— Доченька, у меня есть вопрос. Где ты взяла эти деньги? Я надеюсь, ты не связалась с Давом и не пошла по дорожке, проторенной твоим братом? Варя, ты же понимаешь, что эти игры опасны для жизни? Мало нам…
— Пап, не будем сейчас обсуждать эти вопросы. Скажу только лишь, что часть суммы — это деньги Константина, которые предназначались на строительство медицинского центра.
— Варвара, но мы же хотели вернуться к этой теме и начать строительство здания центра, тем более что земля куплена давно.
— Да, хотели, но передумала этим заниматься. У меня изменились планы. В этом году я заканчиваю ординатуру в Швейцарии. Мне уже поступило предложение: остаться в клинике Базеля, пока ассистентом доктора Маркиса.
— Дочь, это похвально. Мама бы гордилась тобой. Она была такой же одержимой медициной и своей профессией. Только у меня иное мнение на этот счёт. У женщины есть прямое предназначение. Да, Варвара, не кривись. У женщины должна быть семья и дети. Тебе скоро исполнится 27 лет. У тебя кроме хирургии нет ничего. Ни друзей, то есть мужчины, ни подруг.
— Не надо снова заводить свою старую песню, пап. Все у меня будет, но чуть позже. Максимально лет через десять. Сначала профессия. Потом наштампую кучу детворы. Кстати, теперь, в принципе, чтобы родить ребенка замуж выходить не обязательно, да и мужчина как таковой не нужен. Можно воспользоваться банком спермы. Для воспитания подрастающего поколения выпишу вас с твоей Еленой-прекрасной. Ну, что с лицом? Отчего такое недоверие к словам любимой дочери?
— Варвара, не строй из себя блондинку и не говори чепуху, тебе не идёт. Ты слишком умна для этого. А что за спешка с оформлением доверенности и этим управляющим?
— В пятницу-субботу лечу в Швейцарию, ориентировочно на месяц, но может и больше. Потом планирую ещё в "Бурденко" поехать на учебу. Человек, которого я нашла, завершит все твои дела и продаст землю, на которой мы хотели центр строить. Пока все не уладится окончательно, вы с Еленой и Мишкой поживете на Валдае. Там ребёнку на свежем воздухе будет лучше, чем в сыром Питере. Лена, если захочет, сможет работать в школе. Толковые англичанки везде и всегда нужны. Ты поможешь Гарри Ашотовичу. Понимаю твой взгляд несогласия с моим решением, но пока другого не будет. Тебе просто придётся смириться с этим. В конце недели вы должны отправиться в деревню. С Еленой я разговаривала по этому поводу. Она не против.
Дальше до нового дома отца мы едем молча. Каждый думает о своём. Вижу, что родитель крайне недоволен озвученным мной. В данном случае меня совершенно не волнует его негодование. Для меня главное, что он и члены его новой семьи будут живы и здоровы.
Около подъезда отец звонит Елене. Она приглашает меня на ужин. Отказываюсь, у меня воз и маленькая тележка дел. Ещё к Юстасу ехать. На прощание обнимаю своего папу.
— Ты хороший человек, пап. Я тебя очень люблю. Не обижайся на меня, пожалуйста, для меня ваша безопасность превыше всего.
До берлоги Юстаса долетаю быстро. Друг встречает меня радостно. Помогает переложить вещи из Гелика в спорткар BMW M, который я любовно называю "Бэнкси".
— Варька, ты что влюбилась в этого раскачанного медведяру? — подмигивая, спрашивает меня Юстас, зацикленный на своей субтильной фигуре с полным отсутствием развитой мускулатуры.
— С чего такие выводы, дорогой мой? — интересуюсь я.
— Ты была крайне смущена и расстроена. Это заметил бы даже слепой. Ну, а когда ты прилепилась к нему и уставилась на этого викинга щенячьими глазками, — мне аж захотелось похлопать в ладоши от умиления. — Чего ты в нем нашла, малышка? Этот мужичара не твоя история. Для него женщина — это баба: "приди, подай, пошла на куй, не мешай". Твоя индивидуальность, желание строить карьеру, стремление к идеалу в профессии, умение зарабатывать деньги, жизненные принципы, — все это лишнее, отягчающее личные отношения и его жизнь. Короче, он, Варька, тебе не пара, если ты хочешь идти вперёд.
— Юсти, а кто мне пара? Может ты? — приподняв бровь, спрашиваю я.
— Почему и нет, Варь? Может и я! Мы с тобой знакомы с детства. Я знаю о тебе все. Отлично понимаю тебя. Готов ждать, пока ты до тошноты и блевотины наешься своей профессии. Мне нравится твоё стремление вперёд. Мы, кстати, очень похожи с тобой. Пониманием друг друга без слов. Оба умеем зарабатывать деньги. Варвара, я всегда тебя поддержу и всегда тебе помогу. Ты же это знаешь. Ну, доктор, отключи девчаний розовый, сними очки романтизьма с глаз. Включи рациональную логику. Жизнь — это не вздохи на скамейке.
— Юстин, а ты мне все это говоришь, потому что любишь меня? — спрашивая внимательно смотрю на друга.
— Варя, ни хера себе вопросик. Ты чего за эти дни совсем мозг обнулила? Опору и упор на любовь делает тот, кто ничего другого не может предложить. Мне это соплежуйство ни к чему. Я могу дать многое помимо любви — обеспеченность, комфорт, уверенность в завтрашнем дне, уважение, свободу. Оставайся у меня, Варь. Уверен, нам пора выводить наши отношения на новый уровень.
