После моего искреннего удивления идёт отработка воспитательного момента из разряда "усе будет чинно и благородно без синяков и ссадин". Затем по сценарию ИВС на 72 часа.
В течение месяца меня неоднократно перекидывают из ИВС в СИЗО и обратно.
Итогом моего месячного хождения по изоляторам становятся отбитая печень, два сломанных ребра, накопленная злость, желание разобраться с тем пидором, из-за которого я бездарно потратил так много времени своей жизни и профукал любимую женщину.
На выходе из крайне неприятного для любого нормального человека места меня встречает мой боевой братан Коршун.
Уже дважды благодаря усилиям его адвокатов мне удаётся выплыть из дерьма, в которое меня макает, какой-то невидимый мне кукловод.
В этот раз твердо решаю найти этого еблана и лёгким движением, лишь дернув его шею, успокоить уебка навсегда.
— Ты занимаешься вычислением аспида этого, Зуб? Если помощь нужна, говори. Знаешь же, мы с тобой одной крови, — уже утром за чашкой ароматного чая выдаёт Олег.
— Братан, я этого чмыря обязательно найду и глотку ему перегрызу. Только не сейчас. Пусть гнида успокоится, видя, что Зуб ничего не ищет и не копает. Со временем муть уляжется и станет точно понятно, где собака порыта. Кто из моего окружения эта мразина. Да, и, вообще, неожиданно могут всплыть совершенно новые обстоятельства.
— Почему ты считаешь, что этот человек рядом с тобой, Кир? Есть какие-то основания так думать?
— Коршун, из всех, кто в этом ебаном кафе тогда находился, взяли только меня. При чем я единственный на видео без оружия. Моего охранника Дена грохнули через день после моего задержания. Костяного и его человека никто не дергал в ментовку. У меня очень много вопросов к Костяному. Стрелка, им назначенная, вызывает огромные сомнения. Сначала думал, что бойцы по душу Костяного пришли, но сейчас вижу, что это я тот самый пиковый валет.
— Может тебе пока Колибри с птенчиком своим проведать, Кирюха? Малыша посмотришь, женщину свою отлюбишь по полной программе. Или родила только недавно? Ванятке то уже сколько? А, СеменСеменыч, башка мой дырявый, ты же адреса не знаешь.
— Ивану Кирилловичу уже шестой месяц. Поехать к ним не могу, даже если бы и адрес у меня был! Сейчас я для них опасен. Они для меня тоже. Теперь они мое слабое место — моя ахиллесова пята, — произнося последнюю фразу, вспоминаю наш ночной разговор с Варюшей и её слова.
— Ты меня, Кир, не слышишь?! Ты опасен для меня. Нет. Ты опасен для нас с малышом. С твоим сыном! Услышь меня, Кирилл! — говорит мне Колибри и смотрит своими небесными глазами в мою душу.
— Варюша, не сгущай краски. Все будет хорошо. Я улажу все вопросы, и мы вместе уедем в любую страну, которую ты выберешь. Мне просто нужно немного времени.
— Пойми меня, Кирюша! Если кто-то узнает о наших отношениях и о том, что я жду твоего ребёнка, то мы с малышом будем находиться в двойной опасности. Ко мне, с твоей нелёгкой руки, могут прийти, как к врачу. Это первое. И второе, если какой-нибудь упырь захочет достать тебя, то он может просто прийти за мной и Ванюшей. Теперь мы с сыном твой крючок. Понимаешь меня?
В целом я прекрасно понимаю то, о чем говорит мне Варя. И мне очень понятен её посыл в мой мозг. Моя маленькая Колибри, переживая о себе и нашем малыше, так же беспокоится и за мою безопасность.
— Варька, ты у меня прямо гангстерша! — пытаюсь шуткой разрядить не слишком веселую ситуацию.
— Да, брось ты, Кир, я просто врач. Ну может знаю чуть больше, чем остальные.
— Не хочешь поделиться своими знаниями, птичка нежная моя, со своим драконом?
— Нет. Для тебя бестолковщина повторю ещё раз: "Меньше знаешь — дольше живешь!". И ты забываешь, мы не вдвоём, а втроем сейчас. Этому третьему совсем не надо знать ничего такого. Пусть растёт счастливым ребёнком!
— Думаешь, Колибри с птенцом уехала с родинки, Кирюха? — вырывает меня из воспоминаний Коршун.
— Да, уверен, что она ещё до родов покинула страну. Мы новые игрушки поедем испытывать, Олежа? Или у тебя после вчерашнего руки трясутся?
— Да, конечно, Зуб. Я все ещё ночью сложил в багажник. Знаешь, то, что женщина твоя уехала это хорошо, только жизнь заграницей нынче не дешёвая, — вздыхая, говорит мой боевой брат.
Да, недешевая, мысленно соглашаюсь с Олегом и думаю о том, что я все правильно сделал, купив Варварину квартиру.
Выйдя через месяц на свободу с отбитыми органами и с чистой совестью, я прекрасно понимаю, что моя маленькая Колибри упорхнула.
Памятуя о продаже ею недвижимости, начинаю искать в объявлениях квартиру её деда. Место у них козырное, очень дорогое.
Увидев информацию риэлторского агентства о профессорских хоромах на канале Грибоедова, даже у меня от ценника глаза на лоб лезут.
