пытливым. — Ты не спустилась к завтраку, и Норд упомянул, что общество Лиссет тебе на пользу не идет. Все хорошо?
— Да… нет… — я смутилась вдруг, чувствуя, как захлестывает стыд, стянула ворот халата у горла. Что Дрэйк теперь обо мне думает? — Я… мы… Обычно я не… То есть я никогда прежде не… — не пила столько.
— Понятно. — Мужчина неожиданно улыбнулся тепло, ободряюще. — Иногда бывает, и ничего страшного в этом нет. Лиссет же привезла тебя обратно?
— Нет, Нордан привез, — призналась я.
Тень удивления появилась и исчезла.
— Тебе что-нибудь нужно? У Пенни есть аптечка.
— Благодарю, я уже выпила обезболивающее. — Я не сдержалась, вдохнула глубоко привычный уже аромат сандала, согретой солнцем земли. И цветочный запах, резкий, чужой, смутно знакомый.
Раздражение заскреблось вновь. Я наклонилась чуть к Дрэйку, надеясь, что ошиблась, что мне всего лишь показалось на больную голову.
Не показалось. Слабый след женских духов пробивался сквозь сандал, сквозь запах мыла, который я помнила по первому своему утру в этом доме, вызывая абсолютно ничем не обоснованное недовольство.
Дрэйк свою любовницу посещает каждый день? Хорошо, через день?
— Сая. — Мужчина отстранился от меня, посмотрел непонимающе, настороженно. — Все в порядке?
— Нет, — прозвучало резче, чем следовало, и боль только усиливала раздражение, неприятное желание накинуться с претензиями, обвинениями на Дрэйка. Новый глубокий вздох в попытке успокоиться, и я постаралась ответить ровно, без неуместных сейчас эмоций: — Да, все в порядке. Простите, я хотела бы отдохнуть еще немного.
— Да, разумеется, — вежливая улыбка, но в глазах застыли искры непонимания, удивления.
Я закрыла поскорее дверь, легла, накрывшись одеялом до подбородка. Наверное, из-за плохого самочувствия обострилось обоняние. Никак иначе не объяснить, почему я смогла почувствовать женские духи на Дрэйке даже несмотря на уже принятый мужчиной душ.
Как пах Беван? Я поворошила память, но вспомнила лишь, что в обе наши встречи пахло от него мужским парфюмом. Однако я не помнила ни самого запаха, ни, тем более, оттенков. Да и прежде я не замечала за собой чрезмерной чувствительности к запахам. И если с Норданом все объяснялось привязкой, то в отношении Дрэйка понять причин я не могла.
Ни с запахом, ни с гложущим изнутри раздражением.
Мне даже удалось еще немного поспать. Разбудил осторожный стук в дверь и голос Стюи.
— Сая? Сая?
— Да? — Я приподнялась на локтях, быстро осмотрелась, убеждаясь, что все в порядке и в постели я одна. — Стюи, заходи.
Дверь приоткрылась и в комнату просунулась черноволосая голова молодого человека.
— Там тебе цветы прислали.
— Какие цветы? — удивилась я.
— Целый букетище красных роз. Пенни за него расписалась.
— Хорошо, благодарю. Я сейчас спущусь.
Стюи кивнул и закрыл дверь со стороны коридора.
Кто мог прислать мне цветы? Странно, но я уверена, что Нордан не стал бы размениваться на цветы и едва ли выбрал розы. После «Лисьих сказок» красные розы выглядели… слишком банально, словно избитый насквозь комплимент.
Кто же тогда? Дрэйк?
Умывшись и надев домашнее платье, я торопливо спустилась в холл. Высокая корзинка с охапкой роз, темно-красных, с пышными бутонами, водружена на столик у стены, а вокруг, перебирая цветы, прохаживался Нордан. Пенелопа бдительным стражем замерла рядом. Заметив меня, девушка улыбнулась приветливо.
— Добрый день, Сая, — поздоровалась Пенелопа. — Букет на твое имя, с курьером. Отправитель пожелал остаться неизвестным.
— Замечательно. Еще и аноним. — Ко мне мужчина не обернулся, но недовольство в голосе кольнуло неприятно.
Я приблизилась, не зная, что сказать.
Признаваться не в чем. Оправдываться глупо. Повиниться в том, чего не делала — глупо вдвойне.
— Спасибо, Пенни, свободна, — добавил Нордан, выискивая что-то среди цветов.
Девушка бросила на меня сочувственный взгляд и ушла.
