жал, не одергивал собрата. И если бы не чувство голода, овладевшее мной вдруг почти сразу после отъезда. Похоже, мой организм не мог восстановиться сам по себе, без какой-либо дополнительной подпитки, и я пожалела, что не поела как следует в поместье.
Дрэйк отвез Бевана в гостиницу, где тот снимал номер, и затем мы поехали домой.
Знакомая улица с оградами особняков по обеим сторонам. Волнение, что накатывало все чаще и сильнее по мере приближения к нашему дому. Я понимала, что Дрэйк сделает вид, будто между нами ничего не было, что он не намекнет на произошедшее ни словом, ни жестом, однако нет во мне уверенности в собственном умении держать лицо. У меня не возникало ощущения, что я поступила неправильно, что я изменила Нордану, хотя это и казалось странным. По сути ведь изменила. Или при второй привязке это не считается изменой?
Створки, как обычно, распахнулись сами, и автомобиль въехал во двор, остановился возле фонтана. Перед колоннами при входе Нордан и, к моему удивлению и облегчению, Лиссет, чуть в стороне Пенелопа и Стюи. Молодой человек первым приблизился к экипажу, открыл мне дверь. Я вышла из салона, встретилась глазами с Норданом и, повинуясь порыву, позабыв о людях вокруг, бросилась к нему. Мужчина шагнул ко мне, поймал в объятия. Я обвила руками его шею, уткнулась лицом в плечо, погрузилась в запах тумана и мха, отчаянно сопротивляясь глупому капризу расплакаться от радости и обиды одновременно.
— С возвращением. Как прошла поездка? — зазвучал позади голос Пенелопы.
— Неожиданно, — ответил Дрэйк.
Просто стоять в объятиях друг друга, слушать стук сердец, чувствовать то, что не можешь, не решаешься еще произнести вслух.
Ничтожная мелочь. И бесценное мгновение.
— Чую, что неожиданно, — заметила Лиссет насмешливо.
Глубокий вдох возле моего уха и Нордан отстранился, вгляделся в мое лицо внимательно, обеспокоенно.
— Что случилось, котенок? — говорит тихо, но я не сомневаюсь, что Дрэйк прекрасно все слышит, да и Лиссет тоже. — Твой запах немного изменился.
Неужели из-за второй привязки? Близость все же повлияла на ее формирование?!
— И в глазах страх, — добавил Нордан хмуро, настороженно.
— Я… — Я улыбнулась через силу. — Я всего лишь… утомилась в дороге и проголодалась.
— И больше ничего ты сказать мне не хочешь?
Я едва не умерла. И соблазнила Дрэйка.
Я опустила взгляд на верхние пуговицы на рубашке Нордана, избегая смотреть в глаза.
— Полагаю, ты, как и мы с Беваном, получил приглашение, — вмешался Дрэйк.
— Сегодня рано утром, — подтвердил Нордан. — И мне даже стало любопытно, что там за беспрецедентные случаи произошли, раз потребовали немедленно всем срываться в этот склеп на краю мира.
— К сожалению, прежде у нас действительно не случалось эксцессов подобного рода.
— Послушать интересно, но я не намерен тащиться на остров на Дирг знает сколько ради лицезрения постных физиономий остальных собратьев и долгих пространных разглагольствований старших.
— Норд, это не приглашение на императорский бал. Им не пренебрегают и не отказываются, ссылаясь на неотложные дела, — я слышу, как Дрэйк поравнялся с нами, понизил голос: — И ты поедешь — хотя бы ради того, чтобы у остальных не возникло желания выяснить, что же держит тебя в Эллоране. Пенни, позаботься, пожалуйста, об обеде для Саи, пусть горничная подаст его, куда Сае будет удобнее. Нам ничего не надо. Спасибо, — удаляющиеся шаги, повелительный оклик от самой двери: — Норд?
Нордан поморщился с досадой, поцеловал меня быстро в губы.
— Позже поговорим, котенок. — Отпустил и ушел вслед за Дрэйком в особняк.
Лиссет приблизилась, встала рядом.
— Не хочу тебя огорчать, но на вас остался характерный запах друг друга, — сказала лисица негромко. — Думать надо, время вы провели с пользой.
— Как считаешь, Норд мог… заметить? — мне страшно. Не из-за измены — я не жалела ни об одной минуте, проведенной в объятиях Дрэйка, — но из-за возможной реакции Нордана.
Заметит ли он вторую привязку? Заметил ли?
— У братства нюх лишь немногим лучше человеческого. Чуять запахи так, как мы, они не могут в принципе, а чувствительность ледышки к твоему запаху обусловлена привязкой. Поэтому успокойся и не дергайся раньше времени.
— Норд сказал, мой запах изменился, — прошептала я.
Лиссет повернула ко мне голову, втянула воздух, нахмурилась.
— Что-то в нем изменилось, тут Нордан прав, но я пока не пойму, что именно, — лисица неожиданно хитро прищурилась. — Почему всякий раз, когда ты говоришь, что у тебя запах изменился, на тебе обнаруживается еще кое-чей? Признавайся, как все было? А то о Дрэйке даже никаких пикантных сплетен не гуляет, нечем потешить свое любопытство…
Я обернулась к Пенелопе. Стюи выгружал из автомобиля наш багаж.
— Пусть обед подадут в мою комнату, если не трудно, — попросила я.