Юстин уставился на меня взглядом слишком уверенного в себе человека без предрассудков и чувств, мешающих реально смотреть на жизнь. Знаю, все его слова с одной стороны совершенно правильные. Я так думала и сама этого хотела ещё четыре дня назад. До того мгновения пока не огрела, не похитила и не доверилась Кириллу. Мне хорошо с Юсти. Да, нам есть о чем поговорить, что обсудить. Но…Сейчас хочется другого! Просто уткнуться подмышку к Киру и молча дышать им.
Не хочу никакой логики, никаких причинно-следственных связей, алгоритмов жизни, перспективных планов. Хочу быть девочкой-девочкой с открытым, мягким, голеньким, нежным пузиком.
Для сохранения дружеского нейтралитета провожу Юстасу сеанс морального психологического поглаживания. Рассыпаю перед ним жемчуга благодарности, отмечаю все его лучшие качества, уверяю, что мы смотрим в одном направлении. Прощаясь, выдыхаю и с лёгким сердцем сажусь в свою "Бэнкси".
Дома, приняв душ и надев свою любимую пижаму, с чашкой горячего чая усаживаюсь на подоконник, смотрю на Финский залив и перебираю в памяти события нынешнего дня.
Меня явно задел разговор с Юсти. Он реально пытался внести в мою душу деструктив, давил на меня и даже абъюзил. Мне это не нравится от слова совсем.
С Киром у нас тоже возникали стычки. Вот, например, утром сегодня и потом на стоянке. Да, тоже не айс…И все же как-то иначе все. Не так жестко и грубо что-ли. Может просто, потому что он со мной не так честен и открыт?..
Ладно грузиться этим сейчас точно не буду, решаю я и непроизвольно начинаю вспоминать мои приятные мгновения рядом с Киром.
"Кто ты, Кирилл Зубов", — думаю, улетая в сладкие и полные похоти сны.
Глава 19
После нашего с Дюймом просто трагикомичного диалога из разряда "сама дура — сам дурак" с мыслью "я полный дебил" стою около своего Крузака и наблюдаю, как Колибри традионной походкой женщины-обиженки с гордо вскинутой головой и со спиной, проглотившей кол, следует к своей старой бэхе.
Несмотря на ее раздражение, которое даже я ощущаю на расстоянии пятнадцати шагов, в машину она садится со снисходительно победной улыбкой королевы, машет рукой этому ебучему воссалу Юстату и мягко закрывает дверь. С места на своем старом корыте срывается, будто под её курносой попкой гоночный болид.
Следом за Дюймом со стоянки выезжает её дрыщавый верноподданый Юстас. На мой беглый взгляд Варькин сморчковатый дружок — говномнило, как всякий коротыхан. Амбиций и самомнения до хуя, а места для хранения маловато, потому и прёт это говно из всех дыр. На такого наступишь, поскользнешься и испачкаешься об его экскременты.
Пока смотрю на этого дрыщного милипиздрика, кулаки ахеренно чешутся от желания подрихтовать его смазливую и самоуверенную морду. Врезать бы ему, конечно, да руки марать об него не хочется.
Вот догнать пигалицу, потрясти, как Бог черепаху, чтобы сначала выбить из её умненькой головушки всякую хуйню, а потом вытрясти её саму из одежды и трахать жёстко, нещадно, долго и сладко, очень даже хочется. Ага "мечтать не вредно".
Любая мечта с этой бескомпромиссной, вечно куда-то и от чего-то бегущей ебланью, может стать опасным грузом со смещенным центром тяжести. Компромисс с Колибри искать тяжело. Нет, практически невозможно. Хотя, как говаривал товарсч Че Гевара: "Я всегда буду мечтать, и не перестану, пока не остановит пуля."
С этой здравой мыслью сажусь в Крузак и включаю свою мобилу. О, боги, лучше бы я этого не делал. За четыре дня моего отсутствия, накопившиеся звонки и смс начинают сыпаться как горох. В желании оградить себя от бесконечной рингтонной кокофонии отключаю звук уведомлений.
Пока гаджет стоически загружает все это говно, набираю своего секретаря.
— Добрый день, Анна. Почему я должен до десятого сигнала ждать твоего ответа? — рычу в трубку.
Пояснения секретаря прерываю. Не интересно от слова совсем.
— Еду в офис. Приготовь мне полотенца и все средства гигиены, чистое белье и костюм с рубашкой. Туфли, я надеюсь, стоят начищенные. К моему приезду первый зам, начальник охраны и водитель-охранник, который был со мной четыре дня назад, должны сидеть в приёмной. От первого зама жду всю информацию по работе компании за дни моего отсутствия. От тебя подробности по звонкам. Чего ты, Анна, лепечешь. Какая девушка? Какая Олеся? А, точно, про неё то я и забыл. Что сказала, куда меня послала? Ну и славно. Молодец — Олеся! Отправь от меня ей букет цветов и запиской "До места дошёл. Удачи в жизни. Кирилл". Связь плохая, повтори, кто меня требовал. Самарский?! Да, понял, ему сам перезвоню. Все, скоро буду. Анна, да, ещё мне надо…
Уже практически с языка срывается задание секретарю о поиске информации о враче, хирурге, нейрохирурге Варваре Яковлевне Зиминой, но в последнюю секунду сам себя останавливаю. Вспоминаю про звонок Самарского и правило, знают двое — знаю те, кому не надо знать. Не хочу, чтобы кому бы то ни было стало известно, что я интересуюсь доктором Зиминой. Про Варвару, для ее безопасности, никто не должен знать. Для меня достаточно истории с Любашей. Осмыслив все, решаю сам вечером поискать о ней информацию.