— И где ты успела подцепить воздыхателя? Наверняка какого-нибудь голозадого танцора из клуба. Хотя вряд ли, у них денег нет на такие дорогие веники. Значит, на балу. Граф, виконт или, может, сразу герцог, очарованный твоим невинным личиком? — Мужчина достал из букета карточку, повернулся ко мне.
Я потянулась было за белым прямоугольником с позолоченными виньетками, однако Нордан резко отвел руку в сторону.
— Какой-то самоубийца даже назначает тебе свидание. — Мужчина пробежал глазами послание в карточке. — Ладно, погода хорошая и если этому бедолаге так не терпится уйти из жизни, то почему бы не помочь в благом деле?
— Нордан, пожалуйста, — попросила я.
Мужчина не удостоил меня взглядом, продолжая со вниманием преувеличенным, насмешливым изучать несколько ровных строчек.
— И что это за имя такое идиотское — Пушок? Или он так сам себя ласково величает?
Пушок?
— Это от Валерии, — поняла я вдруг.
— Какой Валерии? — Нордан посмотрел наконец с каплей недоумения на меня и я, воспользовавшись моментом, забрала у него карточку. — Наследницы?
«Дорогая Сая!
Надеюсь, вы не оставите без ответа мою мольбу и не откажитесь встретиться сегодня со мной в том чудесном месте, где я люблю кататься. Три часа дня, северный въезд. Ни о чем не беспокойтесь, дальше вас проводит мой самый надежный спутник.
Искренне ваш,
Пушок».
— Она хочет встретиться со мной в Южном городском парке.
— Зачем? — в темных глазах появился задумчивый интерес.
— Не знаю. Действительно не знаю. На аудиенции она рассказала о своей… своих отношениях с сыном герцога Ройстона…
— С которым сыном?
— Старшим, — вспомнила я слова Дрэйка.
— С этим прощелыгой? Впрочем, молоденьким девушкам такие как раз нравятся. Мордашка посмазливее, взгляд шальной, улыбка придурка и куча папашиных денег приятным довеском. Только ты-то Валерии для чего? Послание любовное передать или свечку подержать?
Смяв карточку в кулаке, ощущая, как впиваются острые уголки в ладонь, я направилась к лестнице. Накануне мне показалось на мгновение, что между нами возможно взаимопонимание, хрупкое, неуверенное, но все же существующее, не иллюзорное. Что Нордан может быть нежным, внимательным, терпеливым. Что я для него не только собственность, безликая, бесчувственная, не только единственный объект страсти.
Иллюзии опасны. Даже на мгновение нельзя погружаться в их отравленные воды, нельзя обманываться ими.
— И куда ты пошла? — вопрос, нетерпеливый, недовольный, толкнулся в спину порывом ветра.
— К себе, переодеваться.
— Поедешь на встречу?
— Да. — Я поднялась на первую ступеньку, обернулась к мужчине. — Приказами особ королевской крови не пренебрегают. Просьбами тоже, потому что просьбы монархов часто подразумевают приказы. И у меня нет выбора. Валерия наводила обо мне справки и ей вполне достаточно навести их повторно и как следует, чтобы выяснить, что я всего лишь рабыня. А от простой встречи не должно быть большого вреда. Возможно, девушке только хочется поговорить без свидетелей.
— И как ты поедешь в парк? Он на другом конце города.
— Попрошу Стюи отвезти меня.
— Не дергай Стюи. Я сам тебя отвезу.
— Но…
— Заодно дорогой поговорим. Ты же не предполагаешь, будто я отпущу тебя без сопровождения Дирг знает куда. — Нордан нагнал меня, остановился на той же ступеньке. — Рад, что тебе стало лучше, — добавил, не глядя на меня, и поднялся стремительно по лестнице.
Иллюзия? И все-таки явь, непривычная, но пробивающаяся упрямо сквозь трещины во льду?
Как ни опасны иллюзии, заблуждения, слепая вера в то, что существует лишь в воображении, мне хотелось надеяться на лучшее. Я связана с этим мужчиной, связана навсегда, а значит, нам так или иначе предстоит быть вместе, жить, существовать бок о бок. Едва ли Нордан станет держать меня при себе постоянно, но нам при любом раскладе придется смириться с взаимным присутствием в жизни, мыслях и чувствах друг друга. И если есть хотя бы самая малая, самая ничтожная возможность создания ровных отношений, даже некоего подобия дружеского общения, то я должна ее использовать. В противном случае меня ждала участь худшая, нежели жалкая доля бесправной рабыни.