— Это мое проклятие, Элис… — прошептал он мне, наклонившись к лицу. — Я не могу использовать свою силу. Потому что я начинаю видеть это. Уже сотни лет я смотрю эти картины, — он подается ближе, шепча мне уже на ухо, и его ледяное дыхание пробегает мурашками по коже, пока я нервно и в панике сглатываю. — Все так смешалось… я не знаю, где мое настоящее. Может быть, ты — очередное видение… но ты можешь спасти меня, мармеладка.
— Как? — дрожащим голосом поинтересовалась я. Конечно же, я была готова спасти этого безумного вампира от безумия. Лишь бы он прекратил смотреть при мне стену и угрожающе дышать прямо в шею. — Что мне сделать?
— Потрахаться со мной, сладкая.
Вот козел!
Я было вскинула колено, чтобы врезать им прямо промеж ног этого сумасшедшего вампира, но он, рассмеявшись, легонько впечатал меня в стену еще раз, показывая, что сопротивление нежелательно.
— Отвали, — прорычала я, чувствуя, как он легко целует меня в шею, туда, где тревожно бьется артерия, — не буду я с тобой трахаться. Жди оргии и дня Скорби.
— Да я пошутил насчет спасения, Элис, — хмыкнул он, продолжая настойчиво изучать мою шею. Ледяные пальцы сомкнулись на талии, сжимая ее едва ли не до хруста. — Но ты меня правда заводишь. Честно говоря, спасение нужно тебе…
— Что ты имеешь в виду?!
— Ты слишком вкусно пахнешь, а я слишком голоден. Ты слишком не вовремя попалась. Расслабься и получай удовольствие, мармеладка. Или будет очень больно.
Ладно, я ошибалась. Может, в планы этой шайки сожрать единственную драаханку и не входило, но надкусить меня Кейн был сейчас, похоже, не против.
Чтоб тебе икалось три дня, Раэлис Таасер!
Глава 24
— Отпусти-ка меня, — я завертелась, пытаясь вывернуться и сбежать ко всем чертям, но Кейн только сильнее стиснул меня в своем стальном захвате. Мне стало даже больно шелохнуться. А потом зарычал мне на ухо так, что кровь застыла в жилах. Будто бы я столкнулась в коридоре не с вполне себе человекоподобным существом, а диким животным.
— Я же предупредил… — ласково шепнул он на ухо, пока я в шоке прикидывала, насколько меня сегодня надкусят, — если, конечно, ты любишь пожестче… то дергайся. Я люблю эти игры.
Он распластал меня по стене, вжимая в холодную и неровную поверхность своим телом. Он отрезал мне все пути к отступлению, показал, что намного сильнее меня, и что сопротивление только больше распаляет его. Что мне оставалось делать? Я собиралась было закричать, хотя была уверена, что крики тоже придутся по вкусу этому психу, как он сжал мою челюсть холодными пальцами и набросился на мой рот с поцелуем.
Словно вдохнул мне в легкие свой голод, и что-то болезненно скрутилось и заныло внизу живота. Острые клыки царапнули мне губу, рот тут же наполнился металлическим вкусом. Я в ужасе закрыла глаза, принимая его жесткий, и какой-то безумный поцелуй. Кейн мне не давал даже вздохнуть: кажется, что с этим поцелуем он крал у меня жизнь, способность сопротивляться и говорить «нет».
Потому что его горячий язык, умело ласкающий мой рот, пробудил во мне странные чувства. Они расцвели во мне, и с жаром разлились по всему телу, особенно концентрируясь внизу, между ног. Там вспыхнул чертов пожар! Безумие какое-то. С каждым рваным вздохом, когда этот вампир давал мне мгновение передышки, я чувствовала его запах на языке, и он отравлял меня: Кейн пах осенью, мрачной и холодной. Смертью. Желанием.
— Попробуй только пометить меня, — с тихим рыком прошипел он мне в губы, и я открыла глаза, встретившись с его полыхающим от желания взглядом. Кейн задрал мне платье, закидывая ногу к себе на бедро, а потом с треском порвал белье, царапнув когтями кожу. — Я не буду твоим рабом.
— Тогда свали, — шикнула я в ответ в это наглое, но безумно красивое лицо, — я это не контролирую, и метка тебя не спросит — можно ли появиться на тебе!
— Придется постараться, — он, словно в отместку, вдавил в бедро пальцы и я вскрикнула от боли, — или я превращу твою жизнь в ад. Я никому не подчиняюсь.
— Ты будешь уже рабом и ничего не сможешь сделать. Не трогай меня и ничего не случится.
— Я видел, как ты умеешь наказывать своих рабов, — он приподнял уголок губ в опасной улыбке и наклонился к моим губам. А потом прошептал, едва их касаясь: — Я умею терпеть любую боль. Тебе такой раб не понравится… это опасно.
— Погоди, — в панике произнесла я, чувствуя, как он расстегивает штаны. Черт, черт, черт! Легко сказать «не меть меня», но сложно выполнить! Даже если он будет держать пистолет у моего виска, вряд ли я смогу сдержаться и не сделать то, что происходит само по себе. — Погоди, Кейн, — я положила ладони ему на плечи, пытаясь его немного отстранить.
Он был весь словно из стали. Я чувствовала под пальцами напряженный рельеф мышц, и вздрогнула, представляя, что меня сейчас будет трахать эта ненормальная машина для убийства. Которая ловит приходы из-за проклятия, пялясь в стены. Хуже и придумать нельзя. Можно еще пойти трахнуться с голодным тигром — разницы особой не будет.