Понимаю, Варвара Яковлевна выставила семейное гнездо за такое бабло не ради того, чтобы его продать. Она таким образом даёт кому-то понять, что ее нет в Питере. Кому? Мне? А если не мне, то кому?
Вдруг из недр памяти всплывает информация про какого-то Даву, бывшего друга погибшего брата Вари. А что, если он может ее искать?
Так надо на досуге навести о нем справки, но так невзначай, чтобы невозможно было связать мой интерес с Варварой.
В голове ставлю галочку с пометкой "дать задание Коршуну", сам начинаю заниматься покупкой Варюхиной квартиры.
Подождав две недели, чтобы лицо моё не вызвало настороженность у риэлтора, звоню в агентство и договариваюсь о встрече на объекте.
В назначенный день еду на адрес. В квартиру захожу с некоторой дрожью в сердце.
Порядок для просмотра, вроде, и наведен, но все равно видно, что квартира своя, дышащая, живая, будто хозяева на некоторое время просто отлучились или в отпуск уехали.
В нашу единственную с Варей ночь я кроме спальни, кухни, ванной и прихожей нигде и не был.
На самом деле семейное гнездо профессора Аракеляна огромное.
— Да, Кирилл Петрович, обратите внимание, ремонт в квартире сделан давно, но все работы выполнены на высоком уровне, — доносится как сквозь вату голос риэлтора. — Во всех четырёх комнатах шикарный наборный паркет и мебель из натурального дерева. На стенах дорогие итальянские коллекционные обои. В оконных проемах установлены финские деревянные рамы. Общая площадь квартиры 160 квадратных метров. Из четырех комнат одна, гостиная, проходная. Из нее выход в кабинет и спальню. Есть еще одна небольшая спальня, она — отдельная. Кухня — пятнадцать метров, ванная комната — десять. Все перекрытия и стены полностью новые. План квартиры согласован и утверждён во всех организациях. Всё акты выполненных работ так же в наличии.
— Да, да, хорошо, — говорю я по ходу рассказа риэлтора. — Это детская? Правильно?
— Это комната хозяйки. Хотя, да, думаю, это её детская. Кирилл Петрович, ещё раз обращаю ваше внимание, квартира продаётся со всей мебелью и предметами интерьера. Среди них, кстати, есть и антикварные вещи.
— Почему хозяева их не забрали или не продали сами? — уточняю я.
— Не могу Вам ответить на этот вопрос. Хозяйка уезжала спешно. Первоначально стоимость квартиры была процентов на 30 ниже от нынешней. В последний момент владелица данной недвижимости изменила условия договора, — поясняет представитель агентства.
— Да, если честно, то цена недетская прямо таки, — прицокивая языком, произношу я. — Хозяйка сама приедет на оформление договора купли-продажи?
— Нет, на основании доверенности все действия будет выполнять наше агентство через нотариуса.
— Извините, не совсем понял, что хозяйка не будет сама подписывать документы? Сумма так то слишком большая. Мне бы все же хотелось лично увидеть владелицу.
— К сожалению, Кирилл Петрович, хозяйка сама не сможет приехать на сделку.
— Подождите, дело касается больших денег. Если человек не может приехать, то у меня ведь могут возникнуть сомнения. Вдруг хозяйка — мошенница, ну, или ваше агентство, как вариант? — продолжаю продавливать риэлтора.
Делаю это преднамеренно, не боясь потерять к себе интерес, потому как уверен, заглотив наживку, риэлтор проглотит и крючок. Упустить невъебенные проценты от такой сделки агентство не захочет.
— Что Вы, Кирилл Петрович, наше агентство уважаемое с отличной репутацией. Нам доверяют очень известные люди. Мы часто проводим сделки без присутствия наших клиентов, но в их интересах.
— Так я не понял, про хозяйку? Ей что трудно приехать на сделку? — с совершенно равнодушным лицом задаю волнующие меня вопросы.
— Да, к сожалению, не сможет по нескольким причинам. Она не находится в стране. И еще хозяйка не так давно стала мамой чудного мальчика… — произнося эту фразу, риэлтор называет точную дату рождения моего сына.
У меня от ее слов сердце начинает колотиться прямо о ребра грудной клетки. С одной стороны распирает гордость, что у меня родился мой первый сын. С другой — жжёт печаль и тоска, что не был рядом с моей любимой малышкой в момент рождения нашего ребёнка.
И самое главное, я реально не готов даже сам себе сказать, когда смогу поехать к своей Колибри и нашему птенчику.
От собственной беспомощности хочется рвать и метать. Вечером в плане личной моральной компенсации в одно лицо обмываю пяточки своего сына. Пью жёстко до полной отключки.
Утром встаю по звонку будильника, потому что в обед у меня сделка покупки Варвариной квартиры. Все проходит без сучка и задоринки.
Документы на квартиру проверяю в присутствии нотариуса и банкира по имени Юлий Зальевич, кстати, именно с ним Варвара разговаривала по дороге из Валдая в Питер. После оформления и подписания всех бумаг передаю банкиру коробку с упаковками евро.
Пока купюры проходят через счетную машинку прошу нотариуса подготовить завещание, согласно которому в случае моей смерти приобретенную мной квартиру завещаю Вайц Варваре Яковлевне. Кстати, новую фамилию Варвары я узнал в момент оформления документов.