— Да, конечно, — кивнула Пенелопа.
Мы направились в особняк, поднялись в мою спальню. Опустившись на край постели, я рассказала Лиссет, как прошли эти дни в загородной резиденции, не утаив ничего. Стюи принес мою часть багажа, вскоре появилась одна из горничных с обедом. Поставила по моему знаку столик для завтрака на кровать и, присев в быстром реверансе, удалилась.
— Значит, из-за нападения керы братство так засуетилось, — заговорила лисица, когда я закончила рассказ.
— Беван упоминал, что похожие случаи произошли еще в двух местах. — Я передвинулась поближе к столику, принялась за суп.
— То есть на горизонте возник некто, кому до такой степени надоело братство, что он решился в открытую подорвать их репутацию? Рискованно, конечно. Или он там не один.
— Заговор?
— Заговоры, Шель, регулярно плетутся против сильных мира сего, к коим и Тринадцать относятся. Я подозреваю, что попытки имели место практически всю историю существования братства, только менее удачные и потому благополучно забытые. Или специально забытые, чтобы послужной список не портить. В общем, кто бы ни стоял за этими нападениями, он не первый. Станет ли последним? Вопрос хороший, однако спорный пока.
— Значит, Дрэйку и Норду придется уехать?
— Я так понимаю, да. Бевану тоже, разумеется.
— Далеко? — Нордан упоминал остров.
Лиссет пожала плечами.
— У них есть место для тайных встреч, только почти никто не знает, где оно находится. Но, видимо, путь неблизкий.
Мужчины уедут, а я останусь. Одна, в опустевшем резко доме, с прислугой, в чьих взглядах украдкой я замечала все больше непонимания, цепкого любопытства, неприязни. Слуги помнили, что я рабыня, бесправная вещь, лучшая участь которой — стать наложницей кого-то из хозяев, постельной игрушкой на время. Помнили, что, кем бы я ни была рождена, мое положение ныне куда ниже положения даже последней посудомойки в богатом доме. Но Дрэйк заботится обо мне, Нордан не скрывает, что я его женщина. У меня своя уютная комната, пусть и гостевая, красивая одежда, оплаченная Дрэйком, я завтракаю и ужинаю в столовой с хозяевами, как равная. Я не ношу рабского браслета, близко общаюсь с наследницей престола. За короткий срок я поднялась от рабыни без будущего до женщины нечеловеческого происхождения вроде Лиссет, которую не касаются людские условности. В глазах прислуги я теперь безымянная выскочка, получившая почти все лишь за тело, отданное Нордану. Возможно, будь я только его личным капризом, работающие в особняке люди относились бы ко мне проще, но внимание Дрэйка усиливает неприязнь, вызывает недоумение, за что, за какие «ценные» таланты мне достались аж двое мужчин. Лишь Пенелопа и Стюи относились ко мне по-дружески, без зависти. Я старалась пореже обращаться к горничным, обходясь без прически, самостоятельно одеваясь и раздеваясь, но не могла не замечать знакомых с детства взглядов в спину, колючих, с разрастающимся злым непониманием причин моего присутствия здесь и сейчас.
— Лиссет, угощайся, — спохватилась я.
— Ой, нет, благодарю, я не голодна, — отмахнулась лисица. — В «Розанне» плохо кормили или ты потраченную энергию после… хм-м, без пяти минут смерти восполняешь?
— Наверное, последнее. — Я поменяла местами опустевшую суповую тарелку и тарелку с горячим. — Я с самого утра хочу есть. Когда мы приехали в город, мы останавливались и Беван купил мне булочку, правда, толку-то с той булочки.
— И как Дрэйк не бросился на Бевана, видя, как тот без конца крутится возле тебя?
— Дрэйк угрожал Бевану. — Я отправила в рот порцию картофельного пюре. — Думаешь, то, что… было между нами, запах, мое обострившееся влечение, — это действительно привязка? Вторая привязка?
— Скорее всего, да. — Сидя на подоконнике, Лиссет поболтала ногами, бросила через плечо взгляд в окно. — Ты правильно подумала, вторая привязка бывает, только тогда она уже называется не «парная», а «тройная». Как нетрудно догадаться, чаще всего она встречается среди нас, любителей тройных союзов, хотя, как и всякая привязка, может нагрянуть нечаянно, когда такого сюрприза совсем не ждешь.
— Но как?
— Судя по тому, что ты мне рассказала и что я вытрясла по этому вопросу из Мэл, Нордан неосознанно создал привязку с тобой, а ты, в свою очередь, возжелала Дрэйка. Не спрашивай, как ты ухитрилась захомутать нашего неприступного лорда огня, я и сама пока не понимаю, но я так думаю, что, как только вы уехали подальше от ледышки, который занимал твое внимание и время, твои проснувшиеся инстинкты решили заняться охотой на второго самца, раз первый не мельтешит перед носом. Поэтому вожделение так резко и внезапно ударило тебе в голову. Ты попыталась, пользуясь удобной возможностью, завершить привязку.
— Считается ли привязка завершенной без укуса? — уточнила я.
— Не знаю. У оборотней вообще сначала кусают, помечая, потом спариваются, то есть любовью занимаются. А чтобы наоборот… Да и мы только кусаем, никакого яда в кровь не вводится, дальше природа, инстинкты и древняя магия матери-прародительницы берут свое, и все.