Ну, правда, вряд ли я захотела бы тигра. Этот был внешне человеком.
Когда между влажными складками внизу я почувствовала твердый и горячий член, то закрыла глаза. Придурок. Кажется, у меня вскоре будут проблемы.
— Как ты сладко пахнешь, мармеладка, — промурлыкал Кейн мне в шею и потерся об нее носом, заставив меня содрогнуться, — можно я тебя съем?
— Нет.
Он неожиданно медленно толкнулся внутрь меня, и я едва не вскрикнула.
— Неправильный ответ, — хмыкнул он. Его ладони забрались мне под платье, поглаживая обнаженную кожу и характер прикосновений изменился: я даже не представляла, что этот псих может быть… ласковым. И даже нежным. Дьявол!
Кейн внезапно с треском разорвал на мне платье, отбрасывая его в сторону. Наклонился, как оголодавший захватывая поцелуем мою грудь. Я задохнулась от возбуждения, когда он принялся обводить сосок языком, царапая его клыками. Выгнулась в его руках и едва не вскрикнула снова, чувствуя, что сама насаживаюсь на его твердый и горячий член, и Кейн в ответ с рыком ворвался внутрь меня на всю длину.
— О, боже, — прошептала я, цепляясь за него и подставляя ему шею для поцелуев, не задумываясь о том, что творю. Занимаюсь любовью в коридоре, где в любой момент кто-нибудь может пройти. Позволяю этому безумному животному по имени Кейн брать мое тело.
— Ошиблась, крошечка, — засмеялся он, двигаясь во мне грубо, рывками, вбиваясь на всю длину, и заставляя умирать в его руках. Покрывая меня клеймящими, горячими и такими же грубыми поцелуями. Словно я его собственность. Он сжимал мои волосы на затылке, заставляя запрокинуть голову, и не давал даже шелохнуться. Я чувствовала себя в стальном капкане, который медленно стискивал меня в смертельных объятиях. Пока еще не так больно, пока еще не так страшно, но я уже понимала – мне никуда не деться. Не отказаться, не уйти. Капкан схлопнется, и Кейн возьмет у меня все, что хотел: и секс, и кровь, и даже мою жизнь, если пожелает.
И, боже, был еще один нюанс, который меня невероятно тревожил: я чувствовала приближение оргазма от этого долбанутого секса, и во мне начали плясать миллиарды волнующих пузырьков, как в бутылке с шампанским, которую встряхнули. Их становилось слишком много, и я готова была взорваться. Вот только… метка!!!
Кейн неожиданно снова опасно зарычал, а я распахнула глаза и в ужасе смотрела, как по его руке, от запястья до плеча поднимается вязь моей метки. Стремительно… и, наверное, больно. Он это чувствовал. О-о-о-о, мне конец!
— Я же сказал, стерва, — прошипел в ярости вампир мне на ухо, и, не успела я даже отмазаться, как он вонзил мне клыки в шею. Набросился, как бешеная тварь, не жалея, и я закричала от боли. Метка на его руке вспыхнула, ослепив, но вампир продолжал… до одного момента. Жар от метки ощутила даже я, когда Кейн с неохотой оторвался, и его идеальное лицо исказила печать боли. Из уголка губ вытекала тонкой струйкой алая кровь, и вампир небрежно стер ее тыльной стороной кисти, пожирая меня взглядом горящих синих глаз.
— Сука, — холодно произнес он, — а убить-то тебя будет даже мне больно.
А я подняла руку и от души залепила ему пощечину.
Глава 25
Хлопок оказался таким мощным, что ладонь загорелась, а проклятый вампир даже не дернулся, только взглянул на меня с новой волной ярости и скривил губы.
— Сам виноват. Я предупреждала, кретин.
Хотела отступить от него, спиной прижимаясь к стенке и опираясь на нее всем телом, но колени подогнулись, и я начала съезжать вниз.
Кейн вышел из своего злого ступора и рукой припечатал меня к стене, сжимая окровавленное горло, которое невыносимо жгло.
— Я тебя убью, — процедил сквозь зубы, но я только хмыкнула.
В очередь, сын нехорошей женщины! Перед тобой очередь из твоих братьев, что видят во мне только пузырек с кровью, который пока нельзя откупоривать. Еще пара каких-то паршивых дней и меня подадут как горячее блюдо на ужин.
— Вперед. Мне пофиг уже.
— Идиотка.
Пальцы на шее расслабились, и этот... кровосос прижался губами к кровоточащим проколам, облизывая их как огромный пес.
— Ладно, я уже успокоился, — как не в чем ни бывало, сказал он. — Давай повторим, мармеладка?
— Да отвали же ты!
Трепыхаясь в его захвате, я попыталась избавиться от ненавистного общества, но вампир рассмеялся, разворачивая меня к себе спиной и недвусмысленно укладывая ладонь на мое бедро.
— Я не закончил, но очень настроен это сделать, так что продолжай вырываться, меня это возбуждает.
— Ну, хватит, — всхлипнула, осознавая, что бессильна.
Голова кружилась, шея болела, и слабость после оргазма давали о себе знать. Еще меня смущало, что мои вещи превратились в рванину.
— Хм, — хмыкнул мне в шею, — должна будешь.
— Перебьешься.
— Я тебя так затрахаю, что ходить не сможешь, поняла? — угрожающе прошипел он.
— Я тебя не хочу!
— Себе не ври, а? Метка-то красивая вышла, большая. Значит, что? Я красавчик, — самодовольно заявил Кейн, подхватывая меня на руки и забрасывая на собственные плечи. — Отдохнешь и отдашь. С процентами.